Литмир - Электронная Библиотека

***

Благо пока что дальше этих опасливых взглядов и настороженного вида дело не заходило. В течение ещё нескольких недель мы занимались наблюдением за развитием пиявок. Они стали есть ещё больше, требовать значительного количества белка и самое интересное – стали проявлять признаки социального поведения.

– Смотри, какая интересная штука! – заманивал меня к аквариуму Биркин.

Он открыл круглое отверстие в верхней стенке аквариума и бросил туда кусок мяса размером со свою ладонь. Группа 5, жившая в этом стеклянном доме и состоявшая из восьми особей, окружила красную массу свинины и принялась вцепляться в неё своими неестественно крепкими зубами. Их каплевидные тёмно-зелёные тела с жёлтыми продольными полосками циркулярно сокращались в направлении от рта к концу и немного раздувались, как воздушные шарики. Когда мяса не осталось, черви лениво расплылись по воде кто куда.

– А теперь другой вариант, – Уильям открыл стоящую на соседнем столе коробочку и достал оттуда за хвост белую мышь. Не задерживаясь ни на секунду, он также занёс животное над отверстием и разжал пальцы.

Мышь с плеском плюхнулась в воду, оказавшуюся аккурат в половину её роста в стоячем положении. Не успев оценить ситуацию, она подверглась немедленной атаке хозяев аквариума со всех сторон. Сначала они кольцом окружили добычу, а потом резко вонзились ей в тело, вгрызаясь в кожу и пытаясь её разорвать. Жертва издала громкий отчаянный писк и рефлекторно опустилась на все лапки, оказавшись полностью в воде, которая уже начала интенсивно окрашиваться в красный цвет. Не давая ни единого шанса без того беспомощной в таком положении мыши что-либо предпринять для защиты, четыре пиявки принялись грызть все конечности животного, сначала обнажая мышцы, а затем перекусывая их своими зубами, как ножницами. Зверёк чисто инстинктивно извивался ещё рабочим туловищем, пытаясь хотя бы отплыть от охотников, разводя красную воду вокруг и себя и слегка открывая нам обзор. Но в этот момент ещё две пиявки нацелились на горло добычи, точными рывками вонзившись в сонные артерии и трахею, перекусывая их. В этот момент вся вода вокруг стала совсем непроницаемой для взора из-за матовой алой крови, с огромной скоростью и напором вытекающей из тела жертвы.

Я смотрел на всё это своими глазами и не думал ни о чём, кроме поведения пиявок. Да, это было жестоко. Да, это было нелицеприятно. Но так происходит в природе. Хищник убивает добычу самым эффективным способом, следуя своему инстинкту пропитания. Так было миллионы лет и так будет ещё миллионы лет.

– Видел, как слаженно они это делали? – глаза Биркина горели восторгом.

– Видел, да. Причём, они охотились уже будучи сытыми.

– О, нет, они были ещё не сыты. Иначе не стали бы нападать на неё, – он обошёл аквариум, пытаясь разглядеть бойню с другой стороны. К нему присоединился стоявший всё это время у стола Альберт.

– Я засёк. Двадцать три секунды, и нашего добровольца не стало, – он посмотрел на наручные часы, а потом на Уильяма, – В прошлый раз было немного больше.

– Так который это раз и сколько было в самый первый? – сегодня поработать вместе с ребятами кроме меня пришёл Хэм. Впервые кроме меня к ним пришёл ещё хоть кто-то.

– Это четвёртый, а в первый раз была минута. Детишки быстро учатся… – Альберт усмехнулся и наклонился ближе к месту кровавого пиршества.

– Приятель, ты что-нибудь видишь в своих очках? Здесь итак солнца маловато, – мой друг рискнул спросить сей насущный вопрос у Вескера.

– Нет, не вижу. Зато очень хорошо воображаю, – сарказмом ответил тот. Но Хэма было не унять. Похоже назревала битва титанов иронии и хладнокровия.

– Да ладно, здоровяк. У меня исключительно научный интерес. Фотофобия? – здоровяк, это конечно сильно сказано. Альберт был на полголовы ниже собеседника.

– Допустим. Это на что-то влияет?

– Нет, просто ты как-то чересчур остро на это реагируешь.

– Ну так не доводи до греха. Отстань, – этот разговор был бессмысленным, и я решил его прекратить.

– Хэм, да оставь ты его. Давай лучше об увиденном подумаем.

– По-моему, всё достаточно очевидно: пиявки сплачиваются в коллектив. Налицо ускоренная эволюция.

– Сильное заявление, – заметил я, – Надо бы его проверить. Что другие группы? Их кормили подобным образом?

– Нет, но это дело поправимое, – Уильям уже направился в сторону клетки с мышами.

– Подожди, дело же не только в сборе в стаю, – я жестом руки остановил Биркина, – И вообще, это скорее никакая не эволюция, а банальная адаптация. То, чему они научились здесь и сейчас, не передастся их потомству, так как модифицированный геном не наследуется.

– Пожалуй, да. Ты прав, – Хэм обхватил подбородок рукой и задумался.

Тем временем пиявки закончили свой пир, уплывая в противоположную сторону. Вместо мыши теперь в воде плавали маленькие косточки и разодранная окровавленная шкурка. Даже все внутренние органы были съедены без остатка. И я был уверен, что попади в аквариум ещё одна мышь, эти проглоты сожрали бы и её.

Они заметно увеличились. Ну ещё бы! Съесть столько за такой короткий промежуток! Как в них вообще всё это уместилось?

Остальные перешли наблюдать за другим аквариумом, а я сел за стол писать отчёт. Пока писал, думал о том, что было бы, если на месте пиявок были, скажем, волки. Это же просто адские машины для убийств… Никому не пожелаю с такими столкнуться, потому что это будет самая ужасная смерть на свете.

Ко мне подошёл Альберт.

– Насчёт твоей просьбы. Сегодня утром Маркус сказал быть осторожным с вами всеми, – брови сами по себе нахмурились, – Якобы вы хотите присвоить себе его труды. Он прав?

– С ума что ли сошёл? Нет, конечно! – возмущение не на шутку охватило меня, – Это скорее он решил оставить нас ни с чем. Почему он так решил? Мы всё делали, как и всегда. Только в один момент его словно перемкнуло.

– Не знаю, не знаю. В какой момент? – в его голосе неожиданно появилось не то сочувствие, не то любопытство.

– Как раз, когда вы двое здесь появились, – я же постарался умерить пыл, чтобы не дай бог опять не спровоцировать Вескера на колкости, – Совпадение ли, не совпадение…

– Возможно. Отчасти, – Альберт посмотрел в сторону Хэма и Уилла, стоящих в дальнем конце комнаты, и, убедившись в конфиденциальности нашего разговора, продолжил, – Мистер Спенсер попросил нас приглядеть за Маркусом. Предупредил, что он в последнее время сам не свой и может что-нибудь учудить.

Так значит парни не просто так появились здесь и заручились доверием учёного. Скорее всего, Спенсер прав: за таким одержимым, как Маркус, нужен глаз да глаз. И, видимо, глава Амбреллы уже подозревает что-то.

– Что, например?

– Как знать, – пожал плечами Альберт, – Ты же сам только что видел, на что способны пиявки. А на что способен тот, кто так ревностно хочет подчинить их?

Подчинить их… Ведь всё выглядит именно так. Именно одержимость доктора Маркуса это объясняет. Мрачные мысли совсем заполонили мозг, и я неосознанно покачал головой, в душе всё ещё отрицая допустимость сказанного.

– Похоже, что я слишком хорошо думаю о людях, чтобы делать такие выводы, – даже голос мой понизился от тяжёлых дум, – Но ты, вроде, нет. Что же заставило тебя так рано разувериться в других?

– Это не важно. Важно, что сейчас ты понимаешь всю тонкость происходящего.

Тонкость. Да, подходящее слово. В такой тонкой ситуации я ещё никогда не оказывался.

9
{"b":"662454","o":1}