— Уверяю, Лиз, не только. Ты ошибаешься».

И где же оно это обещанное разубеждение? Не то, чтобы я так жаждала его, но всегда приятно ощущать себя желанной.

— Он только что вернулся, — от проницательной Маргарет ничего нельзя было скрыть. — Ушел на конюшню, распрягать лошадь. Сейчас придет.

Ричард и впрямь явился через несколько минут, а вместе с ним в столовую влетел запах зимы и утреннего холодка.

— Доброе утро, Лиз, — он уселся за стол. — Я только что от Хоттонов. Магдален просила передать, что ждет тебя в гости.

Хоттоны владели землями, граничащими с нашими, и жили ближе всех других соседей. Несколько дней назад Вильгельм со своей супругой заезжали в Фитфилд-Холл и остались погостить на пару ночей, и Магдален взяла с меня обещание, что я нанесу им ответный визит.

— Ты не возражаешь, если я навещу их завтра? — сказать по правде, последнюю неделю, несмотря на обилие дел, я откровенно скучала. Лондонская жизнь еще не хотела меня отпускать.

— Нет, — Ричард покачал головой. — Пожалуй, это будет полезно для тебя. Может быть, заведешь себе подругу. Магдален достойная женщина, а сегодня у меня для тебя кое-что есть, — добавил он загадочно и, поймав мой взгляд, усмехнулся. — Получишь после завтрака.

Этим «кое-чем» оказались ключи от всех уголков Фитфилд-Холла. Ричард торжественно вручил мне тяжелую связку на черном металлическом кольце.

— Замок теперь в твоем распоряжении.

Я обернулась к Маргарет, но та лишь улыбнулась и кивнула.

В течение следующих полутора часов Ричард провел меня по всем помещениям, показывая, какой ключ, предназначен для каждого из них. Спальни, гостиные, кабинеты, кладовки и даже несколько «тайных комнат», замаскированных под зеркала — экскурсия, безусловно, вышла занимательной, а Фитфилд-Холл на поверку оказался больше, чем я полагала.

Под конец мы поднялись на чердак, охватывающий весь замок. Свободного места было мало — мебель, игрушки, коробки, сундуки и кипы бумаг превратили его в лабиринт из старых вещей, некоторые из которых оказались довольно занимательными. Чердаки и кладовки всегда привлекали меня, сколько себя помню, и в детстве я любила подолгу сидеть в чулане под лестницей, перебирая старый хлам, который Эбигейл собиралась выкинуть, но не решалась. Каждый раз после очередного «исследования» тетушка отчитывала меня за то, что я вымазалась в пыли или испортила платье, но очередное найденное «сокровище» вроде деревянных бус или сломанной музыкальной шкатулки стоило того, чтобы выслушать ее нравоучения.

Осматривая чердак в Фитфилд-Холле, я словно вернулась в детство, ощутив, казалось бы забытый азарт. В обшарпанных комодах, мутных зеркалах и покрытых слоем пыли безделушках читалась история семьи, частью которой я стала. Старые вещи тоже умеют рассказывать, но, в отличие от людей, говорят только правду. Вернув на место поблекшую статуэтку пастушки с отколотой ручкой, я пообещала себе, что непременно вернусь сюда еще раз.

Из-за мутных окон под самым потолком здесь царил полумрак, и было видно, как кружатся в воздухе пылинки. Сквозь многочисленные щели пробирался сквозняк, шумел в трубах и, будь я одна, наверняка бы испугалась — звук выходил довольно жуткий.

— Здесь полно всякого старья, — сказал Ричард, оглядываясь вокруг. — Я сам не поднимался сюда уже пару лет.

Я посмотрела на старый обшарпанный комод и стоящую на нем фарфоровую вазу с засохшими розами. Их покрывал толстый слой пыли, и стоило мне прикоснуться, букет рассыпался прахом.

Ричард посмотрел на останки цветов на полу и вздохнул.

— Можешь делать с этим, что угодно. Но, как по мне, лучше избавиться от всего этого. Ни к чему хранить сломанные вещи.

— Она принадлежала твоей жене? — спросила я, коснувшись фарфоровой вазы.

— Может быть, — коротко ответил он. — Не помню. У нее было полно безделушек.

Ричард ясно дал понять, что разговор ему неприятен, и лезть в душу я не собиралась. Но что же с ней все-таки случилось? Эта мысль не давала мне покоя, но я решила, что как-нибудь расспрошу об этом Маргарет.

— Ну, вот и все, — сказал он, когда мы спустились на первый этаж, в кабинет. — Теперь каждый уголок Фитфилд-Холла в твоем распоряжении.

— Но здесь нет ключей от подвала, — не то, чтобы я очень туда рвалась, но было немного странно, что никто не показал мне эту часть дома.

Ричард перемешал кочергой угли в камине и подбросил пару новых поленьев.

— Тебе там делать нечего, — сказал он, забивая табак в трубку. — Все давно прогнило, нуждается в ремонте, и находиться там попросту опасно.

— И все же я хочу его посмотреть.

Ричард пожал плечами и откинулся на спинку своего любимого глубокого кресла, обитого темно-зеленым бархатом.

— Хорошо. Если ты так этого хочешь, завтра я свожу тебя туда, договорились? Но ключи у меня не проси. Не хочу, чтобы ты что-нибудь себе сломала.

После ужина Ричард снова отбыл по делам и, воспользовавшись свободным временем, я решила провести его с Анной. Девочка по-прежнему относилась ко мне настороженно и, по возможности избегала, я же искренне хотела с ней подружиться.

Мы устроились в небольшой гостиной на втором этаже, и я велела служанкам принести яблочный чай и пирог с малиновым вареньем — излюбленное лакомство Анны.

— Ну, что прочитала на этой неделе? — спросила я, зная ее любовь к книгам.

Юная мисс Стенсбери вздохнула и протянула мне тонкую брошюрку в потрепанном кожаном переплете.

— «Житие святой Агаты», — прочитала я вслух и вернула книгу Анне. — Тебе нравится религиозная литература?

— Отец Федерик дал мне ее на прошлой неделе, — ответила она. — Он сказал, что все благочестивые девочки должны читать церковные книги.

По моему мнению это было не самым подходящим чтением для десятилетней девочки, учитывая то, в каких красках описывал автор казнь несчастной девушки, но я не стала ничего говорить по этому поводу и спросила о другом.

— И тебе понравилось? Что ты об этом думаешь?

Анна долила себе чаю, подула на чашку и осторожно сделала глоток.

— В этой книге нет ни слова о том, какой она была. Ну, я имею, в виду, настоящая Агата. Здесь говорится только о силе ее веры, о ее мучениях и казни, но ничего о ней самой. А я бы хотела знать, о чем она мечтала, чего боялась, и что привело ее в христианство.

Анна и прежде не казалась мне глупой, но после этих слов я была вынуждена признать, что малышка оказалась гораздо умнее. Хорошее качество, но слишком опасное для женщины в наше время.

— Только не говори об этом отцу Федерику, — серьезно сказала я. — Ты меня, поняла, Анна? Скажи, что тебе книга тебе очень понравилась и попроси еще что-нибудь почитать.

— Я знаю, как вести себя со священником! — неожиданно резко бросила она, но тут же опомнилась — простите, миледи, мне не следовало на вас кричать.

— Все в порядке, — я хоть и была удивлена, но не думала обижаться. — Просто переживаю за тебя. Как умная девочка ты наверняка знаешь, что не стоит показывать свой ум перед мужчинами. Особенно, если они служители церкви.

Взгляд Анны потеплел. Она вдруг хитро улыбнулась и утащив себе на тарелку кусок пирога, хитро посмотрела на меня.

— Поэтому вы всегда так разговариваете с отцом Федериком? Вы ему нравитесь, потому что он считает вас глупой, — добавила она и хихикнула.

— Вот пусть и дальше так считает, — подмигнула я. — Пусть считает нас дурочками. Но мы-то с тобой знаем, кто на самом деле дурак.

Местный настоятель не понравился мне с самого первого дня. Его предшественник тот, что обвенчал нас с виконтом, умер во сне спустя два дня, и уже к следующему вечеру приехал новый. Престарелый отец Уильям, добрый и начисто лишенный фанатизма, так или иначе, собирался уходить, чтобы провести оставшееся время в тишине и покое, так что епархия отправила к нам Федерика, как только получила письмо.

— Вы хорошая, миледи, — неожиданно сказала Анна. — Наверное, моя мама была такой же.

— Ты совсем ее не помнишь? — осторожно спросила я.