– Чего ж ты так тщательно это скрываешь? – девушка рассмеялась детским смехом.
– Я не скрываю. Да просто… не с кем тут поговорить по душам, все вечно заняты, куда-то спешат, ни на что внимания не обращают. А с тобой как-то спокойно, – вот тут я выпал. Со мной-то спокойно?
– По-моему ты крупно ошибаешься, – я не смог сдержать усмешку, – Где со мной спокойно, если я по каждому поводу готов гневно распинаться? Я в принципе человек очень эмоциональный. Да к тому же прихожу в ужас от одной только мысли об этом психе Маркусе, – зачем я это только говорю… Но Джейн было не унять.
– По крайней мере, ты никогда не сидишь сложа руки и всегда ищешь решение возникшей проблемы. Других подстёгиваешь.
– В самом деле? – по-моему, все ребята из нашей команды так делают. Чем же я таким особенным выделяюсь?
– Поверь мне.
Ох, ну спасибо. Теперь в забитой размышлениями голове добавилось дровишек. Что на неё нашло? Впрочем, я же сам начал её расспрашивать. И как вовремя пиликнул компьютер!
На дисплее высветились точные последовательности ДНК генов бессмертия, имеющихся у вируса и у стволовых клеток. Электронная машина сравнила цепочки и указала места, в которых есть расхождения между геномами. Теперь разница окончательно известна.
***
Мы решили немного перевести дух и привычно собраться в особняке, в комнате для совещаний. Сегодня настроение было гораздо лучше обычного. Впервые спустя множество месяцев работы и ужасной нервотрёпки я могу сказать, что добился настоящего успеха. Восстановление погибших клеток, полный возврат утраченной части тела – ещё две недели назад об этом можно было только мечтать! Даже недавний инцидент со встречей с Маркусом сегодня не отзывался во мне негативом.
Возможно, что ещё разговор с Джейн сыграл свою позитивную роль. Мне в самом деле было тяжело жить с воспоминаниями о друге детства. И раньше даже не подводилось случая кому-то выговориться, отпустить прошлое. А насчёт самой Джейн… Не знаю, почему я, по её мнению, заслуживаю отдельного внимания. Вот сидит сейчас чуть сбоку от меня, глядит немного дольше положенного. Всерьёз что ли я ей понравился? Не то чтобы я очень против, но…
Раздался стук в дверь, и на пороге объявились помощники Маркуса, вдвоём. Что, неужели их спор закончен?
– Почему вы не в лаборатории? – поинтересовался Альберт.
– Задание выполнено, шеф, у нас заслуженный перерыв, – Томас покрутил кружкой с кофе и снова начал отхлюпывать с противным звуком. Я заметил, как оба светловолосых парня при этом скривились. Полностью согласен с ними.
– Все данные записаны, они у меня, – я вытащил из кармана сложенную бумагу, чтобы доказать наличие плодов труда.
– Хорошо, тогда наши новости, – Вескер поправил свои извечные тёмные очки и продолжил, – Первое, никому не нужное, но интересное: Маркус решил дать название объекту исследований – Т-Вирус.
– И что хоть это означает?
– Сокращение от слова «Тиран». Не спрашивайте меня, что творится в голове у старика, – как зловеще. Вполне в стиле Маркуса.
– Второе. Уилл, расскажи, – Биркин сделал шаг вперёд и откашлялся.
– Я разобрался, как активируется регенеративное свойство. Т-вирус в первую очередь проникает в регуляторную систему, нейроэндокринную. Когда в организме где-то возникает повреждение, выделяющиеся там вещества информируют о нём, а организм нервными или гуморальными сигналами даёт команду к интенсивному клеточному делению в этой области.
Хм, на самом деле всё не так сложно, как я думал изначально.
– И третье, – вновь заговорил Вескер, – Мне удалось выяснить, почему Т-вирус по-разному работает в здоровом и повреждённом организмах. Когда он встраивается в клетки, то начинает синтезировать свои белки, которые в свою очередь блокируют белки мембран, и клетки быстро начинают погибать. Если же предварительно существовало достаточно массивное повреждение, то находящийся под контролем «перепрограммированной» нейроэндокринной системы организм мобилизует все ресурсы на регенерацию. И белки будут мобилизоваться именно из мембран, а их циркулирующие запасы в крови ресинтезируются на новые мембранные. В том числе на новые белки главного комплекса гистосовместимости первого класса*.
Несколько секунд мы переваривали услышанное. Проделано ещё несколько важных шагов вперёд, что не может не радовать, и я невольно расплылся в улыбке. По-прежнему поражает меня способность вируса настолько чётко действовать, влиять на самые важные структуры. Откуда он это знает? Как он это делает?
– Следующее, чем мы займёмся, это попробуем встроить гены бессмертия в организм отдельно от остальных. Узнаем, сработает ли волшебная регенерация в отрыве от всего генома, – все меланхолично закивали, мысленно прощаясь с редкими минутами отдыха.
***
Нам предстояло выполнить несколько этапов: идентифицировать белки-рецепторы этого Т-вируса, с помощью которых он и проникал в клетки; найти кодирующие их гены, встроить их в какой-нибудь вектор и инфицировать модельный организм. Всё это займёт немало времени, но перспектива успеха просто великолепна – регенерация без необходимости заражаться потенциально опасным вирусом.
Всю неделю я жил мыслью о том, что вот-вот доберусь до вершины горы, которую вознамерился покорить. Поставлю там флаг и объявлю о начале новой эры в истории человечества. Бессмертие оказалось так близко! Фактически у меня в руках. Вера в успех так приятно будоражила кровь, и я не думал больше ни о чём другом.
Я замечал, как Джейн всё чаще и чаще появлялась где-то поблизости, при первой же возможности помогала мне и вообще всячески оказывала знаки внимания. Но мне в это время было не до глупой служебной романтики и внезапных попыток устроить личную жизнь. Возможно, как-нибудь потом.
Наконец-то, после долгой работы с реактивами и аппаратурой, под чутким руководством Вескера, удалось создать подходящий вектор, способный внедряться в любые клетки, подобно вирусу Т, и, предполагаемо, совершенствующий их деление.
Как и в прошлый раз, Крэйг провёл ампутацию кисти левой передней лапы у очередной подопытной мыши. Сразу вкололи ей экспериментальный штамм, и стали ждать.
Спустя два запланированных часа, через которые начал работать Т-вирус, ничего не произошло. Спустя три и четыре тоже. Я бы уже начал тревожиться, но был настолько уверен в успехе, что попросту не смог побеспокоиться.
– Не вышло, – равнодушно заключил Уильям.
– Она усердно чешет культю, – заметил я, когда мышь в очередной раз стала тереть коготками ранку.
– Это ни о чём не говорит.
– Прошлые подопытные тоже испытывали зуд, когда началась активная пролиферация**.
– Но пролиферации нет.
Мне не нравился этот пессимистичный тон. Я отошёл от клетки с животным и повернулся к Уиллу.
– Наберись терпения. Я не сомневаюсь, что всё сработает, нужно только подождать.
– И сколько ты предлагаешь ждать? – глаза юного Биркина горели от невозможности увидеть результат своих трудов сию минуту.
– Сколько времени требуется, чтобы заметить заживление пореза на пальце? Сутки, как минимум, – парень широко всплеснул руками.
– Сутки? Да это же с ума сойти! И что нам всё это время делать?
Это я себя-то считал трудоголиком. А Уильям подавно. Человек буквально рвётся срочно занять себя чем-либо, не соглашаясь даже с идеей вздремнуть лишний часок. Вовремя вмешался его приятель, потащив за локоть к выходу.
