Итак, стать свободным от всего. Стать свободным от всяких правил игры. От всякой "слишком человеческой" морали - вся она стоит на позорном компромиссе...
Стать свободным от самого себя.
Завтра мы начнем, Поль, да, мы начнем такое, чтобы содрогнулся этот сонный мир...
А сейчас... Вспомнить все по хронологии, вспомнить, с чего все началось лишь несколько дней назад...
Драконография
Заколдованный мир
Видеофантом
Левитация
Ореол
Альбатрос
Allegro non molto
Искусство быть невесомыми
Белый день
Лимб
Мертвое небо
Радиократия
Майя
F = - F
Vox humana -...
Нет, не так... Слишком быстро все проносится в памяти. Надо начать с самого первого дня, когда Вы, в тот день еще таинственная и неизвестная, вдруг появились в моей жизни, в тот странный снежный день после бессонной ночи, когда был написан мой "Иллюзион" словно предвестие Вашего появления, и плыли откуда-то волны музыки как волны памяти:
"Тебя окликнуть можно, еще окликнуть можно,
Но возвратить уже нельзя"...
Нет, начать вспоминать еще раньше, с самого утра, с пробуждения, чтобы не упустить ничего, ни одного предчувствия, ни одного знака времени...
Часть I
Звездный мост
Глава 1
Драконография
Среди мерцающих звезд и бесконечной глубины Вселенной где-то вращается вокруг своей звезды по имени Солнце эта загадочная планета.
На этой планете есть очень большая страна, занимающая полконтинента.
В этой стране есть очень старый город.
И в этом Старом Городе есть замкнутое пространство.
Оно отгорожено от земной суеты стеной, вернее, Суперстеной.
21 февраля 1979 г. на календаре...
Неяркий свет в комнате, кресло с раскрытой книгой, недопитая чашка кофе, рассыпавшиеся на полу листы рукописи промелькивают сквозь сон... Старый проигрыватель все еще крутит невыключенную пластинку на последней дорожке, и упавшие на пол стереонаушники шипят и щелкают.
Снова этот сон-воспоминание: аккуратный, в белой рубашке, типичный отличник, любимец учителей. Со всех сторон одноклассники в пионерских галстуках, он их пока не видит, одно слово - "поэт".
И вот уже они взяли его в кольцо, прозвучал чей-то голос: "И ты заснешь надолго, пианист!"
Это было началом. И приближеньем конца. И зачем было говорить: "Да что вам всем нужно от меня?!"
А в ответ: "Еще спрашивает, интеллигент!", и еще чьи-то голоса и голоса, вроде бы разные, но столь похожие друг на друга своими скрежещущими интонациями, словно это говорили многие головы одного и того же огромного туловища...
Их было много. Очень много. Их перекошенные лица напоминали головы дракона, и было ясно: сколько ни отрубай у дракона эти головы, они будут вырастать снова и снова, и взамен одной отрубленной вырастут две, а взамен двух отрубленных вырастут три, а взамен трех отрубленных вырастут пять, и это будет длиться без конца. Бесконечные головы красного дракона с повязанными на шеях красными лоскутами, знаками принадлежности, словно клейма с именем хозяина на лицах римских рабов...
Как будто по невидимому знаку в мгновение ока они исчезли.
Надо было встать помятым, с разорванной рубашкой, испачканной кровью, тоже красной, и делать все выводы из происшедшего.
- Почему они так тебя, Андрей? Что ты им сделал? И как быть дальше? всплыл откуда-то чей-то очень знакомый растерянный голос. И лицо медленно проявлялось сквозь картины каких-то коридоров, квартир, дворов... Бабушка...
- "Что пользы, если Моцарт будет жив... Чтоб возбудив бескрылое желанье в нас, чадах праха, после улететь... "Зачем только ты меня учила этому, Бабушка... Я знаю, что делать. Я знаю... Я построю такую Супер-Стену, за которую не проникнуть никаким "чадам праха"...
Была музыка. Очень долгая музыка. И медленно строилась Стена.
- Я построю неземную обитель, летающий город-остров!
Плыли в пространстве аккорды старого баховского органа, и они словно отвердевали в воздухе, складываясь в Стену...
- Это будет Стена аристократов духа, братьев друг другу!
Уплывали строчки стихов и формул и тоже складывались в слои Стены...
- Это будет бессмертный храм Красоты, Истины, Благородства!
Появлялись портреты многих и многих, обладавших искусством строительства невидимых Стен, способных превращаться в лестницы:
Вивальди... Кант... Тургенев... Бах... Бунин... Моцарт... Лермонтов... Смоктуновский... Бодлер... Достоевский... Блок... Данте... Тютчев... Ньютон... Микеланджело... Платон... Аристотель... Шредингер... Нильс Бор... Лейбниц...
Одиннадцатилетний взволнованный человек исчезает. И опять откуда-то звучит мягкая музыка, что и в самом начале этого бесконечно повторяющегося сна. Надо открыть глаза, стряхнуть сон, просмотреть исписанные за ночь листы и вспомнить самого себя, и свое земное имя: Андрей Орлов.
Надо обязательно этого достигнуть. Обязательно. Чего-то большого, важного, очень нужного всем. Может быть, удастся открыть самое главное - способ примирения всех людей на Земле.
И пройдет много лет за роялем или режиссерским пультом в телецентре, или компьютером. И придет кто-то из вас. Или вы все. Как бы между прочим. А потом вы скажете: "Мы никогда не понимали Вас, Андрей Александрович"... И отвечу, что давно уже простил вас... и подарю что-нибудь свое с подписью от автора на память.
Вы уйдете и вернетесь в свою нудную, скучную жизнь...
Музыка меняется, и вдруг всплеском высвечивается в воздухе облик Прекрасной Незнакомки: профиль, тающий среди золотистых волос, зовет в невидимую страну, где пение птиц тает в вечернем тумане закатных лучей над садами, полными роз...
Что же здесь, на этих листах записано ночью?
Вновь услышал на рассвете я снежинок тихих стаю,
Вновь увидел на рассвете я снежинок белый звон.
Но твой взгляд уносит ветер, ты как призрак
улетаешь
И зачем виденья эти? Лишь фантом... Иллюзион...
А Прекрасная Незнакомка то появляется, то исчезает, словно парит в воздухе и зовет в тот почти видимый мир, которого нет на картах...
Кто это вдруг вошел и зажег свет? Этот яркий, режущий свет вдруг выбросил душу из многомерного мира в трехмерный и словно ударил ее с размаху о его твердое дно.
