— Платье, достойное королевы, — улыбнулась Маргарет, разворачивая меня к зеркалу.
Я глядела на себя, словно околдованная. Смотрела и не узнавала. Мое лицо, моя фигура и мои волосы, но все же молодая женщина там, в отражении была мне не знакома.
— Очень красивое.
Меня удивило, что виконт расщедрился на такой подарок. Даже в лучшие дни, когда мы с тетушкой и кузеном жили в относительном достатке, то не могли позволить себе подобных нарядов. Зная о том, в как обстоят финансовые дела Стенсбери, я чувствовала неловкость за то, что стала причиной таких расходов.
— Не беспокойся ни о чем, — ответила Маргарет, поглаживая меня по руке, когда я поделилась с ней своими мыслями, — это подарок от хорошего человека.
Я обернулась и удивленно посмотрела на будущую родственницу, но та лишь улыбнулась.
— От кого же?
— Святые угодники! — вскинулась она. — Мы уже опаздываем, гости вот-вот начнут собираться. Эй, девушки! — Маргарет окликнула служанок, — заканчивайте с прической да побыстрее. Я буду ждать в холле.
…Когда спустились вниз, управляющий Фитфилд-Холла сообщил, что священник готов к церемонии, а виконт и гости уже ожидают нас в церкви.
Дабы соблюсти традиции, к алтарю меня вел давний друг Эбигейл, тот самый, что привез нас сюда, а сегодня исполняющий роль отца.
На тропинке перед церковью уже выстроился простой люд, знатные же гости находились внутри. Пока шли сквозь живой коридор, со всех сторон летели здравицы и поздравления, я видела лица людей, но все они сливались в одно. Колени предательски дрожали, ладони вспотели, а сердце колотилось с неистовой силой. Где-то в стороне играла музыка, легкая и ненавязчивая деревенская мелодия, странно контрастирующая с дождливым туманным утром.
Но вот мы шагнули под своды церкви, и уличные звуки остались за спиной. Нас окружило теплом ладана и терпким ароматом поздних осенних цветов. Присутствующие откровенно глазели на меня, но я не замечала их — лишь алтарь впереди, священника и виконта в праздничном одеянии. Он был похож и не похож на себя. Непохож, потому что непривычно было видеть его в нарядном костюме, а похож оттого, что выражение лица осталось прежним.
Когда я подошла к нему и встала по правую сторону, он взял мою руку, и нашли пальцы сплелись. Священник начал молитву. Свадебная проповедь была короткой, и я не запомнила ни одного слова, послушно отпила вина и приняла из теплых рук сановника кусочек хлеба, а очнулась лишь тогда, святой отец торжественно произнес:
— In nomine Patris, et Filii, et Spiritus Sancti. Amen [1].
Вот и все. Свершилось. Обратного пути нет. Ричард развернул меня к себе, и я ощутила прикосновение его губ и колючей щетины. Странное это было ощущение — последним мужчиной, целовавшим меня, был покойный барон Лесли, но то, что происходило сейчас, не имело ничего общего с прошлым опытом. Впрочем, решить для себя, понравилось мне это или нет, я не успела — поцелуй был слишком коротким и легким.
По церковному залу прокатился восторженный вздох. Мы развернулись к присутствующим, и я наконец получила возможность рассмотреть их. Большинство лиц уже были мне знакомы: Алейна и Эдуард Веттин посетили нас самыми первыми, вдова Кейтлин Монтгомери жила в своем имении в десяти милях, многочисленное семейство Скоттов владело землями, граничащими с Фитфилд-Холлом, баронет Вильгельм Хоттон и его жена Магдален дружили еще с отцом виконта, Кристофер и Элеонора Уайт прибыли вместе с детьми, а убежденный холостяк и мечта всех окрестных девиц на выданье Фрэнсин Говард, был добрым приятелем Ричарда. Лица остальных тоже казались знакомыми, но имен их я не знала. Всего же собралось около пятидесяти человек.
Сразу после венчания отправились обратно в замок, где уже ждали накрытые столы и музыканты. Все происходящее было передо мной словно в тумане — этот странный день тянулся слишком долго, и в то же время его события стремительно сменяли друг друга.
В огромном зале, на помосте стоял главный стол и два высоких резных стула — один побольше, а другой, тот, что по правую сторону, пониже, предназначавшийся для меня.
Тосты, поздравления и здравицы сыпались как из рога изобилия, смех, музыка, разговоры и звон кубков сливались в единый нестройный гул, от растопленных каминов несло жаром, запахи еды, духов и пота заполонили ноздри. Гости смеялись, танцевали, шутили, пили и ели, и наблюдая за происходящим я отчаянно пыталась понять, чего хочу больше — того, чтобы этот день наконец закончился или чтобы он продолжался бесконечно. Ричард, поначалу серьезный и задумчивый, немного расслабился, но со мной держался подчеркнуто вежливо, как, впрочем, и всегда.
— Вам что-нибудь нужно, Лиз? — спросил он, очевидно, устав молча наблюдать за моим состоянием.
— Нет, благодарю, — ответила я. — Просто немного утомилась.
Эбигейл с детства научила меня держать лицо, скрывая свои истинные чувства, и сейчас это умение оказалось как нельзя кстати. Никто, кроме Ричарда и Маргарет не замечал моего волнения и усталости — я принимала поздравления, перекидывалась светскими фразами с присутствующими дамами, улыбалась и пару раз даже засмеялась над несмешными шутками Эдуарда Веттина, которые в изобилии лились из его уст. Справедливости ради в них не было ни грубости, ни вульгарности — добродушный и краснолицы толстяк попросту не умел шутить.
Еще одним человеком, разделявшим мое состояние. была Анна. Она сидела за отдельным столом с другими детьми и приставленными к ним няньками, но, в отличие от своих сверстников, отнюдь не выглядела веселой и беззаботной. Дождавшись подходящего момента, я встала из-за стола и подошла к ней.
— Как ты себя чувствуешь? — спросила, отведя девочку в сторонку.
— Очень хорошо, миледи, — заученно ответила она. — Благодарю вас.
Мне стало ее искренне жаль. Бедняжка настолько привыкла следовать строгим отцовским правилам, что даже сейчас, когда остальным было дозволено веселиться, не могла расслабиться.
— Мне тоже кажется, что этот день тянется слишком долго, — призналась я. — А еще со мной можно не притворяться и говорить то, что думаешь.
Она подняла на меня свои большие карие глаза.
— Я боюсь даже думать, о чем я на самом деле думаю, — сказала она.
Как это было знакомо! Я видела в Анне саму себя, когда Эбигейл неустанно повторяла мне, как следует вести настоящей леди, и как Бог наказывает непослушных детей не только за дурные поступки, но и мысли.
— Ты ведь никогда прежде не бывала в Лондоне?
— Нет, миледи.
— Если хочешь, мы можем отправиться туда весной. Ты любишь путешествовать?
Анна грустно вздохнула.
— Я никогда не была в настоящем путешествии. А вот папа очень часто уезжает по делам. Но никогда не говорит куда, а я боюсь спрашивать.
Я посмотрела туда, где в компании мужчин, среди которых были Эдуард Веттин и Фрэнсис Говард, стоял Ричард. Они что-то тихо, но горячо обсуждали, и виконт, совершенно очевидно, пытался доказать что-то своим собеседникам, при этом бурно жестикулируя. Вид у него был рассерженный.
— Что-то случилось? — спросила я, когда мы снова оказались за столом.
— Не бери в голову, — резко отмахнулся он, бросив гневный взгляд в сторону приятелей.
Это не выглядело, как ссора, скорее, жаркий спор, и, очевидно, Ричарду не удалось доказать остальным свою правоту. Меня учили, что совать нос в мужские дела — худшее, что может сделать женщина, да я и не собиралась выпытывать у него причину, но расстраивало то, что виконту испортили настроение в такой день.
Меж тем, праздник как-то совершенно неожиданно подошел к завершению. Погруженная в размышления, я пропустила момент, когда стихла музыка, а гости начали расходиться — кто по приготовленным комнатам, а кто по своим домам.
Настал момент, страшивший меня более всего остального.
Тускло догорали поленья в камине и подрагивала на прикроватной тумбочке свеча в старом серебряном подсвечнике.
— Еще вина? — Ричард, не дожидаясь ответа, протянул мне наполненный кубок.