— Ничем таким, чего нельзя было бы отложить, — я закрыла глаза, и разве что не замурлыкала, ощутив прикосновение сухих и теплых губ к оголенной шее. Кожа тотчас покрылась мурашками.

— Тогда идем, — он отстранился, взял меня за руку и хитро улыбнулся.

— Куда?

— Увидишь.

Комментарий к Глава 18. Эль Комачи

группа в контакте - https://vk.com/lena_habenskaya

========== Глава 19. Звезды и кровь ==========

Алекс загадочно молчал, игнорируя мои вопросы: сначала мы вышли из здания, пересекли двор и подошли к воротам. Сегодня дежурили Махади и Уезерс – парни, с которыми он сдружился и, потому нас выпустили без проблем.

— Интересно, это считается дезертирством? — я усмехнулась, но вышло немного нервно. — А если на боевиков нарвемся?

— Не нарвемся, — успокоил Алекс. — Эта территория хорошо охраняется.

Он уверенно вел меня за собой, к холмам. Гравий и песок тихонько шуршали под нашими ногами, а наверху раскинулось чернильно-синее небо. Было прохладно, и вскоре я начала замерзать.

— Это феномен пустыни, — Алекс снял куртку и набросил мне на плечи, — днем плавишься от жары, а ночью стучишь зубами.

С каждой минутой мы все дальше отходили от базы, звуки становились тише, пока не смолкли вовсе. Я обернулась. «Эль Комачи» почти не виднелась – только огоньки мерцали вдалеке. Наконец, мы добрались до холмов.

— Закрой глаза, — сказал Алекс.

Я подчинилась. Подниматься наверх вслепую было неудобно, хоть он и держал меня за руку. Пару раз я споткнулась, камни и песок скользили под ногами.

— Долго еще? — меня уже распирало от любопытства.

— Почти пришли. — Я не видела его лица, но была готова поклясться, что он улыбался. — Все. Можешь открывать.

Я открыла глаза…и ошалела. Было светло. Не так, как днем, нет – это светили звезды. Тысячи, сотни тысяч белых огней мерцали над нашими головами. Внизу, под склоном холма тихо плескалась река, и звезды отражались на ее поверхности. Раньше я думала, что «звездный свет» – не более, чем красивая метафора, но ошибалась. Они сияли. Действительно сияли.

— Нравится? — Алекс обнял меня сзади, и я уперлась спиной в его грудь.

— Да… — эмоции захватили настолько, что было трудно выразить их словами. — Никогда не видела ничего подобного.

— В городах небо затянуто смогом: машины, заводы… А здесь ничего этого нет. Только небо и свет. — Он поцеловал меня в макушку, и вдоль позвоночника пробежали мурашки.

— Потрясающе.

Я, как зачарованная, смотрела вверх, не в силах оторвать взгляд от сияющего великолепия. Алекс тем временем расстелил покрывало и достал из рюкзака бутылку вина.

— Узнаешь? — улыбнулся он, показывая мне бутылку, когда я села рядом.

Это было то самое вино, которые мы пили в Праге, в первый вечер, когда умудрились заблудиться.

— Где ты ее раздобыл?

Алкоголь на «Эль Комачи» не запрещался, но достать что-то кроме виски и пива было практически нереально.

— Махади. Он найдет, что хочешь, и где хочешь. Вот только бокалы я не взял, — Алекс протянул мне бутылку. — Так что придется без них.

…Жаль, что нельзя остановить время или хотя бы замедлить его бег. Впрочем, скорость зависит от обстоятельств: в минуты скорби каждая секунда тянется вечность; но когда ты счастлив, час пролетает как секунда.

Мне хотелось впитать каждый миг этой ночи, каждую мелочь, сохранить в памяти каждое прикосновение и каждое слово. Оставить их при себе, ни с кем делиться, и тогда никто не сможет забрать их. Это будет только наше: мое и его. И я впитывала – прикосновение ночного холодка к обнаженным плечам, шелест воды о прибрежную гальку и расцвеченное звездами небо над нашими головами. Я понимала – это один из тех моментов, которые не повторяются. Никогда. Уже завтра оно станет воспоминанием и оттого ценнее вдвойне.

— Я люблю тебя. — Слова как-то сами собой вырвались наружу, но произнести их было необходимо. Слишком долго носила их внутри.

— Знаю, — Алекс тихонько засмеялся. — И я тебя тоже.

…Когда мне было тринадцать, я составила список из ста пунктов, которые намеревалась выполнить в течение жизни. В основном всякая подростковая ерунда и откровенно неосуществимые вещи, но в числе тех, что осуществимы, значилось «заняться сексом под звездами». Ну, или что-то вроде того, дословно не помню. Могла ли я тогда подумать, что все случится вот так?

И, пожалуй, это был самый лучший секс в моей жизни. Я не замечала, как впиваются в спину камни сквозь покрывало, не замечала холода, но чувствовала, как дрожит Алекс, как напрягаются его мышцы под моими пальцами и балансировала на грани восхитительно нового, незнакомого прежде удовольствия. В ту ночь мы были одним целым – не только телами, но и душами. И уже только ради этого стоило преодолеть тысячи километров, рискуя жизнью, будущим и всем остальным. Я знала – он любит меня. То, что началось летом две тысячи третьего, никуда не исчезло.

***

Еще через три дня материала накопилось достаточно, чтобы сделать из него статью: у меня были фотографии, диктофонные записи и кое-какие наброски в лаптопе. До отъезда оставалась неделя, и это время я решила посвятить работе. В Нью-Йорк мне хотелось вернуться с уже готовой статьей.

Алекс уезжал рано утром и возвращался затемно – их команда приводила в порядок недавно зачищенный от боевиков город. Террористы были уничтожены, но на улицах и в зданиях еще оставались «сувениры»: от самодельных взрывных устройств, напичканных стеклом и гвоздями до противопехотных мин.

Каждый день я провожала его с замиранием сердца и до возвращения молилась, хотя никогда особо не верила в Бога. Говорят, на войне многие приходят к религии, и, глядя вокруг, я убеждалась в этом лично. На «Эль Комачи» имелась небольшая церковь, расположенная в одно из фургонов, а капелланом был здоровенный вояка. Не знай я, кто он, никогда бы не угадала в нем пастора.

— Ты ходишь в церковь? — удивился Алекс. В тот день он вернулся раньше обычного и застал меня выходящей из фургончика. — Я не знал.

— Вообще-то нет. Но там легче привести мысли в порядок. Я волнуюсь за тебя, а пастор Дэви умеет успокоить.

Алекс огляделся и, убедившись, что нас никто не видит, взял мое лицо в свои руки.

— Тебе нечего бояться. Город очищен, боевиков нет, взрывчатки тоже. Да и в составе этой команды я временно. Так что все хорошо.

Слева раздались голоса, и он торопливо отстранился.

— Если в городе безопасно, может, возьмешь меня на прогулку? — я коснулась его пальцев, старательно делая «милые глазки». Прежде, Алекс всегда на них покупался. — Это бы отлично дополнило мою статью. Так сказать, вишенка на торте.

Он нахмурился. Судя по его лицу, Алекс уже жалел, что вообще начал разговор.

— Не уверен, что это хорошая мысль.

— Почему? Ты же сам говоришь, там все чисто. — Я сощурилась. — Или врешь?

— Нет, не вру. Но не могу гарантировать наверняка. — Он пытался отвертеться, но по глазам я уже видела, что моя взяла.

— Никто не может ничего гарантировать наверняка, — фыркнула я. — Но я ХОЧУ поехать с вами.

Алекс вздохнул.

— Черт, уговорила. Но, — он подошел вплотную и погрозил пальцем. — Подчиняешься беспрекословно. И от меня ни на шаг. Это война, а не пикник.

Я улыбнулась и шутливо отдала честь:

— Есть, сэр.

Город с труднопроизносимым названием располагался в двадцати двух милях от базы. В целом, он мало чем отличался от того, куда возил меня Махади – разве что разрушений здесь было больше. Едва ли не каждое второе здание пострадало от обстрелов, а от некоторых и вовсе остались одни руины.

Людей на улицах было немного: еще недавно они прятались по подвалам, и до сих пор выходили с опаской. Несмотря на то, что боевиков уже не было, американцы и союзники, судя по всему, тоже не вызывали у местных доверия.

Время не подобралось и к полудню, но жара стояла невыносимая. В горячем и пыльном воздухе курилась легкая дымка, а в небе не было ни облачка – одно лишь раскаленное добела солнце. Кондиционер в «Хаммере» приказал долго жить, и в открытые окна врывался зной.