На утро командированных построили отдельно и направили на погрузку военного борта, следовавшего в Нарьян-Мар. Целый день мы таскали коровьи полутуши по обледенелому трапу и проклинали военные трудности. Когда же самолет был загружен, пришла скорбная весть о том, что Нарьян-Мар не принимает и нужно выгружать все обратно, так как борт встает под погрузку в другой регион. Жесть повторилась. Усталые, замерзшие мы прибыли в расположение части. На ужин нам дали остывший чай и хлеб с маслом. Мы уничтожали пищу как пираньи, потому как ни завтрака, ни обеда на погрузке не было.

По прибытию в казарму нас уже встречал сплоченный коллектив дембелей и, окинув его беглым взглядом, я понял, что нашего земляка среди них не было, как позже выяснилось, его отправили в командировку за пополнением. Местные старослужащие, те что отсутствовали вчера по тем или иным причинам, сразу стали выяснять кто мы и откуда и куда путь свой держим. Непродолжительная беседа состоялась в Ленинском уголке, где нам вкурили все нюансы проживания на данной территории, на что мы понятное дело отвечали строго по уставу «Есть» и «Так точно». Когда дембеля расставили все точки над «И», и лекция на тему «жизнь, как она есть» закончилась, они удалились, а мы с Виталиком сели писать письма на родину. Я старался всячески успокоить родителей и поэтому, конечно, не говорил в письме правды, а лишь приукрашивал армейскую жизнь и всячески давал понять, что из нас тут готовят настоящих мужчин, круче всяких американских рейнджеров.

Закончив свой эпестолярий, я обратил внимание, что в углу ленинской комнаты пылится гармошка, а поскольку лежит она под горой книг и учебников марксисткого дела, я сделал вывод, что на ней давно никто не играл. Я достал инструмент и стал играть поппури из разных музыкальных нетленок, начиная от западных хитов того времени и заканчивая плаксивыми, но мелодичными шедеврами «Ласкового мая». Поскольку я не в совершенстве владел инструментом, выходило местами фальшиво, но зато по душе разливалось тепло и ностальгия по беззаботным временам. Немного погодя я заметил, что в дверном проеме столпились дембеля, и мысленно я приготовился к избиению, решив, что нарушил покой достопочтенных фараонов. Но, к своему счастью, выяснилось, что старослужащие были в полном восторге от моих музыкальных потуг и тут же соорудили мини сцену и мини бар. На табуретах были «накрыты» столы, где почетное место заняли водка и тушенка. Вспомнив весь репертуар из отечественного рока и попсы, я играл пол-ночи, и по мере опьянения личного состава батареи мое сольное выступление превращалось в хор советской армии. Накатившая ностальгия стерла границы между сроками призыва, и тут я понял, что музыка, действительно, объединяет, в душе, безусловно, радуясь такому исходу дела. После того, как все было сыграно и выпито, мы разбрелись по койкам и усталые рухнули спать.

Наутро все повторилось вновь, включая аэродром и наполнение самолета провизией, закрытие Нарьян-Мара, разгрузку, поздний ужин-чай и концерт по заявкам. К слову сказать, так прошла неделя. Ночные шоу спасали от голода, так как перепадало малость тушенки, ибо днем, я напомню, нас не кормили.

Наконец прибыл сопровождающий, что обязан был доставить нашу команду из 6 человек к месту постоянного прохождения службы, в город Кайеркан, что рядом с Норильском, расположенный на 69 параллели. Но для этого нас откомандировали вместе с офицером уже в другую часть, где мы жили еще неделю.

Там все повторилось: сначала знакомство, потом пара стычек со старослужащими и далее музыкальные вечера, только на сей раз вместо гармошки была гитара. К слову сказать, меня здорово тогда выручила моя любовь к музыке и опыт работы в различных музыкальных коллективах и самодеятельности. Любовь к гитаре мне привил мой двоюродный брат, Малой. Именно у него я брал свои первые уроки, состоящие из повторения трех «блатных» аккордов, на которых, по уверению гуру, можно было сыграть все, что хочешь. Ну а уж если ты умел брать «барэ» на пятом ладу, то автоматически приравнивался к магистрам музыкальных дел, ибо постиг непостижимое и можешь повиливать гитарой почти как Гарри Мур и даже лучше. Примерно через год я превзошел своего учителя по всем параметрам и уже свободно играл сольные партии из различных песенных хитов. Малой был сильно удивлен, но с одобрением воспринял мои старания и сказал пророческую фразу: «Теперь ты всегда будешь в почете в любой компании». Пророчество сбылось. Я понял, насколько понятен язык музыки для всех людей, насколько просто разговаривать на этом языке. Ну а поскольку гитарой я владел гораздо лучше чем гармошкой, то дебют прошел просто на ура.

Пролетела еще одна неделя и мы, наконец-то, начали грузиться на борт. Это был здоровенный транспортный самолет, нашпигованный какой-то техникой. Перед самой посадкой майор взял меня с собой, и мы отправились зачем-то заводить примерзший к земле Камаз. Схема заключалась в следующем: по приказу майора я поливал двигатель горячей водой из старого огнетушителя, приспособленного под ведро, а он каким-то шаманским способом пытался определить степень его прогрева, хотя, по моему мнению, вода застывала тут же, потому как стоял жуткий мороз. Я бегал с ведром от крана к машине, пока не кончились силы, после чего майор опустил кабину Камаза и приготовился к пуску двигателя. Он велел мне подсоединить контакты к аккумулятору, показав куда именно и какие провода должны идти. После чего он повернул ключ зажигания и в машине что-то сильно заискрило. Майор заорал матом. Вперемешку с ненормативной лексикой очень часто звучала моя фамилия, из чего я понял, что сейчас мне придется нелегко. Однако я твердо был уверен, что все сделал правильно и поэтому не боялся его угроз. Майор выпрыгнул из кабины, скрутился как пружина, и выпрямился, уже держа в руках пистолет. Лихо направил его мне в голову и закричал во все горло: «Боец! Это саботаж! Расстреляю! Я боевой офицер! У меня оружие есть и оно настоящее!!!». Тут я понял, что диагноз его вполне ясен даже для меня, далекого от психиатрии на тот момент человека, и надо что-то делать. А что? Представьте на секунду мое состояние: вчерашний школьник, живший с родителями, и ни о чем таком я даже не догадывался. Я не знал, что можно так себя вести с людьми, которые ничего предосудительного не сделали и, по сути, являлись еще детьми. Как усмирить черта, у которого в руках ПМ? Я не нашел ничего лучшего, как сказать: «Давайте еще польем из огнетушителя? Он заведется!». На лицо майора снизошло откровение, он вдруг отстегнул кабину, взял ведро и быстро начал поливать двигатель, при этом держа в руке пистолет. По всему было видно, что бесы шлепают своими хвостами ему по щекам все сильнее. Пока оружие было не убрано, я сильно напрягался, но как только пистолет занял свое место в кобуре, меня малость отпустило, и я даже стал помогать бесноватому майору справиться с железным единорогом. После долгих танцев с ведром и заклинаний на всех языках мира, в том числе и матерном, машина завелась, и мы отправились на ней к самолету. Не понятно, зачем она была там нужна, потому как по прибытии мы просто поднялись на борт, а Камаз остался на бетонке, хотя возможно его погрузили позже или вовсе в другой самолет, об этом мне, конечно, никто не докладывал.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.