========== Пролог ==========

Лондонский Тауэр, 1557 год.

Опустилась ночь. С наступлением темноты вековая твердыня, некогда служившая резиденцией первых королей, а ныне олицетворяющая железную и беспощадную руку правосудия, выглядела ещё более зловеще. С внешней стороны Тауэр казался мертвой громадиной, но за неприступными каменными стенами кипела жизнь. Томились в одиночных камерах узники, кричали и извивались в пыточных застенках преступники и невинно осужденные, коридоры патрулировали гвардейцы в форменных красных мундирах и скользили чёрными тенями церковные сановники.

Стенания и проклятия, эхом доносившееся со всех сторон, давно уже стали частью повседневной жизни обитателей столичной тюрьмы. Звуки, следы и запахи чужих мучений пропитали каждый уголок Тауэра, и на них уже просто не обращали внимания.

Высокий, худощавый мужчина с ещё не старым, но уже расчерченным морщинами лицом шёл по узкому коридору в сопровождении коменданта Джона Бриджеса [1] и двух королевских гвардейцев. Черное одеяние с глухим вырезом и проглядывающим из-под него белым воротником, говорило о принадлежности его владельца к церковному сословию. Скудное освещение не позволяло определить точный возраст посетителя — на вид ему можно было дать как сорок, так и шестьдесят. Но в Тауэре его хорошо знали, он был здесь частым гостем. Добрый и мягкосердечный по натуре комендант Джон Бриджес почти не скрывал своей неприязни к визитеру, но, конечно, не смел говорить об этом в открытую. «Серый человек», так называли посетителя за глаза — кожа его была землисто-серого цвета, губы бледными и тонкими, а маленькие, глубоко посаженные глаза, смотрели на мир холодно и жестко.

Делегаты свернули в узкий коридор, спустились по винтовой лестнице, затем снова двинулись по коридору и остановились у одной из дверей с висячим замком.

Комендант долго возился с ключами, и всё это время Серый Человек терпеливо ждал, однако, в лице его сквозило раздражение. Он прекрасно знал, как относится к нему Бриджес, но чужое мнение его не волновало. Он был уверен, что исполняет великую миссию, возложенную на него Господом и доброй королевой Марией. Всё остальное неважно.

Но, как ни старался Бриджес растянуть время, как ни болела его душа, остановить сановника было не в его власти. Последний оборот ключа открыл замок, и комендант толкнул дверь. По правилам ему следовало пропустить гостя вперёд, но он пренебрег субординацией и сам шагнул в помещение.

В камере было холодно, несмотря на отсутствие нормальных окон – из щелей пробирался сквозняк, капала с потолка вода, пахло гнилой соломой, пóтом и человеческими испражнениями. За годы службы эта смесь запахов стала для Бриджеса частью обыденности, но он так и не смог к ней привыкнуть. Посетитель же, казалось, не замечал её вовсе. Вряд ли ему нравилось лицезреть мучения и смерть — Джон не был уверен, что для Серого Человека вообще существуют понятия «нравится – не нравится».

Сочувствующий взгляд коменданта упал на трех заключённых, сидящих прямо на полу, спина к спине — двух мужчин и одну женщину, точнее, молодую девушку, хотя сейчас, не зная всех фактов, определить пол и возраст узников было невозможно. Стриженные наголо, в грязно-серых рубахах, обессиленные, они безвольно ждали своей участи и смирились с ней. «Нет ничего проще, чем попасть в Тауэр, и ничего сложнее, чем выйти оттуда», говаривали в народе.

Звук открывшейся двери ненадолго привел заключенных в чувство, возвращая к реальности. Пленники вяло зашевелились и инстинктивно попятились к стене, хотя на сей раз пытать их никто не собирался. В этом уже не было нужды.

— Заблудшие души… — Серый Человек остановился в паре футов от узников и прискорбно покачал головой. Руки при этом он держал за спиной.

Женщина подняла голову и затуманенным взглядом посмотрела на вошедшего. Сердце коменданта сжалось при виде ее грязного, избитого личика, но вместе с тем он невольно восхищался её мужеством.

— Знаете ли вы, зачем я здесь? — спросил Серый Человек.

Пленница закрыла глаза, и визитер удовлетворенно кивнул. Он понял, что это означало «да».

— Я пришёл огласить постановление, касающееся вас, мисс Слеттери. Вас и ваших подельников.

Женщина закашлялась и посмотрела на него удивительно ясным взглядом.

— Я всё поняла, милорд, — хрипло отозвалась она, — можете не утруждать себя продолжением.

Если бы в силах коменданта было спасти это хрупкое создание, он сделал бы всё возможное, но, увы — участь юной Джейн Слеттери была предрешена. Он помнил, какой её привезли сюда — её блестящие золотые волосы, сияющую здоровьем кожу и хрупкие ухоженные ручки. И что осталось от всего этого? Несчастное искалеченное тело, вывернутые суставы и сломанные кости. Но даже сейчас дух этой девочки не был сломлен — юная Джейн смело глядела в глаза собственной смерти.

— У вас есть какие-то просьбы, заявления, пожелания? — бесстрастным голосом поинтересовался Серый Человек.

— Скажите моим жене и детям, что я люблю их, — прохрипел второй заключенный.

Третий не мог сказать ничего — бедолаге отрезали язык.

Серый Человек кивнул и перевел взгляд на Джейн. Она закашлялась.

— Молю Господа, чтобы он направил нашу Королеву на путь Истинной Веры, — одними губами прошептала она, — я же с радостью отдам свою жизнь на костре.

Сановник посмотрел на неё так, словно хотел ударить. На памяти Бриджеса это был первый раз, когда он проявил эмоции. «А вот поделом тебе, старый чёрт!», думал комендант, наблюдая, как искривляется лицо посетителя.

— С радостью, говорите? — переспросил Серый Человек. — Вы думаете, что примите смерть достойно? — усмехнулся он.

— Вы не услышите моих криков.

— Услышу, — равнодушно ответил он, взяв себя в руки, — хотя они мне и не нужны.

Серый Человек был прав — на костре кричали даже самые стойкие. И следующим утром, на рассвете, когда весеннее солнце ещё не поднялось над стенами Тауэра, Джейн Слеттери и ещё двое протестантов окончили свои жизни, привязанные к одному столбу. Их провезли на телеге, связанных, как овец на убой. Выстроившиеся по обеим сторонам люди провожали их громкими выкриками, по большей части сочувствующими, вопреки ожиданиям королевы и её советников.

На эшафот бедняг пришлось буквально тащить, ибо двигаться самостоятельно они были уже не в силах. Минувшей ночью прошёл дождь, и заготовленный для костра хворост промок, что означало ещё более жестокие муки. Комендант хорошо помнил, что лично дал распоряжение убрать вязанки под крышу, но этого не сделали.

Юная Джейн держалась до последнего — дрожа от холода, терзающего израненную кожу, она, тем не менее, стояла с гордо поднятой головой, и лишь когда языки пламени коснулись её босых ног, насквозь прокусила губу, но всё равно не закричала. Мужества её, однако, хватило ненадолго. Джон Бриджесс не присутствовал на казни, но слышал мучительные вопли и чувствовал тошнотворный запах горящей плоти, пробирающийся в комнату даже сквозь запертые ставни. Всю свою жизнь комендант был истовым католиком, но в тот день от всей души пожелал смерти той, по чьей воле в стране вновь вспыхнул пожар религиозной войны.

Комментарий к Пролог

[1] Мне стоило довольно больших усилий отыскать имя реального коменданта Тауэра в годы правления Марии I, но я все же сделала это :)

========== Глава 1. От греха подальше ==========

Из приоткрытого окна тянуло зябким ноябрьским холодком, тонкие, расшитые занавеси подрагивали от ветра, и мягко шелестели бумаги на подоконнике. Лондон жил своей жизнью, его звуки и запахи сливались в одно. Вонь сточных канав, терпкий аромат чьих-то дорогих, но безвкусных духов, хлюпанье грязи под колёсами экипажа, ругань торговца дрянным элем, и ещё сотни других звуков и запахов окутывали душным коконом. В низко повисшем сером небе уже маячила бледно-рыжая полоса рассвета. Начинался новый день. Эхо пушечного залпа, извещающее о том, что очередная казнь состоялась, ударило по вискам.

— Это только начало. Дальше будет хуже, ты и сама это знаешь.