Я чую опасность. Четко. До боли. Этот мужчина сожжет меня, даже пепла не оставит. Уничтожит, разрушит до самого основания. С ним и речи не может быть о гармоничном балансе. Он должен подчинять и порабощать, завоевывать новые территории, властвовать безгранично.

Я пытаюсь сосредоточить внимание на главном, выбрать и озвучить хотя бы один вопрос из множества важных.

Где мы? Что это за место? Как я здесь оказалась? Почему? Зачем? Для какой такой цели? И вообще что за чертовщина творится?

Но я не способна разлепить плотно сжатые губы, с ужасом изучаю Марата, замечаю: он впервые одет не в строгий деловой костюм. Темно-серые спортивные штаны, простая белая футболка, кроссовки. Выглядит так, будто недавно закончил интенсивную тренировку, вернулся после долгой пробежки. На одежде явно проступают влажные следы от пота. А я не ощущаю ожидаемого запаха. Точнее ощущаю. Даже очень. Только в нем нет ничего неприятного. Наоборот. Дурманящий. Манящий. Притягательный. Истинно мужской. Накрывает мощной волной и заполняет пространство вокруг.

Я не могу ему сопротивляться. Не хочу. Я полностью теряю контроль.

Дура. Соберись. Сделай же хоть что-нибудь! Борись. Придумай план. Выберись. Вырвись отсюда! Скорее! Пока есть ничтожный шанс. Если есть.

– Где Олег? – однозначно не лучший вопрос, однако именно это волнует сильнее всего.

– Жив, – холодно произносит Марат.

– Он пытался защитить сестру, – тихо продолжаю я, ступаю на опасную почву. – Разве вы поступили бы иначе?

Горящий взгляд леденеет, полные губы кривятся в оскале.

Я вижу, как его пальцы резко сжимаются в кулаки, как напрягаются стальные канаты мышц под смуглой кожей, как вздуваются и без того набрякшие вены. На долю секунды кажется, что зверь бросится вперед и разорвет меня, задерет до смерти. С огромным удовольствием.

– Отдал бы я свою женщину? – вкрадчивый вопрос режет вены без жалости. – Сделал бы ее чужой жертвой?

– Я не… не жертва, – стараюсь прозвучать твердо, однако голос предательски срывается.

Марат шагает вперед. Моментально отступаю. А он ухмыляется. Хищно. Выразительно. Обнажает острые клыки. Упивается моим животным страхом.

– Вы не имеете никакого права держать меня здесь, – роняю тихо, но четко.

– Повторишь это, когда натяну тебя на член, – заявляет он ровно, абсолютно невозмутимым тоном, словно речь идет о само собой разумеющихся вещах.

– Что? – Закашливаюсь от волнения, судорожно бормочу: – Я не стану… Я… этого не будет никогда! Вы не посмеете…

Осекаюсь и замолкаю. Осознаю непреложную истину. Сглатываю горечь.

Посмеет. Еще как. Скрутит и нагнет. За секунду. Даже вскрикнуть не успею. Такой здоровенный. Он меня надвое переломит и даже не заметит.

Что я могу ему сказать? Что это против закона? Он рассмеется мне в лицо и будет прав. Побеждает сильнейший. Его никто не осудит. Никогда. У него уже давно все схвачено и оплачено.

Бежать некуда. Сопротивляться бесполезно. Кричать попросту глупо. Умолять тоже. Тогда…

Нет вариантов. Вообще. Пустота.

Марат продолжает надвигаться, жестоко и неумолимо точно судьба, а я отступаю назад. Еще и еще, а потом упираюсь в край стола, того самого, покрытого жутким черным саваном. Вздрагиваю, практически подскакиваю на месте.

– Не дергайся. – Он проводит тыльной стороной ладони по моей щеке, обводит линию скулы. – Я же тебе не вогнал.

Эта странная ласка ощущается как удар.

Глазам становится больно. В горло забивается раскаленный свинцовый ком. Всхлипываю, сгораю от стыда за собственное бессилие.

– От-пусти, – едва сдерживаю истерику. – Прошу.

– Я давал шанс уйти. – Горячие пальцы перемещаются на горло, неспешно поглаживают. – Я прямо сказал. Но ты решила остаться.

– Нет, нет, – мотаю головой, напрасно пробую отстраниться, разорвать телесный контакт. – Я не знала всего. Я и сейчас не знаю. Но я не согласна. Я не буду играть в дурацкие игры.

– Стрелецкий отдал тебя, – сухо и четко, как приговор.

– Нет! – восклицаю запальчиво. – Он бы никогда не поступил так. Вы накачали нас наркотиками, выкрали, а теперь продолжаете дурацкий спектакль.

– Откуда это кольцо? – Марат грубо перехватывает мое запястье, заставляет поднять руку выше, а в следующий миг блеск бриллиантов слепит глаза. – Кто надел его на твой палец?

– Бред, – бормочу я нервно. – И что? Из-за какого-то проклятого кольца я должна стать твоей покорной рабыней? Исполнять сексуальные фантазии?

– Это было бы наградой. – Он криво ухмыляется, отпускает из захвата. – А тебя ждет только наказание.

Нависает надо мной, наклоняется, вынуждая отпрянуть, вжаться в стол, опереться ладонями о жесткую поверхность.

– Зря свое нутро не послушала.

Почти касается моих губ. Почти. Но не совсем. Держит расстояние. И даже так по телу пробегает электрический ток. Разряд за разрядом. Аж кровь искрит.

– О чем ты? – спрашиваю глухо.

– С первой встречи под меня хотела. Пришла бы, попросила прямо. Сейчас бы билась под моим членом. И горя бы не знала. Сука всегда чует своего кобеля.

Заношу руку для удара. Рефлекс. Не думаю, не анализирую. Просто жажду стереть ненавистную усмешку. Но Марат подается вперед, трется щекой о мое горло, царапая кожу щетиной.

Он выбивает меня из колеи. Рушит хрупкое равновесие. Опять.

Делает глубокий вдох и выдает:

– Ты же и сейчас мокрая. Мокрющая. Готовая для меня.

– Ублюдок, – выдыхаю я.

– Но теперь ты не женщина. – Он отстраняется и холодно бросает: – Долг.

– Нет, – протестую упрямо. – Я не…

– Твое кольцо значит только одно: ты моя, – его слова обдают меня могильным холодом. – До последней капли крови.

– Отлично. – Я истерично усмехаюсь. – Тогда достаточно снять его и выбросить куда подальше. К чертям. Пусть подавятся.

Подкрепляю слова делом, пытаюсь избавиться от драгоценности. Безуспешно. Дергаю сильнее. Еще, еще. Кольцо не подается. Пальцы леденеют, тревога захлестывает с головой. Странно. Как же так? Почему? Прежде я без проблем надела обручальное кольцо. Оно даже показалось слишком свободным. А теперь точно в плоть вросло.

– Скрытый механизм, – усмехается Марат. – Чем сильнее пытаешься, тем крепче сожмет палец.

Взвываю от боли.

Проклятье.

Он прав.

– Через время отпустит, пока снова не попытаешься от него избавиться, – поясняет спокойно.

– Невозможно, – шепчу сдавленно. – Так не бывает.

– Его могу снять только я, – чеканит он мрачно. – С твоего мертвого тела.

Губы дрожат.

Что? Как?!

Не удается вымолвить ни слова.

– Думала, долг – это просто секс? – спрашивает Марат издевательски. – Натрахаюсь и отпущу? Долг – это твоя жизнь.

– Я не… – Запинаюсь и срываюсь: – Я отказываюсь. Не стану в этом участвовать. Чушь. Чепуха. Безумие. Я никогда не буду…

– Ты жена Стрелецкого, – обрывает он резко. – Ты часть их семьи.

– И теперь… убьешь за это? – роняю еле слышно.

– Не сразу, – ухмыляется. – Не сегодня.

Стягивает свою футболку, отбрасывает в сторону.

– Я должен тебя попробовать.

– Попробовать? – тупо переспрашиваю, сильнее вжимаясь в стол, будто стараюсь скрыться, слиться с мебелью.

– Нет ограничений. Могу держать хоть неделю. Хоть месяц. Хоть год. Сколько угодно. Ты моя жертва. Моя вещь. Только я решаю, когда тебе умереть.

Взираю на своего палача как завороженная.

Широкая грудь тяжело вздымается, рельефный пресс напряжен. Эти мышцы точно выкованы из железа. Живая сталь перекатывается при каждом движении. Никакого намека на жир. Четко проработанные мускулы. Темная поросль волос покрывает гладкую смуглую кожу, дорожка устремляется вниз по плоскому животу, скрывается за поясом спортивных штанов. Набухшие вены расчерчивают скульптурный торс, бьются и пульсируют, наливаются мощью и силой.

– Ты жива, пока мой член хочет тебя, – говорит Марат.

Огромные ладони опускаются на ягодицы, сминают до боли, подхватывают и усаживают на стол.