- Вот как? Это любопытно. Итак, ты - юный дворянин, боярский сын? "...под тонким льдом стекла весь дом и зеркала... Восточный блеск играет каждой гранью. Все говорит в тиши на языке души, единственном достойном пониманья"...
- В некотором смысле.
Полуулыбка.
Мраморно-рубиновая рука поправляет золотистую прядь. "...где для любви века, где даже смерть легка в краю желанном, на тебя похожем..."
- А почему ты не танцуешь?
Решайся, Орлов.
Сейчас или никогда.
Аут Цезарь, аут нигил.
Глава 6
Альбатрос
- Я не хочу танцевать ни с кем, кроме Вас.
Какая безнадежная решимость... С такой интонацией только объявлять на войне о своей сдаче в плен.
- Я могу понимать это как приглашение?
Тихое удивление в шелковом голосе. Нет, не удивление... восхищение моей смелостью? эффект неожиданности? отказа быть не может, сама Судьба идет навстречу. Вздрогнут в далеких созвездиях вдруг стрелки у звездных часов.
- Да.
Медленно, немыслимо медленно мраморно-рубиновая рука плывет в полумраке к моему плечу, неощутимо прикасается, только виден в темном воздухе искрящийся шлейф, след ее движения.
Вы поднимаетесь, медленно опускаете свою руку на мою, и мы выходим, мы взлетаем, нас уносят волны звуков этих скрипок - "...ты взглянула, и минуты остановлены как будто - как росинки их бери..."
И нет вокруг ничего, больше нет вокруг ничего... Лишь шум прибоя, звездные искры, безвозвратно улетают в небо секунды, и звуки несутся вслед за ними. "...как прекрасен этот мир - посмотри..."
Только сияние нежного и умного взгляда, Вашего взгляда, все-понимающего и слегка грустного, как и всегда.
Зачем же музыка так быстро заканчивается? Слегка поклониться Вам, сопроводить Вас на место. Что же делать дальше?
Между тем Левченко включает музыку, все начинают танцевать, а он... что он делает?! что он говорит Вам?! приглашает Вас? да как он смеет...
Вы что-то отвечаете ему - Ваша полуулыбка: сверху вниз, словно ставящая невидимую стену. С него тут же слетела всякая развязность, он исчез где-то среди танцующих. А Вы несколько смутились, и сейчас мне надо подойти к Вам и предложить лучше просто уйти на время отсюда, чтобы спокойно поговорить, и, может быть, даже предложить проводить Вас, и если Вы не откажетесь, то...
Но снова подходит Зосимова. Зачем так мешать? Что ей надо, в самом деле?
- Не пойму я тебя, Андрей.
- А зачем тебе меня понимать?
- Неужели тебе вот так вот, одному, не скучно?
- Одному? Это значит - без комсомола? Не скучно.
- Ты думаешь, у нас нет интересных людей, хороших дел...
- ...высоких мыслей...
- Да. Высоких мыслей! А что тут смешного?
- А я разве смеюсь?
- С тобой невозможно разговаривать.
- Правильно. Невозможно.
- Ну тогда, может быть, потанцуем?
- Зачем же? "Не обещайте деве юной любови вечной на земле".
- Орлов, ты ничего не понимаешь. Неужели ты думаешь, что она...
Еще не хватало советов от глупой девчонки!
Этому безобразию должен быть положен конец!
Лишь подойти к магнитофону, нажать клавишу - музыка обрывается.
Голоса недовольства.
- Плохая музыка!
Возгласы:
- Поставь лучше!
Поставлю сверх-ритмическую. Бони'М-78, "Ночной полет к Венере". Под такую никто не станет танцевать с Вами медленный танец.
Вот все и довольны.
Ни для кого ничего не случилось. Остается лишь выйти в коридор, сесть на подоконник, придти в себя и собраться с мыслями.
Следом выходит Левченко, закуривает и вопросительно смотрит.
- Ты зачем музыку оборвал?
- Тебе объяснить?
- А что объяснять? Втрескался ты в Ирину. Ну, правильно, классная баба, но это не значит...
Чертово плебейство... Вот сейчас встать, взять его за лацканы...
- Молись, гад, убивать тебя буду!
- Артист, ты чего... чего ты... шуток не понимаешь... стой...
- Сейчас я тебя отучу танцевать с чужими дамами...
Кто-то выглянул из кабинета, увидел начинающуюся драку, закричал:
- Мужики, там Артист Левченку убивает!
Все выскакивают в коридор разнимать. Смолкла музыка. Кто-то оттаскивает меня от него, его от меня... зрение и слух медленно возвращаются.
И какая же странная тишина вдруг повисла. Да, конечно - это что-то небывалое: чтобы Артист забыл свои графики функций и первый начал бой, такого еще никто не видел. Завтра, конечно, сообщат директору. Но какое теперь дело до этого всего! Один танец с Вами стоит всех регалий и наград. И просто не упасть в Ваших глазах - это важнее, бесконечно важнее всяких привилегий у директрисы, что бы та теперь обо мне ни думала.
Вы должны увидеть - теперь ни к чему Вам эти латиноамериканские телохранители, и я могу Вам заменить их с блеском. Хоть каратэ и не владею. Начать первым бой - уже пол-победы.
В полной тишине стук Ваших каблучков.
- Это что тут у вас?
- Да вот тут наш Артист Левченку из-за Вас чуть не убил... - ответил
кто-то из девочек.
Вы переводите взгляд то на меня, то на него.
- Та-ак... Идите в кабинет, я с Орловым сама поговорю... Идите, идите... Танцуйте, веселитесь. Ничего особенного нет.
Приближаетесь. Ваш взгляд пристален и строг.
Все ушли. Вот мы и одни в темном коридоре с огромными стеклами.
Вы - рядом со мной. И вот - Ваш взгляд вдруг оттаивает.
- Значит, ты напал на Левченко только за то, что он пригласил меня на танец?
- Да. И на любого, кто только посмел бы прикоснуться к Вам.
- И не жалко?
- Нет. Потому что здесь, в этом городе, нет Вам равных.
- "И каждый вечер в час назначенный
Иль это только снится мне?
Девичий стан, шелками схваченный,
В туманном движется окне..."
Чем же ответить? Конечно, "Альбатросом" Бодлера:
- "Так и ты, о поэт. Ты царишь в океане,
Непокорный ветрам, неподвластный судьбе.
Но ходить по земле среди криков и брани
Исполинские крылья мешают тебе."
И повторить Вам последние строки по-французски, как у самого автора:
- "Exile sur le Sol au millieu desues
Ses ailes de geant l'inpeches de marche".
- Конечно, ты и сам пишешь стихи. Или музыку. Правда ведь?
- Да, вроде того... Правда, рояль - это не синтезатор "Роланд"...
- Вот ты какой, Орлов... Я не знала. Ну, что же... Пойдем.
