– А, так все-таки вините меня в смерти своих солдат, – от гречи отобранной свободы я словно позабыла, где и с кем нахожусь.

Жаль, в темноте не удалось различить выражение лица мужчины. Он не ответил, обошел стороной и принялся обратно привязывать лошадь к дереву.

– Вторая сама убежала, тут уж я не виновата. Надо было лучше закреплять.

Тиррен приблизился ко мне, постоял так полминуты, раздумывая над чем-то, а затем наклонился и схватил меня за локоть, заставляя встать на ноги. Стоило сделать попытку вырваться, как длинные пальцы больно сжались кольцом на руке. Бороться с ним отпало всякое желание. По пути к своему покрывалу он подхватил и мое, затем достал из сумки веревку и начал связывать наши запястья.

– Сразу так сделать нельзя было? Ну, или привязать меня к дереву. Я думала, все так поступают с заключенными.

– Эйви Морисон, – посмотрел мужчина в мою строну и сделал небольшую паузу, – вы меня с кем-то путаете. Я не слежу за людьми.

«Я их убиваю», – внутренний голос закончил его фразу, и по позвоночнику пробежалась леденящая змейка страха.

– То есть, – не обращая внимания на грубый тон палача и неприятные ощущения после услышанного, я снова принялась за свое, – вы попросту ошиблись? Неужели не знали, что пленникам свойственно сбегать?

Мужчина покачал головой и закончил все-таки связывать наши запястья, проверив узлы на крепость.

– Зачем кого-то привязывать к дереву? – сухо проговорил он. – Я способен обнаружить попытку побега и предотвратить ее без этого.

Меня так и тянуло сказать, что лошадь ему не удалось задержать. Однако не стоило на этом заострять внимание, чтобы не вызывать ненужных вопросов.

– А теперь, – со странной учтивостью проговорил Тиррен, – спокойной ночи.

Мужчина лег на покрывало и сразу же отвернулся, заставив меня навалиться на него. Только сейчас я заметила, что он связал мою правую руку с его правой и одним действием смог вызвать у меня неловкость и приступ гнева. Все нормальные люди спали бы на спине, чтобы быть подальше от пленника, чтобы не соприкасаться с ним лишний раз. А этот…

– Эй! – возмутилась я, ткнув его кулаком в плечо.

Однако Тиррен подложил свою руку под вторую, тем самым заставляя еще и обнять его. Я подобрала покрывало, перекинула через мага и перелезла сама, чтобы лишний раз не прикасаться к мужчине. Сперва мне показалось странным его поведение, но через пару часов, вдоволь напрыгавшись с одной стороны на другую, я осознала весь ужас его задумки.

Дотянуться до веревки мне ни разу не удалось, заснуть – тоже. Стоило глазам сомкнуться, как палач переворачивался на другой бок и с небывалой силой перемещал свою руку в нужное ему положение, тем самым протаскивая меня по земле и заставляя оказаться прижатой спиной к его спине или вовсе обнимать мужчину, уткнувшись носом в широкие плечи.

Первые разы я ворчала, тянула его на себя, но он словно был глухим неповоротливым камнем. В какой-то момент желание перебираться на другую сторону окончательно пропало. Люди должны ночью отдыхать, а не прыгать туда-сюда. Я прижалась к его спине щекой и уже смирилась с участью остаться в этом положении, наплевав на все негодование и желание придушить мужчину собственными руками. Однако в следующую секунду он перекинул меня через себя, явно не желая, чтобы какая-то ведьма его обнимала остаток ночи.

Я вроде бы что-то промямлила, подложила ладони под щеку и забылась глубоким сном. А там… были Рэмми с Лилией. Они играли на берегу лесного озера. Солнечные лучи делали их светлые волосы чуть ли не белыми. В ушах стоял звонкий смех, на глаза накатили слезы радости. Я же стояла в тени, наблюдала за ними и радовалась… радовалась, что у меня есть такая замечательная семья, что все горести позади и нам удается скрывать мои способности от других. Ради них я готова была на все. Медяки упали на желтый песок. Я сделала шаг к ним, собираясь сказать, что больше никогда не призову миама, но в следующую секунду все изменилось. Толпа людей начала бежать мне навстречу, перед глазами стояла лишь одна цель – храм. Пламя охватило здание слишком быстро, оно резко окрасилось в синий цвет, а затем и вовсе в зеленый. Взрыв…

Раньше от ночных кошмаров я подскакивала и громко вскрикивала. Теперь же после них ощущалась тяжесть на душе и накатывали слезы на глаза. Я хотела подтянуть колени к груди, чтобы обхватить их руками, однако наткнулась на препятствие. Да и лежать на своей ладони оказалось как-то непривычно: она стала слишком горячей и большой.

Я медленно открыла глаза и сразу же увидела перед собой лицо Тиррена. Он размеренно дышал, согревая мою кожу. Его брови периодически дергались, словно собирались сойтись на переносице, а губы намеревались превратиться в тонкую линию. Сон мужчины словно был не лучше моего, там тоже появилось что-то страшное и тревожное, неприятное, что заставляло мага слегка вздрагивать и отводить плечо назад.

Следовало подскочить на ноги и возмутиться, сказать какую-нибудь колкость. Ведь это палач, мой предполагаемый убийца, который без заминки исполнит приговор, с помощью миама покажет всем самые потаенные воспоминания, вытянет из тела жизненную и магическую энергию, а затем свернет шею или подаст знак, разрешая затянуть петлю на ком-нибудь другом.

Но, оказалось, сложно отвести взгляд от смуглой кожи и грубых черт лица. А моя привычка обнимать подушку и вовсе сыграла со мной злую шутку, ведь этой ночью вместо нее мне сослужила службу мужская ладонь, на которой я неизвестно сколько проспала.

Разум кричал и настаивал отодвинуться, сделать что-нибудь резкое и разбудить мужчину, испортить ему день с самого начала. И я даже сжала его ладонь, намереваясь так поступить, но в следующую секунду заметила, как сморщилось его лицо, будто от боли, словно сейчас перед его внутренним взором появился самый неприятный момент из жизни.

Что он видел? Что тревожило такого влиятельного в империи человека? Это муки совести или что-то другое?

Не знаю почему, но мне неистово захотелось прижаться к нему и прошептать успокаивающие слова, помочь избавиться от ночных кошмаров, защитить от них. Нужно было попытаться сбежать, развязав изначально веревку на наших запястьях. Но я закрыла глаза и немного пододвинулась к Тиррену.

С каждой новой минутой в голову закрадывались все новые мысли. Мое поведение противоречило логике. Этот человек являлся врагом, которого стоило опасаться и от которого следовало скрыться. Но я продолжала лежать, ощущая давно утерянное умиротворение.

– Странно… – еле слышно прошептала я, а после медленно подняла веки, встретившись с взглядом карих глаз.

Мысль, что меня заметили, застали за чем-то запретным, молнией пронзила разум. Я вскочила и собралась бежать, но забыла о веревке на запястье и упала прямиком на палача, выбив воздух из его легких. Он быстро сориентировался, обхватил меня одной рукой, убрал с себя и посадил рядом. А сам принялся развязывать узлы.

Я поджала губы и поднялась на ноги, собираясь скрыться с его глаз.

– Мне надо уединиться, – было кинуто через плечо, чтобы предотвратить преследование, как только я оказалась свободна.

Когда я добралась до ближайших кустов, у меня все-таки начали трястись пальцы. Я обещала себе отомстить этому человеку, сбежать от него, показать, что не все решается грубой силой и что Эйви Морисон невозможно остановить. Но утро, обычная близость, интерес к Тиррену пошатнули всякую уверенность в своих суждениях и желании так поступать.

Почему?

Я привела себя в порядок и размотала длинную ленту плотной ткани, удерживающей медяки. Немного поразмыслив, я обвязала ею бедро, захватывая правую ногу таким образом, чтобы было проще дотянуться до монеток. Две из них снова оказались между ее полосками, открывая лишь свои бока, чтобы случайно не потерялись, не исчезли в самый неподходящий момент. Третью же я засунула под обновленную повязку, хотя крайне не хотела выпускать ее из рук. Медяки добавляли каплю уверенности и являлись моим спасением. С помощью миама мне не единожды удавалось избежать неприятностей, он стал неотъемлемым помощником, но в то же время именно из-за него пришлось расстаться с прежней жизнью.