– Не стоит. Того, что вы мне дали, уже хватит. Я ведь не до конца смог отработать.

Вот на такой минорной ноте мы и покинули институт права и направились обратно на корабль. Новости, которые сообщил нам профессор, были не сильно радостными. Единственный плюс в этой ситуации, что завтра мы сможем покинуть республику. Но, пожалуй, нам стоит подготовиться. Если Гермиот сказал правду, то завтра будет у нас весёлый день, до смерти весёлый день. А вот чьей смерти – тот ещё вопрос.

– Мира, сколько ещё сможешь удерживать волну? – спросил я ментально у своей любимой, так как из-за шума ревущей воды всё равно ничего услышать было нельзя. Да и находились мы на большом расстоянии друг от друга. Я стоял за штурвалом и пытался удержать корабль на курсе, а Мира поддерживала волну, с которой мы всё время катились для увеличения скорости корабля.

– С накопителями не больше часа, – ответила она устало. – Свой резерв уже часа два назад как спустила.

– Хреново. Они продолжают нас преследовать. Пока удаётся поддерживать отрыв, но стоит нам замедлиться – и всё, – произнёс я, задумавшись. – Видимо, придётся принять бой.

– Ты уверен? – спросила у меня Мира.

– А ты видишь иной выход? Придётся воспользоваться хаотическим снарядом.

– Лингрет говорил, что только в крайнем случае. Шрам на метрике пространства останется на десятилетия, – напомнила мне Мира, но я и сам знал это.

Когда утром представитель главного полицейского управления принёс нам документы о том, что с нас снята подписка о невыезде, мы с облегчением выдохнули, но одновременно и напряглись. Вчерашние слова Гермиота до сих пор звучали у нас в ушах. А потом представитель полиции в частной беседе посоветовал нам как можно быстрее смываться отсюда. Он сообщил нам о том, что к Виритину через два часа подойдут три корабля охранного флота торгового дома «Рассветной радуги». И вот это нам придало немало ускорения.

Уже через час мы покинули бухту Виритина и, врубив на полную все три водомётных магических двигателя, рванули в сторону от Виритина. Но было поздно. Ещё на выходе из бухты мы заметили на горизонте три корабля, приближающихся с запада на большой скорости. Они практически сразу сменили направление и пошли нам на перерез. Но между нами был приличный запас расстояния, так что перехватить нас не получилось, и мы вырвались вперёд. Правда, расстояние между нами уменьшилось всего до пары километров.

Так как к тому моменту мы были уже в нейтральных водах, они просто и незатейливо открыли по нам огонь. Судя по мощности снарядов, которые мы приняли на щит, они не собирались нас уничтожать. Им главное было вывести корабль из строя, после чего захватить его.

Вообще, у нас был способ избежать этого всего. Телепортационный артефакт с настройкой на наш остров лежал у меня в пространственном кармане. Но была проблема: утянет он максимум двоих, а значит, наших «матросов» придётся кинуть вместе с кораблём. Такого позволить уже мы не могли. Вот и попытались сбежать, но судя по всему, не сильно удачно. Мира подняла сзади нас волну, и на этой волне мы понеслись гораздо быстрее, чем просто на двигателях. Но не глисирующая форма корпуса корабля даёт о себе знать.

Больше тридцати пяти километров в час мы выдать не смогли. У наших преследователей тоже была схожая проблема и нам даже удалось увеличить разрыв за два с половиной часа такой гонки, правда, не намного – всего в два раза.

Хорошо то, что они хоть прекратили обстрел корабля и щиту не требовалось больше тратить ману на отражение снарядов. Но судя по всему, боестолкновения не избежать.

– Мира, на счёт три разворачивай волну в их направлении. Попробуем ударить их на встречных курсах, – произнёс я, готовясь к резкому манёвру.

– Готова, – сказала выдавливающая из себя максимум усилий Мира.

– Три, два, один!

В одно мгновение часть волны продолжила движение вперёд, но несущая нас часть рывком сменила направление на противоположное. Вскоре к ней присоединились новые потоки воды, и мы понеслись на наших противников, которые отреагировали на наш манёвр с задержкой – они явно не понимали, что мы делаем. А потому лишь спустя четыре минуты начали менять направление и сбрасывать скорость.

Но было уже поздно. Мы уже были в зоне поражения нашего главного калибра. Не обращая внимания на вновь открывших по нам огонь кораблей, я активировал единственный хаотический снаряд, который был у нас на борту.

Не знаю, что там намудрил Лингрет, но уже через мгновение один из кораблей противника превратился в желе, которое начало быстро растворяться в морской воде. Притом на борту корабля не осталось ни одного живого. Но и высвобождения некроэнергии также не произошло.

Один из кораблей полностью остановился для обследования того, что осталось от уничтоженного корабля, а вот третий развернулся и открыл по нам огонь уже не оружием, которое должно просто вывести корабль из строя, а полноценным оружием, созданным для уничтожения. К счастью, меткость была отвратительной и в следующие четыре минуты преследования в нас попало всего два снаряда из более чем десятка. Вот только наш щит смог удержать лишь один снаряд. А второй на полной мощности ударил в борт корабля, когда я пытался увернуться от него, после чего в сильнейшем взрыве исчезло больше пяти кубометров корпуса корабля, а меня швырнуло от штурвала за борт. Не будь я пристёгнут к палубе металлическим тросом, то скорее всего, на этом моя жизнь и закончилась бы. А так я повис над водой на высоте полуметра от неё на тросе. На повреждения тела от такого резкого рывка я решил не обращать внимания. Главное – выбраться обратно на палубу и вернуть управление над кораблём, который начал крутиться в разные стороны, лишившись контроля над штурвалом. Я почувствовал, как вода пыталась нормализовать положение корабля, явно управляемая Мирой. Только благодаря этому я и не летал на тросе как букашка.

С трудом, но мне удалось затянуть себя обратно на борт корабля и сразу же схватить штурвал телекинезом. Он у меня был не столь сильный, как хотелось бы, но стабилизировать немного корабль удалось, и лишь когда я уже сам смог добраться по ходящей из стороны в сторону палубе до штурвала, удалось нормализовать полноценно курс корабля.

За прошедшие с момента попадания полторы минуты противник подошёл к нам почти вплотную. Лишь то, что мы продолжали двигаться на волне, не позволило ему подойти к борту. Стоило нам стабилизировать курс – и я открыл огонь по кораблю из артефактов с низкотемпературной плазмой. Только если у нас в поножах были копья плазмы, то тут были целые ракеты, наверное, по размеру. Ещё в начале мы пробовали ими повредить корабли, но тогда их щиты были сильны. Сейчас оставалось надеяться на то, что накопители за время гонки у них, как и у нас, серьёзно истощились.

Так, в принципе, и произошло. Десять снарядов их щит выдержал, одиннадцатый прорвался сквозь щит, потратив больше половины энергии на прорыв. Вот только сразу же щит восстановился, и корабль отвернул в сторону от нас. Наш последний снаряд лишь подпалил палубу, которая была всего секунд за десять потушена. Но корабль передумал нас преследовать и, развернувшись, направился в сторону уничтоженного нами корабля.

– Мира, убирай волну, – произнёс я по ментальному разговорнику. – Дальше на двигателях пойдём. – Но ответа не услышал. – Мира? Мира? – Молчание меня испугало, и я, застопорив штурвал, кинулся на нижнюю палубу к месту, в котором она находилась. К счастью, Мира была жива, но она была в глубоком трансе и не воспринимала окружающий мир. Ей пришлось едва ли не слиться сознанием с водой вокруг корабля, чтобы стабилизировать его положение. – Ну твою же мать. Извини, – произнёс я и дал сильнейшую пощёчину, которую мог.

– Карл, это ты? – очнулась она от удара и сразу схватилась за щеку. – За что?

Но ответить я не смог, так как волна потеряла контроль и практически сразу обрушилась на корабль, затягивая его с собой под воду. Нас же вначале бросило к правому борту, а потом на потолок. Лишь через пару секунд мы вновь оказались на полу. Звуки при этом были соответствующие, но самое плохое – внутрь корабля хлынуло огромное количество воды.