Голос рассудка снова пытается сломать преграду в голове, выстроенную моей страстью. Он хочет выйти на волю, но я усердно работаю, вновь воздвигая вокруг него стену.
Ее язык оказывается в моем рту быстрее, чем я успеваю проскользнуть рукой под лифчик. Девочка, как же ты быстро учишься!
Понимая, что мы не в самой удобной позе, я осторожно опускаю её на кровать. Такая тонкая и хрупкая, такая красивая. Моя.
Это конец, — шепчет мой побежденный разум.
Заткнись, — обрываю я его.
Я дразню её губы кончиком языка, скользя им то по верхней губе, то по нижней. Ее вздохи становятся все более частыми, и я крепче прижимаю девушку к постели, чувствуя, что просто не в состоянии больше терпеть. По жесткости позы, я могу сказать, что она нервничает, поэтому начинаю свой путь чуть ниже пупка, оставляя медленные поцелуи всю дорогу, пока не встречаюсь с ее трусиками. Засовываю пальцы за пояс и тяну их вниз по бедрам, стягиваю и отбрасываю в сторону.
Мой язык скользит по ней, а пальцы находят заветную точку. Она поднимается на несколько сантиметров над кроватью и вскрикивает. Я хватаю ее за бедра и возвращаю обратно на смятые простыни, продолжая начатое. Теперь она прижимается ко мне сама, прося, чтобы моя рука двигалась быстрее. Я удерживаю свои пальцы внутри неё, целую внутреннюю поверхность бедра, когда она стонет мое имя.
Кажется, ещё немного и мой член разорвётся от боли. Я могу облегчить эту боль только одним способом — войти в нее, и это именно то, что я делаю. Она сжимается, впиваясь пальцами в моё плечо, а я накрываю девичий рот своим, заглушая ее стоны своими собственными.
— Ччч, — шепчу я, покрывая ее лицо поцелуями. — Больше больно не будет. Я обещаю.
Я медленно двигаюсь внутри неё, крепко прижимая её всем телом, шепчу ей, как она прекрасна. И потом все взрывается, накрывая меня волной тёплого освобождения.
Мне так хорошо. И только голос разума, где-то на задворках тихо шепчет: «Кажется, ты проиграл…»
Она устраивается на моей груди и улыбаясь, закрывает глаза. А я думаю о том, что, наконец, за эти два долгих долбанных года я счастлив. И плевать на всё.
Все, что я чувствую к Жаклин не должно быть правильным, но Китнисс больше нет, хотя любовь, которая живёт во мне так и не исчезла. Просто пора закрыть на ключ ту часть сердца и открыть новую.
Ее лицо освещается лунным светом, струящимся из окна, а губы образовывают нежную улыбку.
Что я чувствую к ней? Я люблю эту девочку за то, что она никогда не осуждала меня. Я люблю то, что она понимает меня. Я люблю Джеки за то, что несмотря на все, через что я заставил ее пройти, она поддерживала мои решения, и не важно, как бы сильно они не огорчали ее. Я люблю ее смех. Я люблю ее доброту.
— Кажется, я люблю тебя, Тодд — тихо произносит она.
— И я тебя, малыш…
Комментарий к Глава 13. Тодд
После всего прочитанного, маты в комментариях не возбраняются =)
========== Глава 14. Китнисс ==========
Его прикосновения я узнаю из тысяч других. Найду любимого среди прочих, ведь он сотни раз приходил ко мне поздней ночью во сне и шептал нежные слова прямо в губы. Мой мальчик, чьи руки пахнут сахаром и ванилью, моя половинка, которую я раз за разом воскрешала в душе. И наконец обрела снова. Почти. Ещё чуть-чуть и я увижу его.
Иногда мне кажется, что всю мою жизнь можно проследить по тому, из-за чего я не могу заснуть в два часа ночи. Ведь боль со временем уходит, но мысли-то остаются. Они крутятся у меня в голове, не давая изможденному сознанию ни капли отдыха. Отец, не вернувшийся однажды. Мама, замкнувшаяся внутри себя. Голод, рычащий диким зверем и не дающий сомкнуть глаз. Игры и тессеры, топором висящие над головой в течение многих лет. Трибуты и арена, липким страхом парализующие мозг. И теперь Пит и Прим. Найду ли я их? Все ли с ними в порядке?
В Тринадцатый мы возвращаемся поздно ночью. Кое-как заставив себя уснуть, я дожидаюсь звука будильника. Отчитавшись в штабе о поездке на Родину и, в конце концов, закончив все дела, я буквально несусь к отсеку Джоанны Мейсон: мне нужно поговорить с ней и как можно быстрее. На полпути в коридоре я натыкаюсь на неё и останавливаюсь, прижавшись к стене.
Подруга разговаривает с подтянутым мужчиной в сером комбинезоне, который стоит спиной, и я узнаю в нем Боггса. Рядом с высоким, статным командиром Джо смотрится как маленькая хрупкая птичка. Они не видят меня, но мне их прекрасно слышно.
— Джоанна, я против твоей затеи. Я знаю, что Бити согласился, и Коин поддержала, но придуманное тобой — чистой воды самоубийство, да ты и сама знаешь об этом, — говорит Боггс. — Давай мы обойдёмся без твоего участия.
Глаза Мейсон остаются почти безразличными — огонь ярости вспыхивает в них лишь на секунду, а затем она быстро гасит его, делая голос ровным и целенаправленно приятным.
— Я это знаю. Спасибо за беспокойство, командир.
Джо замечает меня поверх плеча военного. Улыбается ему совсем неискренней улыбкой и похлопывает по руке.
— Мне нужно идти. Меня ждет друг, — она прощается и открывает дверь, приглашая меня рукой войти внутрь.
— Когда ты летишь домой? — с порога выпаливаю я и практически заталкиваю её в отсек. Я приземляюсь на свободную кровать в комнате Мейсон и впиваюсь взглядом в подругу, ожидая ответ.
— Не раньше весны, перед Играми, — не понимая причины внезапно возникшего интереса, спокойно отвечает она. Разочарование, словно жидкое олово, медленно растекается по моим венам, а надежда покидает меня так же быстро, как и появилась. — А с чего ты вдруг интересуешься?
— Почему так долго? — издаю я протяжный стон и падаю на кровать, хватаясь руками за волосы.
— Дорогая моя, ты карту видела? Ты хоть знаешь, где находится Седьмой, а где Тринадцатый? — постукивая пальцами по голове, бурчит Мейсон. — Они на противоположных концах страны. Туда можно лишь на планолете добраться. Думаешь это просто в нынешнее время?
Я прислоняюсь лбом к холодной металлической стене за её постелью и закрываю глаза, ощущая знакомое жжение в носу. Я не хочу расплакаться. Не сейчас. Не перед Джоанной.
— Надеюсь, ты не продолжишь в том же духе? — ворчит она. — Потому что если хочешь порыдать, то иди в другое место и ищи другого идиота, который будет готов тебя пожалеть.
— Таких идиотов, как мы с тобой, во всем Тринадцатом больше нет, — огрызаюсь я.
Она застывает, и я напрягаюсь, понимая, что, скорее всего, перешла черту, но на лице Джо вдруг загорается озорная улыбка.
— Теперь, когда ты выплеснула немного дерьма, может, расскажешь, наконец, что случилось, и чего тебя так несёт на другой конец континента? — присаживаясь напротив, воодушевленно говорит она. — Если, конечно, ты не хочешь заняться чем-то другим — например, узлы повязать для успокоения нервов?
— С тобою рядом мне никакие верёвки и узлы не помогут, Джо.
Она смеётся и, почесав затылок, спрашивает.
— Это типа комплимент?
— Нет.
— Я точно знаю, что это был комплимент, Эвердин, — улыбнувшись говорит она, и тихо добавляет. — Очень часто реальность идет в разрез с планами. Помни об этом.
И отсчёт начинается. Неделя за неделей. Мне остаётся только ждать. Я считаю дни, вычеркивая цифры в календаре. Джоанне удается доказать необходимость моей поездки в Седьмой перед Койн, и я ступаю на борт планолета.
— Успокойся, сердце. Пожалуйста, успокойся, — я не могу поверить в то, что этот день наконец-то настал.
— Двенадцатая, шевелись, мы должны прибыть на место ровно в полдень, — Джоанна подгоняет меня, и мы садимся в машину, которая везёт нас окольными путями в оплот Восстания дистрикта номер Семь. Дороги здесь по большей части разбиты, поэтому мы медленно движемся мимо крохотных дворов с нестриженой травой и домов с облупленной краской.
Джоанна, не переставая, согласовывает что-то с руководителями мятежников родного дистрикта. Мне ничего об этом не говорит, да я и не спрашиваю. Это загадка, которую у меня сейчас нет желания разгадывать. Я просто прячу информацию поглубже в свой мозг до того момента, пока не найду своих любимых.