Новость о визите мистера Спенсера отвлекла меня, но ненадолго. Я потёр уставшие глаза и обратился к остальным.
– Ребята, у меня нет ни одной чёртовой идеи. Пожалуйста, скажите, что у вас она есть! – но все лишь обречённо развели руками. Кроме Тома. Он смотрел куда-то в одну точку на стене напротив, а потом вдруг щёлкнул пальцами, обращая на себя внимание.
– Почему бы нам просто не определить первичную структуру белков, кодируемых этими генами, и не переписать её на последовательность нуклеотидов? – спустя пару секунд на обдумывание тишину нарушила Джейн.
– Сделаю вид, что я не предлагала этого до тебя, – она сложила руки на груди и нахмурила брови, но её милое личико не смогло приобрести угрожающий вид.
– Нет-нет-нет, подожди. Мы это отвергли, потому что не знаем сами белки. И я придумал, как их определить. В этом нам помогут медузы! – теперь нахмурился я, хотя понимал, что Томми наводит интригу не ради забавы. – Вы что-нибудь слышали о флуоресцирующих медузах? Ну, это не страшно. Они продуцируют флуоресцентный белок, светящийся зелёным цветом, если посветить на них синим или фиолетовым. Так вот, я предлагаю соединить его ген с нарезанными нами кусочками генома вируса, чтобы искомый белок соединился с «подсветкой», и его можно было рассмотреть под микроскопом.
Его слова были спасательным кругом нам, тонущим в глубоком океане безысходности. Я тут же принялся прокручивать эту мысль в голове, чувствуя, как вдруг быстрее забилось сердце и пропала усталость.
– Томми, ты гений! – вдруг вырвалось у приобрётшего радостный вид Хэма, – Но только надо всё обдумать. Мне кажется, всё не настолько просто.
– Ты хочешь прицепить ген флуоресценции просто к случайному участку ДНК? Но это же стрельба вслепую! – первой вмешалась Джейн. Не знаю, хотела ли она просто доработать идею, но тон её был презрительно-недовольным.
– Всяко лучше, чем вообще ничего не делать, – парировал я, – Мы уже сделали кучу всевозможных нарезок. Отсеиваем отсюда уже известные последовательности, и получится уже не такое страшное число пар оснований.
– Ну что ж, возможно, – согласилась девушка, – Только есть ещё одна важная проблема. Пытаться смотреть на флуоресценцию в электронный микроскоп нет смысла – он не видит цвет. А в оптический ты даже через иммерсионное масло ничего не разглядишь у бактерии.
А вот это действительно было проблемой. Бактерии – настолько маленькие создания, что их самих не очень-то хорошо видно при максимальном увеличении в световом микроскопе, не говоря уже о возможности различить их отдельные внутренние структуры.
– Да и кстати. Какой вообще смысл изучать вирус в бактериях? Мы же ищем код к таинственным превращениям человека? – ход мыслей Томаса меня насторожил.
– Ты хочешь сказать, что нам нужно…
– Нам нужно инфицировать хотя бы эукариота. Вот я до сих пор не понял, почему Маркус всё ещё не испытывал животных? – он был искренне удивлён. Ну а ответ был вообще-то очевидным.
– Потому что вирус убивает больше девяноста процентов заражённых, Том! – я не смог сдержать негодования. Разве можно так цинично относиться к подопытным, пусть и животным? У этого лохматого гения совсем нет представления об этике, иначе откуда такое откровенное недоумение? – Подумай хотя бы о том, где взять столько подопытных и что делать с погибшими!
– Ну, мне кажется, что для Амбреллы это не проблема, – всё в той же искренности пожал он плечами.
Снова. Снова эта мысль о том, что я свернул не туда. И ведь никто, кроме меня, не возмутился по этому поводу. Что за собрание бессердечных, в конце концов? Нет, я вовсе не неженка и не против опытов над животными, всё же уже приходилось с этим иметь дело. Но… Но не в том случае, когда я знаю, что инфицирование Прародителем почти что гарантирует летальный исход! Это же как-то совсем ни в какие ворота…
– Я согласен. Денег и связей компании не занимать, так что нам ничего помешает, – и Хэм туда же. Хотя я отчётливо услышал в его голосе нотку сомнения.
Мои коллеги ещё несколько минут обсуждали план действий, дорабатывая его подробнее. Я же мог только наблюдать, с каким пренебрежением к факту смерти при заражении они относятся, и не спешил вновь сказать своё слово. Похоже, что это было бы бесполезно. Подумать только! С виду такие же, как я, парни и девушки оказались абсолютно беспринципными в вопросах даже научной этики.
«Что, опять совесть гложет? А может ты просто хочешь, как они, вылезти за рамки каких-то там неформальных правил и завидуешь?».
Всему есть предел! Этика существует, чтобы мы не забывали, кто мы есть: мы люди. Жемчужины эволюции, живущие в этом мире и с бережностью относящиеся к нему.
«Опять причитаешь, как старая бабка. Ещё скажи, что тебя постигнет кара небесная за твои грехи».
Да что же это я… Не хочу спорить с самим собой! Всего неделя прошла, а я уже достиг моральной дилеммы.
Тем временем остальные закончили обсуждение, приняв мой молчаливый ответ об отсутствии дополнений. А что я мог поделать? Они думают только о деле, и мои жалобы были бы просто пропущены мимо ушей. Коллеги решили отправиться к доктору Маркусу с предложением, и её автор, Томас Уотерс, прямо-таки рванул впереди всех. Я же не торопился и вышел из кабинета последним, окликнув в последний момент Хэма. Я должен был убедиться, что мне не показалось, будто он тоже не очень приветствует всю эту затею.
– Слушай, Саймон, – его полное имя на самом деле было Саймон Хэмптон, но, по его словам, к нему редко кто обращался по первому имени, – По-моему, я услышал от тебя, что ты не то чтобы реально согласен с этим экспериментом. Или я не прав? – я старался подобрать слова и нейтральный тон, чтобы это не звучало, как наезд. Он, судя по всему, не ожидал, что я прицеплюсь с этим вопросом к нему, но увиливать не стал.
– Вообще-то да. Не нравится мне эта перспектива, – ох, ну неужели один нормальный человек нашёлся. – Но в то же время я тут подумал… – эта пауза не предвещала для меня приятное продолжение разговора. – Понимаешь, Томми итак бы рассказал о своей идее доктору Маркусу, с нами или без нас. И я уверен, что тот согласится. А если не согласимся мы – согласится кто-нибудь другой, может даже в приказном порядке. В любом случае, экспериментам быть, и уж лучше ими займусь я. Качественно, в минимальные сроки и с минимальными затратами.
Я замедлился на пару шагов и немного отстал от Хэма. Его слова звучали обезоруживающе истинно, ведь на нашем месте мог бы просто быть кто-то другой. Тем более, как можно отказаться сейчас, когда мы так близки к получению ответа, как никто и никогда до нас?
«Ты же знал, куда идёшь, дружище, хватит обвинять всех вокруг в оправдании твоих опасений».
Чёртов внутренний голос был прав. Я сам добровольно подписался на это, и глупо сейчас снимать с себя ответственность. К тому же я снова чувствую, что накручиваю себя, вешая на других ярлыки каких-то злодеев и мерзавцев, хотя они ничего ещё не сделали и вообще едва ли преследуют такие цели. Что поделать, если с детства меня научили, что самое бесценное в мире – это жизнь и отнимать её – самое страшное преступление.
* - разделение цепочки ДНК на мелкие фрагменты с помощью специальных ферментов.
========== Часть 2. ==========
Доктор Маркус очень обрадовался, когда услышал новое предложение. Совсем как маленький ребёнок, которому сказали, что он поедет в Диснейлэнд. Мне даже показалось, что он готов кинуться обнимать Томми, но всё-таки показалось. Хотя я бы не удивился.
