От Арагорна не укрылось, что хоть голос волшебника оставался спокойным, сдерживать эмоции Гендальфу удавалось с большим трудом. Страннику даже показалось, будто он увидел слезы в его глазах.

– Что требуется от нас? – Не допустить, чтобы кто-то узнал о том, что она натворила. Хватит с нас проблем. – Сколько времени потребуется, чтобы привести ее в чувство?

Гендальф и сам не знал ответа.

– Торопиться здесь нельзя. Один неверный шаг, и мы ее погубим. – Сюда никто не войдет, – уверенно сказал Боромир. – Это я могу гарантировать. Эта часть дворца давно заброшена, и тут никто из придворных или слуг не появляется.

Следующие несколько часов Гендальф почти не отходил от Эленриэль – шептал какие-то заклинания, водил посохом над ее головой… Эльфийка так и не приходила в себя, хотя и выглядела уже не такой бледной. Пару раз она даже шевельнула пальцами и будто бы даже попыталась что-то сказать, но вышел лишь болезненный стон.

– Нужно раздобыть горячей воды, чтобы я мог приготовить отвар.

Боромир развел огонь в камине и отыскал в одной из пустующих комнат чугунную миску.

Гендальф достал из складок плаща кисет из мешковины, в котором оказались засушенные травы. Добавил к ним какого-то черного порошка из крохотной склянки и снова что-то зашептал, размешивая отвар, готовящийся прямо в камине.

Очень скоро комнату наполнил едва ощутимый аромат полевых трав с примесью чего-то терпкого, а еще через несколько минут жидкость в посудине поменяла цвет с прозрачного на болотно-зеленый и закипела.

Гендальф достал миску из камина.

– Нужно подождать, чтобы немного остыл.

За окнами уже начали сгущаться сумерки, а Эленриэль все не приходила в себя. Отвар, приготовленный Гендальфом, пока не давал видимого эффекта.

– Теперь уже и нас, должно быть считают пропавшими без вести, – невесело усмехнулся Боромир, глядя в окно. – Ушли на рассвете, а сами не вернулись и к закату. – Если все получится, то уж найдем, что сказать в свое оправдание, – отозвался маг.

За дверью раздалось эхо приближающихся шагов.

– Ты же сказал, здесь никто не появляется, – напрягся Арагорн. – И не появлялся, – Боромир и сам был в недоумении.

Шаги приближались. Судя по звуку, это была группа людей, а по звону оружия можно было догадаться, что стражников.

– Уж не по наши души ли? – Оставайтесь здесь, – распорядился Боромир, выходя из покоев. – Без моего разрешения в эти двери никто не войдет.

Оказавшись в пустом и темном коридоре, он увидел мерцающий в противоположном конце свет приближающихся огней. Топот сапог по каменному полу стал громче, а через несколько секунд можно было разглядеть и отряд стражников, патрулирующих коридор.

– Ваша Светлость! – увидав Боромира, начальник отряда застыл как вкопанный и учтиво поклонился. – Что здесь стряслось? – Простите, Ваша Светлость, но Ваш брат очень беспокоится о Вас… Он велел обойти дворец и разыскать Вас. Боромир пожал плечами. – И вы меня разыскали. Стало быть, задача ваша выполнена. Передайте моему брату, что со мной все в порядке, и я скоро вернусь.

Стражнику явно было интересно, что же военачальник может делать в этой части дворца, да и Фарамир наверняка потребует объяснений, но спросить об этом вслух начальник стражи не решился.

– Это все, что вам велено доложить, капитан?

Стражник явно замялся.

– Понимаете, господин… Там еще эльфийка… Та самая… Она очень переживает за свою дочь и… – С леди Эленриэль все хорошо, – не моргнув глазом, ответил Боромир. – Передайте это леди Астарте. – Как прикажете, Ваша Светлость.

Капитан, однако, не спешил разворачивать отряд.

– У вас есть что-то еще? – Никак нет, Ваша Светлость! – Тогда вы можете идти. – Как прикажете, Ваша Светлость.

Боромир начинал злиться. Иногда чрезмерная старательность не приводила ни к чему хорошему.

Капитан развернулся к отряду.

– Возвращаемся, – коротко откомандовал он.

Боромир думал, что ему бедолаге, наверное, стоило огромных усилий ни разу не обернуться пока он вместе с отрядом удалялся по коридору.

Боромир вернулся в покои.

– Я все уладил, – начал было он, осекся на полуслове, увидев, что Эленриэль, кажется, пришла в себя.

Эльфийка сидела на кровати и растерянно глядела по сторонам, пока Арагорн придерживал ее за плечи, а Гендальф вливал в рот остатки отвара. Сама же Эленриэль, судя по всему, не очень-то понимала, что происходит вокруг.

– Тебе уже лучше? – спросил маг, глядя ей в глаза.

Эленриэль рассеянно кивнула. Видимо, все еще пыталась сообразить, что тут творится.

– Голова кружится очень… – пролепетала она. – Скоро пройдет, – пообещал Гендальф. – Ох, и напугала же ты нас, деточка.

Эленриэль непонимающе взглянула она.

– А что… – она вдруг резко замолчала и мгновенно переменилась в лице, очевидно, вспомнив, что произошло. – Почему я все еще жива?! Где Леголас?!

Она вскочила с кровати, но слабость все еще давала о себе знать, и эльфийка рухнула на пол.

– Тише, тише… – Боромир успел подхватить ее. – Тебе лучше еще немного отдохнуть. – Где Леголас?! – Эленриэль будто и не слышала его. – С ним все хорошо, – Арагорн положил руку ей на плечо. – Ты спасла ему жизнь…

Эленриэль посмотрела на Странника.

– Правда?... Значит, у меня все получилось? – она закрыла глаза и упала обратно на кровать, обхватив голову руками. – Эру… я так за него боялась… я бы не смогла… – Теперь все позади, – успокаивающе сказал Гендальф.

Эленриэль открыла глаза и снова села.

– Но?.. Почему я тогда до сих пор жива?

Гендальф лукаво улыбнулся.

– Потому что любовь – великая сила, дитя моё. И подчас она творит такие чудеса, что ни одному магу не под силу.

Эленриэль в изнеможении прислонилась к спинке кровати.

– С ним и правда все хорошо? – Пойдем, и сама в этом убедишься.

Ноги все еще плохо слушались, и Эленриэль шла, опираясь на Боромира и то и дело опасно пошатываясь.

– Я как-будто и в самом деле вернулась с того света, – выдохнула она.

Но даже это ужасно состояние было ничем по сравнению с осознанием того, что все самое страшное осталось позади. Тогда, в подземельях, проваливаясь в черную пустоту, Эленриэль могла думать лишь о том, теперь Леголас будет спасен. Придя в себя и на минуту осознав, что происходит, она испугалась. Испугалась, что у нее ничего не вышло или же ее попросту успели спасти. Такого она бы не простила.

А сейчас… Несмотря на риск в любой момент лишиться чувств, Эленриэль была счастлива. Уставшая, измотанная, плохо понимающая, что происходит, но счастливая.

– Астарта искала тебя с самого утра, – сказал Арагорн, когда они подошли к «обитаемой» части дворца. – И она была почти в истерике.

Эленриэль опустила глаза.

– Я люблю ее, но только мне решать, что делать с моей жизнью. И я не жалею о том, что сделала. Никогда не пожалею.

Боромир усмехнулся.

– Похвальная смелость. Ты воистину несгибаемая женщина, но, позволь дать совет: если не хочешь сейчас увидеть грандиозную сцену со слезами и истерикой, а, возможно, и хорошей оплеухой, то придумай более или менее сносную отговорку.

Эленриэль кинула на гондорца мрачный взгляд.

– Посмотри на меня и скажи – как по-твоему – я в состоянии сейчас адекватно мыслить?

Слышавший их разговор Гендальф, рассмеялся:

– Теперь я на сто один процент уверен, что с вами все будет хорошо, леди Эленриэль.

Уже у самых дверей, ведущих в оживленный коридор, Эленриэль резко остановилась и повернулась к своим спутникам.

– Спасибо вам… – проговорила она, вытирая непрошенную слезу рукавом грязного платья. – Я… Мне правда никогда с вами не рассчитаться.

Боромир ухмыльнулся.

– Ну… насчет меня можешь считать, что я вернул тебе должок. Ведь кое-кто когда-то снес голову целящемуся в меня орку. – Гондорец рассмеялся. – Ну и видок у тебя тогда был! – Ты тоже был не совсем при параде, – заметила эльфийка.