Стоило им оказаться в «обитаемой» части дворца, как на них обрушился шквал любопытных взглядов. Эленриэль, конечно, догадывалась, что выглядит сейчас не самым лучшим образом, но, заметив на пару секунд собственное отражение в одном из зеркал, ужаснулась.

Можно будет себе представить реакцию Астарты, когда она увидит ее в таком виде. Туман в голове понемногу рассеивался, и к Эленриэль постепенно возвращалась способность адекватно мыслить, и только сейчас она, наконец, осознала, что могла умереть. По-настоящему. Нет, она не жалела о содеянном, тем более, что все так счастливо разрешилось, но… Она вдруг поняла, что уже никогда не станет прежней. Побывав на волосок от смерти, всякий начинает смотреть на мир другими глазами.

Эленриэль шла по коридорам, ловила на себе заинтересованные взгляды, чувствовала на своей коже дуновение прохладного ветерка из распахнутых окон, и все яснее понимала, что всего этого сейчас могло бы просто не быть. Вернее, ее могло здесь не быть. А мир продолжал бы жить своей жизнью, но уже без нее.

«Никогда больше не буду ни на что жаловаться» – думала Эленриэль. – «Никогда! И злиться на кого-нибудь тоже».

Не имеет значения, бессмертен ты, или нет – жизнь может оборваться в любой момент, а это значит, нужно ценить каждый ее час, каждое мгновение.

«И я буду ценить. Обязательно буду».

Она замерла у дверей, ведущих в Палаты Исцеления. Забавно. Когда они шли сюда, она почти бежала, даже несмотря на слабость и дикое головокружение, а сейчас стояла как вкопанная и не смела сделать ни шагу.

Эленриэль бросила взгляд в открытое окно. Уже окончательно стемнело, и можно себе представить, что начнется, когда она окажется в Палатах.

– Собираешься простоять здесь до утра? – хмыкнул Боромир.

Эленриэль даже не нашла в себе сил огрызнуться.

– Пожалуйста, пусть кто-нибудь из вас откроет эти чертовы двери, а я пойду следом.

Эовин с трудом удержала Астарту от очередной попытки устроить нагоняй нерадивым стражникам, которые вернулись ни с чем.

– Ну с ней же все хорошо… – Эовин успокаивающе погладила эльфийку по плечу. – Они же сказали… – Мало ли, что они сказали! Почему Эленриэль до сих пор не вернулась?! – она говорила так громко, что некоторые из пациентов уже бросали на них заинтересованные взгляды и перешептывались между собой. – Если они не придут через два часа, я отправлю еще несколько солдат и велю привести ее, – сказал Фарамир. – С ней что-то случилось! – Перестань! – одернула ее Эовин. – Боромир же передал, что все хорошо. Ему-то ты веришь? – Она внимательно посмотрела на Астарту. – Не знаю. Я уже никому не верю.

Эовин тяжело вздохнула. Она вовсе не была уверена, что сможет ее удержать, если Астарта предпримет очередную попытку взять все в свои руки. Эовин, конечно, и сама волновалась, тем более, что выглядело все это странно, но ведь должен же кто-то сохранять спокойствие, в конце концов?

К ним подошел Леголас.

– Я приведу ее.

Эовин окончательно рассердилась.

– Ради всего святого, хоть ты веди себя благоразумно! Если Гендальф сказал ждать, значит, надо ждать. А в твоем состоянии так и вовсе лучше себя поберечь. – Мне уже лучше. – Но станет намного хуже, если не будешь следовать предписаниям целителей, – предостерегла Эовин.

Он собрался возразить ей, но в этот момент увидел входящую в Палаты Исцеления Эленриэль, поддерживаемую Арагорном и Боромиром.

– С тобой действительно все хорошо? – спросила она, когда он подбежав к ней подхватил ее под руки.

В этот момент силы оставили ее, и Эленриэль упала в обморок.

– Так это и в самом деле правда? Я ушам своим не верю! – Астарта расхаживала вдоль окна, то и дело бросая взгляды на лежащую на кровати Эленриэль. – Она бы ни за что так себя не повела! Эленриэль прежде никогда…

Боромир лишь развел руками.

– Ну, рано или поздно это с каждым случается.

После того, как Эленриэль лишилась чувств, упав в руки Леголаса, Боромир, помня о своем обещании не выдавать тайну, не смог придумать ничего лучше, как сказать, что они нашли Эленриэль… в винном погребе.

Арагорн посмотрел на как на сумасшедшего, в ответ на что гондорец лишь пожал плечами. Нужно же было что-то сказать.

– Решила напиться от горя, – вздохнул Боромир. – Еле в чувство привели.

Астарта, хоть и была в шоке от такой трактовки событий, но все же испытала ни с чем не сравнимое облегчение, так как в своем воображении уже давно выстроила самые страшные и жуткие догадки. Однако, через несколько минут на смену облегчению пришло раздражение – как ни крути, а властный характер Астарты оставался неизменным даже в чрезвычайных ситуациях.

Подумать только! Ее дочь нашли в винном погребе – пьяную, грязную и лохматую, словно какую-то городскую пьянчужку.

– После всего произошедшего это неудивительно, – Боромир теперь пытался всячески оправдать Эленриэль. – Ей ведь пришлось столько всего пережить…

Астарта вздохнула.

– Я понимаю… Конечно, понимаю. Но… Нет, я не ожидала от нее такого!

Леголас сидел на краю ее постели и не отпускал ее руку. Прошло уже полчаса, а она все еще была без сознания. Самое страшное было уже позади, но ему все еще не давало покоя его «чудесное исцеление». Гендальф молчал, хотя Леголас и был уверен, что волшебнику известен ответ на этот вопрос. Леголас догадывался, даже нет – понимал, что все это как-то связано с Эленриэль и ее исчезновением. Он не знал, что именно она сделала, но знал, что обязан ей жизнью. Гендальф мог сколько угодно говорить об «исцеляющей силе любви», но он-то знал, что главная «сила» лежала сейчас перед ним. Леголас крепче сжал ее руку.

…Она пришла в себя лишь поздней ночью. Леголас по-прежнему сидел у ее кровати и все так же держал за руку. – Теперь уже я буду заботиться о тебе, – улыбнулся он. – Со мной все хорошо, – она слабо улыбнулась в ответ. – Правда. Просто нужно немного набраться сил.

Он внимательно посмотрел ей в глаза.

– Может, все-таки расскажешь, что произошло?

Эленриэль сделала вид, будто не понимает, о чем он.

– Что ты имеешь в виду? – Даже не расскажешь? – вопросом на вопрос ответил Леголас.

Эленриэль, несмотря ни дикую слабость, нашла в себе силы хитро улыбнуться:

– У женщины должны быть свои маленькие секреты. Может, когда-нибудь я и расскажу тебе. – Она на пару секунд замолчала. – Если, конечно, сочту нужным.

Он наклонился и поцеловал ее.

– Ты спасла мне жизнь… – А ты мне.

На несколько минут воцарилась тишина.

– Через четыре дня мы отправляемся к Мордорским Вратам, – сказал он. – Мы? – на несколько секунд в ее глазах мелькнул страх. – И ты тоже? – Это мой долг.

Он ожидал, что сейчас Эленриэль начнет его отговаривать или того хуже закатит истерику со скандалом и слезами.

– Я знаю, – мягко ответила она. – Я… Мне безумно страшно за тебя, особенно после всего, что случилось, но я понимаю, что не имею никакого права останавливать тебя. – Она выдержала небольшую паузу. – Как и ты меня.

Несколько секунд он пристально смотрел на нее.

– Только пообещай, что будешь держаться рядом.

Она усмехнулась.

– Ну уж нет! Так мы будем лишь отвлекать друг друга.

Леголас вдруг улыбнулся.

– А ты изменилась, – задумчиво сказал он. – И где та сентиментальная девица, с которой я встретился на берегу Андуина?

Эленриэль улыбнулась и пожала плечами.

– Умерла, наверное. Тебе жаль ее? – Не знаю… Может, совсем немного. Но, сдается мне, она погибла еще в Хельмовой Пади.

Эленриэль посмотрела в окно. На горизонте уже занималась тонкая полоска рассвета.

– Ты не спал всю ночь. Тебе нужно отдохнуть.

Только сейчас Леголас и в самом деле почувствовал, что смертельно устал.

– Иди, поспи немного, – Эленриэль легонько поцеловала его. – А ты пообещай, что больше никуда не убежишь, – усмехнулся он.

Эленриэль обещание не сдержала. Когда через четыре дня они двинулись в путь, а еще через три подошли к Мордорским Вратам, она будто испарилась, и как Леголас ни пытался найти ее, ему это не удалось.