Он застёгивает куртку до самого подбородка, поднимая плечи и спасаясь от ночного холода.

— Меня бросили в тюрьму — я бился, кричал, пытался объяснить, но никто из них не захотел даже выслушать, а в это время моя жена и мой ребёнок умирали. Совершенно одни.

Хорст рассказывает об этом так просто, без эмоций, что у меня внутри всё сжимается. Я слышу, как напарник тяжело сглатывает, прежде чем продолжить.

— С тех пор я поклялся, что отомщу, поэтому я здесь. И даже если погибну, плевать. Не зря.

— Мне жаль, — только и могу вымолвить я.

Дым костра режет глаза. Мы молчим. Да и разве слова сейчас необходимы?

— Ник, — говорит он внезапно. — Меня зовут Ник Хорст.

Я протягивая ему руку для рукопожатия. Откровенность за откровенность.

— Пит. Пит Мелларк, — вижу, как напарник поднимает на меня удивлённый взгляд, ведь все знают меня под иной фамилией. Поэтому я тихо добавляю:

— Долгая история. Останемся живы — обязательно расскажу.

Не знаю, почему я решил открыть ему правду. Может, устал, и мне надоело притворяться, но сейчас каждый из нас ощущает себя настоящим, а не тем, кем мы стали под натиском обстоятельств.

Мы так и сидим, плечо к плечу, наблюдая за дикими плясками горячих угольков, а когда знаешь, что ты не один смотришь в наступающую темноту, становится немного легче.

— Завтра утром мы будем жалеть, что не спали, — говорит Ник и встает, отряхивая джинсы.

— Сейчас, я тоже пойду, — отвечаю я.

— Бывай, Пит. И… спасибо.

***

Я просыпаюсь от кошмара, уже привычного. За мной гнались. Я все время убегаю от переродков, от других трибутов — несусь, перепрыгивая через стены и поваленные стволы, но всегда недостаточно быстро, вроде бы и бегу, бегу, но уйти не могу.

Ужасно выматывает. Но с недавних пор меня посещают и новые образы со старыми героями. Единственная разница между недавно появившимся кошмаром и всеми предыдущими заключается в том, что теперь моя сестра и парень, бывший парень, являясь ко мне во снах, больше не сгорают. Теперь они вместе. И они счастливы. Поэтому мучительно сгораю я. От боли, которую раз за разом испытываю, вновь и вновь глядя на эту картину.

Холодный искусственный свет струится из коридора в небольшое окошко на двери. Мы в Третьем. Команда Бити, расположившаяся в подвале одного из заводов, совершает последние приготовления перед масштабным выступлением.

Пару дней назад прошла Жатва, и мятежники готовятся сорвать парад трибутов, впервые открыто заявив о себе по всем экранам Панема.

Я поднимаю голову и обнаруживаю, что Джоанны на верхней койке уже нет. Наверное, ушла в штаб. Гляжу на часы и глазам своим не верю: почти десять.

Выхожу в длинный узкий коридор, пахнущий сыростью и плесенью, и отправляюсь на поиски соседки. Мейсон сидит за крошечным кухонным столом и дымит. Я знаю, что Джо курит, только когда по-настоящему нервничает.

— О, привет, птичка, — она тушит сигарету и толкает ко мне через стол тарелку с бутербродом.

— О чем задумалась? — спрашиваю я. — Ты что-то замыслила — по лицу вижу. Давай, выкладывай. Я, как твоя боевая подруга, обязана знать.

— Нет, ничего, — немного помолчав, говорит она, — просто завтра всё изменится, поэтому я немного нервничаю. Не бери в голову. И да, прости, что так часто звала тебя безмозглой. Ты же знаешь, что я любя, — ухмыляется она, бьёт легонько меня кулаком по плечу, поднимается и быстрым шагом уходит прочь.

Дрожь пробегает по всему моему телу. Я настораживаюсь. Что-то тут не так. Она будто прощается.

Словно хищная птица я весь день слежу за Мейсон. Возможно, у меня поехала крыша, и от недостатка деятельности я сама начала придумывать себе проблемы, но я замечаю, что Джо куда-то собирается и мне об этом не говорит. Она уходит. И уходит одна.

Я выглядываю из-за стены бывшей фабрики, в которой мы расположились, и вижу, как девушка, ссутулившись, перекидывает рюкзак через плечо и быстро идет через двор к гаражу. Я следую за ней.

Двигатель заводится, она садится на заднее сидение, и автомобиль начинает движение.

Пора действовать. Я выбегаю навстречу, резко распахиваю дверь и падаю на соседнее сидение.

— Какого черта, Эвердин? — кричит Победительница. Водитель резко жмёт на тормоз и поворачивается, удивлённо переводя взгляд с неё на меня.

— Если ты собралась уйти одна, то я тебе не позволю, — хватаю ремень и пристегиваю себя к твёрдому сиденью.

— Убирайся, говорю тебе, оставайся здесь. Когда всё закончится, ты вернёшься в Тринадцатый или домой, — она, колотя по моим плечам руками, пытается вытолкать меня из машины, но я сопротивляюсь и не сдвигаюсь ни на сантиметр. — Да как ты не понимаешь, это мой план. А мои планы всегда настолько дикие, что только мне по силам. И помощники здесь не нужны. Тем более желающие сдохнуть.

— Раз тебе не нужны помощники, значит, нужны друзья. И мне плевать на то, что ты говоришь. Вместе — значит вместе.

Она с шумным выдохом откидывается на сидение и велит рукой водителю ехать.

— Ну и дура же ты, Эвердин, — хватаясь за голову, бормочет Джо, толкая по сидению ко мне пистолет.

Я нащупываю ее руку и легко сжимаю. Она слабо сжимает мою руку в ответ.

Вместе.

***

Мы вплотную подошли ко входу в город. Бесшумные, словно тени. Размещаясь в подвале завода на окраине Капитолия, понимаю насколько огромная работа была проделана мятежниками за эти годы. Везде свои люди. Проводники, разведчики, местные жители.

Составление планов завтрашней атаки продолжается до самого вечера. Полковник, несколько начальников других отрядов, Гектор и незнакомые мне люди обсуждают последние детали. У двери в их комнату стоит охрана. Вход только по приглашению.

Я знаю, что надвигается нечто серьезное — нечто масштабное, но никто не говорит нам, что именно. Каждому известно только его задание. Наша с Хорстом роль заключается в том, чтобы заложить снаряды в указанные здания. В какие — неизвестно.

Вечером мы выдвигаемся в Капитолий. Я разворачиваю переданный мне командиром свёрток, и в моих руках оказывается чёрный рабочий комбинезон. На нашивке красуется надпись «Обслуживание и ремонт электросетей».

— По крайней мере, у тебя не оранжевый! — поворачиваю голову и сталкиваюсь с Хорстом, который горит как рождественская лампочка в своей ярко-рыжей униформе. «Строительные работы» гласит нашивка на его спине.

— Мы не должны привлекать внимание в городе, а в нашей провинциальной одежде сразу будем бросаться в глаза, — поясняет он. — На площади перед дворцом готовят трибуны для парада, там будет много рабочих, так что сможем затеряться.

Я надеваю спецовку, складываю рюкзак, и мы отправляемся в путь.

***

Мы отправляемся в путь, оставляя огни Третьего дистрикта позади. Я, убаюканная долгой дорогой, дремлю, опустив голову на подголовник.

Ровная дорога постепенно сменяется ухабистой, под колесами что-то шуршит. Судя по всему, мы съехали на грунтовое покрытие.

Водитель резко поворачивает, и меня швыряет сначала в одну, потом в другую сторону.

И вдруг мы останавливаемся. Не успеваю я опомниться, как воздух наполняется криками водителя и Джо.

Миротворцы.

Вокруг слышится шум колес. Хлопок дверцы. Еще одной. Они идут к нам.

Джоанна щёлкает предохранителем и прячет пистолет за спину.

— Стреляем по команде, — шепчет она, — а потом сразу беги. На восток.

Шаги поблизости. Мужские голоса. Шипение раций.

— Предъявите ваши документы, — раздаётся командный голос, и фигура в белой униформе вырастает перед машиной.

— Давай! — кричит Джо.

Одновременно раздаются выстрелы, и двое миротворцев падают на землю.

Водитель открывает дверь и, пропуская нас вперёд, остаётся возле машины, прикрывая наши спины.

Мы бежим, не оборачиваясь. Сзади свистят пули. Вдруг он уже мёртв? Но мы не останавливаемся.

Должно быть, мы где-то на окраине Капитолия, потому что лес начинает сменяться ангарами и складскими вагончиками. Промышленный район.