– Тэйр, к воротам Шигарда прискакала ваша лошадь, и мы сразу же пустились на ваши поиски, – отчитался стражник, остановившись перед палачом.

Я чувствовала себя неуютно. Пока солдаты слушали приказы и разъяснения Тиррена, затем встречали остальных, также пустившихся на спасение такой важной персоны, как первый палач империи, у меня присутствовало стойкое ощущение гнетущей тяжести.

Мне не понравилась собственная реакция на этого мужчину, пусть и не совсем обычного. Там словно была другая Эйви, распутная и горящая желанием продолжить начатое безумие. За три года я ни одному представителю сильного пола не позволяла ничего подобного, старалась держать всех на расстоянии. Дальше флирта, целью которого являлась собственная выгода, не заходило ни разу. Я приближалась к грани, но не смела ее нарушать. Лишь натянутая улыбка, легкие прикосновения и ничего более. Моими спутниками давно стали миам, одиночество, ткани, вышивка и редкие прогулки по лесу. Я не была затворницей, но и не жила с душой нараспашку – смерть любимых людей вынудила уйти в тень и отдалиться от остального мира.

По приказу палача один из стражников подошел ко мне и положил руку на плечо, заставляя слегка согнуться под ее тяжестью. Из груди почти вырвалось возмущение, но потом я поймала на себе мимолетный взгляд Тиррена и прикусила губу, снова вспоминая его поцелуй.

Он мог посчитать меня развратной девкой, судя по тому поведению, но почему-то для моего странного состояния это сравнение сейчас не выглядело оскорбительным. Я прищурилась и слегка наклонила голову набок, наблюдая за палачом, почти полностью скрытым под черным плащом. Десять лет назад при нашей мимолетной встрече он уже занимал эту высокую должность, выглядел отстраненным, черствым, строгим, но не менее красивым. Помнится, я поделилась своим наблюдением с подругой, а та рассмеялась в ответ, заверив, что такие, как он, всегда остаются одни – рядом с ними сложно и невыносимо.

Разве?

Голос Тиррена был резким и строгим. Я вслушивалась в его звучание, не различая коротких фраз, и улыбалась. Разум пытался успокоить сердце, вторил, что ничего серьезного не произошло, но в груди почему-то зародилась тревога и что-то еще, крохотное, еле различимое, почти неосязаемое…

Силы магические, почему нельзя повернуть время вспять?

Тиррен развернулся, уверенным шагом направился ко мне и одним лишь кивком приказал стражнику убрать руку с моего плеча. Никто не проронил ни слова. Рядом появилась лошадь, палач посадил меня на нее и вскоре расположился сзади. Его движения были четкими, быстрыми, карие глаза даже на мгновение не встретились с моими, хотя я ловила его взгляд и пыталась заглянуть в них, чтобы понять для себя хоть что-нибудь.

«Что ты творишь, женщина? Это безжалостный убийца, палач!»

Разум все-таки взял верх над эмоциями, поэтому я перекинула одну ногу через коня и выпрямила спину, собираясь максимально далеко держаться от мужчины.

Да, недавно было нечто запредельное и восхитительное. И чего уж таить, я бы с радостью согласилась повторить, продолжить, поддаться и подчиниться его силе. Но этому не суждено сбыться. Даже если казни удастся избежать, даже если новый суд докажет мою невиновность, даже если меня отпустят, нам никогда больше не доведется встретиться вновь, ведь мы находились на разных ступенях общественной лестницы.

Я не сомневалась, что, не будь рядом трех стражников, он бы все равно мне не сказал ни слова. Вот так мужчины и подчиняют женщин – заставляют их что-то чувствовать к себе…

Теперь палач держался за поводья двумя руками, однако они все равно не прикасались ко мне. Я впилась взглядом в загорелую кожу, впадая все в большее отчаяние. Меня неистово тянуло чуть откинуться назад и ощутить спиной его грудь, почувствовать на виске горячее дыхание, оказаться в мужских объятьях.

Однако вопреки своим желаниям осталось лишь вздохнуть и покачать головой, отгоняя проклятое наваждение. Нельзя! Люди редко получают то, чего хотят, а чаще всего еще и лишаются того, что имеют и не берегут.

– А теперь вы определились с мнением обо мне? – тихо прошептала я, чтобы нас не расслышали ехавшие неподалеку стражники.

Было заметно, как напряглись руки палача, но это продлилось недолго.

– Я не формирую мнение о приговоренных к смерти, – сухо проговорил Тиррен.

– Как же… – усмехнулась я, встряхнула головой и посмотрела вдаль, где уже появились очертания Шигарда. Мне не стоило туда возвращаться. Еще тогда, три года назад, когда произошел взрыв, я категорически отказывалась ехать в этот город, но почему-то согласилась с Рэмми, жалея затем о принятом решении чуть ли не каждую минуту.

Фыркнул конь, привлекая мое внимание к двум ехавшим спереди стражникам. Третий сопровождающий держался позади, а еще один остался там, в лесу, отдав нам свою лошадь. В какой-то момент мне показалось, что они были настороже, периодически оглядывались по сторонам, словно целью их являлось не следить за мной, а охранять Тиррена. От этой мысли мне стало смешно и даже слегка поднялось настроение.

Я улыбнулась, ненадолго прикрыла глаза, а затем все-таки отклонилась назад, чуть ли не оказываясь в его объятьях. Маг отпустил правой рукой поводья, прикоснулся к моей талии и попытался мягко меня отодвинуть. Все-таки в прошлые разы его движения были резче, они говорили о презрительном отношении к какой-то ведьме. Теперь же я поймала себя на мысли, что, не будь рядом стражников, палач поступил бы сейчас иначе: не увеличивал бы между нами расстояние, а притянул к себе, обнял, прикоснулся бы губами к шее, прошептал что-нибудь на ухо. В воображении вырисовалась эта картина, тело словно ощутило все то, что появилось перед внутренним взором.

– Перестаньте, – тихо заговорил Тиррен.

– Так я ничего и не делаю. Мне просто неудобно сидеть, – однако стало понятно, что он имел в виду не мое движение назад.

Наверное, тому виной были прикушенная губа, попытка заглянуть ему в лицо и едва уловимое прикосновение подушечек пальцев к его напряженной руке. До меня не раз доходили слухи об этом человеке. В них он никогда не проявлял эмоций, молчал, строго смотрел, беспощадно убивал. Сейчас же появилось ощущение, что Тиррен совсем не такой. А я словно сумела чуть-чуть снять с него маску, которую он отчаянно пытался надеть обратно.

– Эйви Морисон, забудьте все, что недавно произошло, – быстро заговорил он, когда наша лошадь ступила на подвесной мост. – Я не отказываюсь от сказанных тогда слов и с удовольствием продолжил бы начатое. Однако вы и дальше остаетесь заключенной. Я не позволю вам сбежать, и если придется привести приговор к исполнению, то без зазрения совести сделаю все, что от меня потребуется.

С каждой секундой его шепот расслышать становилось все сложнее. Гул людских голосов постепенно нарастал. В Шигарде кипела жизнь, впрочем, как и всегда. Туда-сюда сновали городские жители, пробегали перед самой лошадью, заставляя нас останавливаться. Можно было слезть и пойти пешком, но Тиррен не собирался этого делать. Мы ехали по узким улочкам, иногда сворачивали на широкие, пару раз пригибали головы из-за низких арочных проходов или белья, что сушили местные женщины.

Я рассматривала знакомые виды, и сердце сжималось в болезненном спазме. Воспоминания прошлого тяжестью отдавали в груди. Мне пришлось коротко выдохнуть и сжать челюсти, чтобы отвлечься, настроиться на ближайшую борьбу и не думать о том, что меня ждет в будущем. Теперь появился новый страх. Здесь меня определенно поведут на суд, вынесут приговор официально, с длинным зачитыванием обвинений, совсем не так, как это было в Тервиле. В этом городе все дела проходили именно таким способом.

Внезапно Тиррен громко свистнул, потянул поводья на себя, заставляя лошадь остановиться. Я подняла взгляд и охнула, заметив восстановленный храм. Огромное здание тянулось вверх, на несколько этажей превышая то, старое. От обгорелого предшественника остался только фундамент и маленькие постройки по бокам. Все остальное выглядело новым, красивым, из красного камня, словно в напоминание о случившемся. Храм, казалось, благодаря своим узеньким окошечкам наблюдал за снующими мимо него людьми, выискивал виновника, который непременно однажды должен появиться у его массивных ворот.