Ваша рука находит в темноте мою, и мы идем назад к кабинету, входим в его полумрак, на нас оглядываются, но Вы делаете всем успокаивающий жест и улыбку: "Танцуйте, все в порядке", и Вы словно излучаете вокруг себя какое-то особенное умиротворение, словно облагораживаете всех одним лишь своим присутствием, и вдруг - словно парящих вниз к земле птиц мягко подхватывает восходящий поток - мы с Вами с полушага вливаемся в плавное кружение медленного танца, Вы это сделали так легко и естественно, словно именно для этого мы сюда и вернулись...
Нет, в самом деле, именно для этого. Конечно, для этого. Просто мне еще не знакома такая естественность, словно неповоротливому германскому рыцарю в негнущихся ржавых латах, попавшему вдруг на французский галантный менуэт среди париков и камзолов, медленных поклонов и реверансов.
Что-то необратимо изменилось. Функция перешла через ось абсцисс и изменила свой знак: наше отношение друг к другу. Уже можно сказать обо мне и о Вас: "Мы". У нас уже есть своя тайна, никому не ведомая. И она уже соединила Вас и меня. И все уже совсем не так страшно, как казалось столько дней и даже сегодня, лишь час назад.
В Вас нет никакого высокомерия - вот что вдруг обнаружилось. Но и свое достоинство Вы умеете не ронять. Обычно красавицы холодны сердцем, и это сразу понятно, с полуслова и полувзгляда. И наоборот - мягкосердечны и благоволительны женщины не очень заметные. А если Вы - исключение из этого правила, то это просто называется чудом, и логика здесь уже мало что значит.
А Левченко куда-то исчез. Ну и поделом.
Семитоновая индоевропейская гамма - семь сфер, семь принципов, семь цветов радуги, то вкладываются друг в друга, то прячутся от глаз, вибрируют, переливаются радужными волнами одно в другое, одна в другую, один в другой. Но - не тают, не тают, не тают...
- Подожди меня в фойе, Андрей.
Вот и свершилось.
И Вы сказали это так спокойно, как будто происходит просто деловой разговор. И вместе с тем..." Все сказано - и все сокрыто". Для посторонних.
Караван с аппаратурой уже ушел. Верный оруженосец проследит за благополучной доставкой.
Лужи затянуты льдом. Звездные отблески играют на трещинах.
Вы спускаетесь рядом по высоким ступеням из ореола электро-света в объятия звездного сумрака. Теперь профессиональный долг Вас ни к чему больше не обязывает, и Вы можете быть такою, какая Вы сама по себе, когда остаетесь одна. И такою Вас еще не видел ни разу.
- Да, ты меня удивил... Как ты сразу бросился защитить мою честь... Могла ли я представить, что мой подопечный знает Бодлера наизусть, да еще и по-французски.
- Мне из его стихов нравится далеко не все. Я люблю светлый романтизм, а не мрачный.
- И я тоже. Ты читал у Джойса "Портрет художника в юности"?
- Нет еще.
- Ничего, я тебе принесу. Тебе не скучно среди своих одноклассников?
- Да, конечно... Здесь ценятся только плакаты и настенная живопись...
И иногда находит такая тоска... Знаете, в Вечной Книге: "Не мечите бисера"... В самом деле, зачем метать? И перед кем? Вот если стать режиссером или композитором и начать очищать искусство от плебейства и серости, чтобы вернуть ему былое величие...
Ссылка в плейстоцен. Так это будет, видимо, в следующих веках - вместо тюрем станут отправлять в прошлое.
- Со временем ты поймешь: невозможно облагородить не то что весь мир искусства, но даже одного человека, если только он сам не захочет. А много ли таких людей ты встречал?
- Да. В моем доме целая стена заклеена их портретами.
- Это твои знакомые?
- В некотором смысле. Это композиторы, ученые, философы, писатели. Они для меня живы. А те живые, что вокруг, наоборот, кажутся мертвыми. Точнее, спящими с открытыми глазами. Лунатики. В каком-то беспробудном сомнамбулическом сне. Кто только их усыпил и зачем - пока непонятно...
- Знаешь, что гения делает гением? Огромное недовольство всем вокруг. И в первую очередь - самим собою. Быть может, твоя вера и настойчивость помогут тебе найти таких людей и в жизни. Дерзай. В мире нет ничего невозможного. "Сражайся, Арджуна", как говорит один мой знакомый Поль Бельский.
- Поль Бельский? Кто это?
- Наша ин-язовская знаменитость, аспирант. А ты, мой друг, я вижу, ревнив? - Вы улыбнулись с дружелюбной насмешливостью. - Дальше не провожай меня. Увидимся завтра.
Бельский... Надо запомнить и потом узнать... Впрочем, что это даст? С Вашей звездной внешностью у Вас должны быть десятки поклонников... если не сотни. И мне ли на что-то претендовать даже в мыслях...
Подошедший троллейбус отобрал последние минуты.
Вы впорхнули в него, полы дубленки взвились на ветру. Вот уже подошли к заднему стеклу, прощально улыбнулись, взмах руки растворился в воздухе.
Троллейбус салютует красными сигналами и отправляется.
Эхо пульсирует среди стеклобетонных домов. Волны звука звенят о лед, по зеркальной глади замерзших луж ползут паутины трещин: "...увидимся завтра... увидимся завтра... увидимся завтра... увидимся завтра..."
Не слишком ли все это прекрасно, чтоб быть настоящим? Но нет. "Завтра увидимся." "Джойса? Я тебе принесу..."
Звезды за окнами остаются недвижимы. Уже дома. Суперстена за спиной.
И не надо света. Застыть, глядя на это неподвижное небо, на эти деревья нашего Старого Города, что тянут к небу ветви, призывая Весну придти поскорее...
Подойти к окну. И вспомнить весь этот день по минутам, пережить каждый миг заново и запомнить навсегда, чтобы ничего не исчезло, чтобы снова и снова вспоминать, как все начиналось у нас с Вами не в лучезарном и блистательном будущем - все начиналось у нас с Вами здесь и сейчас.
Завтра, завтра, завтра будет... Белый День.
Он бывает раз в тысячелетие.
Глава 7
Электрооракул
"You have just listen to "Paris-France-Transit"... - появляется во тьме и в тишине таинственный женский голос. Медленно пульсирует аккорд вибрато на синтезаторе. И начинается медленный и задумчивый электронный ритм.
Это Европа.
Это - Европа.
В этой музыке тысячелетняя усталость Нотр-Дама на острове Ситэ и Кельнского собора, Ватикана и Лувра...
Можно ли узнать свое и Ваше будущее с помощью магнитофона? Почему бы нет... Поставить наугад ленту, включить перемотку вперед, закрыть глаза, выждать время и так же наугад остановить. Слова с музыкой, что появятся, и будут ответом.
