Себастьян был эгоистом и трусом, который мог только жалеть себя, и никогда не стремился брать ответственность за других. Он бросил маму и брата с сестрами, не додумавшись забрать их к себе на Амеланд. Его не волновало, как сложилась судьба дяди Винсента и Чарльза — все это время мужчина думал только о своем благе. Жизни невинных людей служили для него забавным способом потешить собственную гордыню и тщеславие. Скольких детей он оставил сиротами? Чтобы сказала его мать, узнав, каким монстром вырос ее сын? Имел ли он право желать ответных чувств от Гарри, когда сам не единожды жестоко высмеивал влюбленных в него людей? Чувство вины, внезапно нахлынувшее на него, было страшнее, чем проклятие Морганы. Последнее всего лишь меняло его внешность тогда, когда первое терзало душу. Мальчишка дрожал, и чужая мимолетная слабость не вызывала сейчас злорадства. Поттер искал у него поддержки и он только сейчас осознал что они с ним всего лишь простые люди, которые тоже хотели быть счастливыми. Загородный дом, горячий чай и Гарри — это было все, чего Себастьян желал.
— Как и раньше, Гарри. Я в жизни не допущу того, чтобы ты пошел по темному пути. Ты не один. У тебя есть Блэк, и Снейп, и твои друзья…и у тебя есть я…
Друзья героя появились вовремя, и он получил небольшую передышку, пока Поттер разговаривал с ними. Руки до сих пор хранили остатки чужого тепла, и мужчина осторожно огладил большими пальцами собственные ладони, вспоминая мягкую кожу парня. Чтобы бороться с отцом за Адриана ему не хватало ни сил, ни знаний. Да и если быть честным самого стремления спасти возлюбленного у него тоже не было… Тогда он просто молча проглотил известие о том, что тот покинул Британию и даже не поинтересовался почему. Но сейчас у него было все, чтобы защитить Гарри от Дамблдора…и прежде всего желание сделать это любой ценой.
Интуиция внезапно завопила об опасности, и он торопливо обернулся, чтобы увидеть, как на его глазах подросток падает сраженный заклинанием.
— Гарри! — кричит, вылетевший из здания, Блэк, на ходу швыряясь магией в противников. Суматоха и паника захлестнули всех, находившихся на территории Азкабана. Он мог бы выпустить дементоров, но вряд ли ему удалось бы контролировать тех во время боя.
Себастьян ощутил, как красная дымка заволокла глаза, и магия хлестнула во все стороны, пригвоздив десяток мракоборцев к земле. Подойти к Поттеру не получалось, так как прибывшие маги оттесняли их от него. Тот нужен был им живым. Он помогал детям, бросая обеспокоенные взгляды на юношу, который, наконец-то, поднялся на ноги. Ненависть, вот что он испытывал, наблюдая за шатающимся после Круцио подростком. Щит с лёгкостью поглотил заклинание, летевшее в героя, и тот все-таки пришел в себя. На долю секунды Экриздис выпустил того из поля зрения, чтобы помочь Малфою, а когда повернулся к Гарри вновь, то был поражен. Тому удалось применить Vincula Glaciem, и теперь одноглазый верзила валялся на земле в ледяном коконе. Поймав восторженный взгляд юноши, мужчина довольно кивнул, отмечая, как от его скудной в их условиях похвалы в зеленых глазах вспыхивает детская радость. «Ты — чудо, Гарри!» — с теплотой думает лорд дементоров, направляясь в сторону Дамблдора. Старый маг рассматривал его с нескрываемым интересом, и на губах Себастьяна появилась предвкушающая ухмылка. В мгновение ока ледяная магия столкнулась с огненной, и он ощутил, как приятно подрагивала рука от напряжения. Снопы цветных искр разлетались в стороны, словно фейерверки, не давая остальным возможности вмешаться в их бой. Поединок вновь пробудил в нем чувство азарта, заставляя использовать собственную силу на максимум. Видимо, директор Хогвартса не умел играть по правилам дуэли, и краем глаза он заметил подлый бросок магией. Tenebris ignis — пламя тьмы, которое дементор получил в дар вместе с короной, резко вспыхнуло перед ним, отражая атаку. Черные языки пламени быстро распространялись по острову, стараясь поглотить все живое, что только попадалось на их пути. Нескольких зевак, увидевших его впервые и пребывающих в неведении касательно свойств этого огня, оно попросту сожрало. Экриздис постарался оградить союзников от него, сузив радиус действия темной магии. Натолкнувшись на щит Дамблдора, заклинание сдетонировало и отшвырнуло людей в стороны. Это и была его самая большая ошибка…
Гарри смотрел на него испуганным взглядом, но даже сейчас тот переживал не за себя, а за них. Он не обращал внимания на остальных членов их отряда, которых вновь принялись атаковать мракоборцы. Глухой вскрик Блэка заставил его поежиться, но Себастьян не мог разорваться на части. Не тогда, когда Поттер попался в мерзкие руки светлого мага. Мужчина ощутил, как липкий страх расползается по коже, когда он понял, что не знает, как спасти юношу. Рука с палочкой дрожала от напряжения. Даже находясь в такой близости к ним была слишком высока вероятность попасть Авадой в подростка. «Пожиратель лимонных долек» обставил его вокруг пальца, банально сыграв на их с парнем привязанностях.
— Себастьян, не делай этого! — чужой вскрик заставил его молниеносно убрать палочку, и заклинание послушно ушло в землю. Просьба спасти остальных была последним, что лорд запомнил перед тем, как Дамблдор аппарировал Поттера. Себастьян сломленным голосом приказал дементорам уничтожить всех, кто прибыл на остров. Ему было горько осознавать, что он оказался не настолько силен, как думал. От самобичевания его отвлекла чужая рука, которая утешающе легла на плечо. Блэк смотрел на него растерянным взглядом, явно не знаю, что сказать. Но сейчас его волновало другое. Он потерял душевное равновесие тогда, когда мальчишка отговорил его от применения Авады… Этот голос он не мог бы ни с чем спутать — такой же, как и в его сне, приснившемся шестьсот лет назад, когда мужчина впервые увидел корону Повелителя тьмы. Осознание этого, окончательно пошатнуло его мироздание. Каким образом мог произойти подобный временной коллапс, Экриздис не знал, но сейчас в нем жило только одно желание — спасти Гарри.
========== Часть 10 ==========
Гарри сидел на стуле в незнакомой комнате, где царил полумрак и которая при предварительном беглом осмотре, скорее напоминала нежилое, хоть и вполне чистое, помещение. Вся мебель была заботливо накрыта чехлами, на стенах виднелись силуэты каких-то картин или фотографий, а в самом углу возле окна стояло что-то похожее то ли на перевернутый шкаф, то ли на детскую кровать. Это место было очень странным: парня упорно не покидало ощущение, что он уже бывал здесь раньше, вот только никак не мог вспомнить, когда именно. После того, как юношу связали с помощью Инкарцеро, старик с остатками своей свиты ушел, не сказав ему ни слова и предусмотрительно отобрав его палочку. Парень от досады с силой стиснул зубы, которые от такого напора чудом не раскрошились друг об друга, и принялся мысленно костерить себя за собственную беспечность и недальновидность. Как они могли не заметить того, что на Амеланд прибыл противник, да еще и с вполне приличной численностью, которая, благодаря мастерству Экриздиса, значительно сократилась? Это по его просьбе дементорам запретили покидать нижние этажи тюрьмы и патрулировать остров. Себастьян был прав, когда говорил, что его сердобольность до добра не доведет.
Себастьян… Что сейчас чувствует лорд дементоров? Пробудилась ли в нем вновь тьма или все же тоненькие зачатки света, которые он так старательно взращивал в том, смогли выжить? Помог ли он ребятам и крестному? Или… Думать о том, что Снейпа, Сириуса и друзей нет в живых было страшно и юноша упорно гнал эту мысль из головы. Он верил в то, что мужчина не оставил тех в беде, хотя бы ради него. Перед глазами постоянно всплывал последний испуганный взгляд темного мага, который впервые за столько лет проиграл…причем отнюдь не по своей вине. Им столько нужно было друг другу сказать в свете последних событий, обсудить их непростые отношения, но, видимо, теперь это уже все бессмысленно — он вряд ли выберется из лап старика живым, а даже если выберется, то вряд ли останется самим собой. Из невеселых раздумий его вывел звук приближающихся шагов в коридоре, а следом за ними и скрип открываемой двери. «Явились все-таки!» — подумал Поттер, вскидывая злой взгляд на две высокие фигуры, возвышающиеся над ним молчаливыми статуями.
