Арлина послушно приблизилась.

– Это всё нервы, – пробормотал принц, усадив Арлину к себе на колени и крепко прижав. – Ты переволновалась, устала. Слишком долго жила в городе, слушала всех подряд, начиная булочником и заканчивая грязными попрошайками. Теперь всё будет по-другому. Тебя будут окружать лишь леди и лорды, и ты никогда больше не услышишь ничего, что может омрачить или расстроить.

– И всё же я должна разобраться во сне, – настаивала девушка.

– Упрямая ты моя, – улыбнулся Мартан, вдыхая аромат её волос, что пряно пахли гвоздикой.

– Отложим свадьбу? Ненадолго. Я найду решение и…

– Тсс, – Мартан приложил палец к губам невесты и нежно провёл кончиками пальцев по её спине, – расслабься. Выброси всё из головы и просто посмотри на меня. Мы ничего не станем откладывать. Мы повторим церемонию завтра, а сегодня просто побудем вместе, и ты успокоишься. И знай, я никуда тебя не отпущу. Ты пытаешься напугать меня абсурдным кошмаром, что я могу умереть после свадьбы, а я тебе вот что скажу: я умру, если свадьбы не будет. Если тебя не будет рядом со мной. Клянусь, что умру! Спрыгну со скалы в море. К чему мне жизнь без тебя?

– Нет, – пролепетала девушка, – этому никогда не бывать.

– Этот бриллиант… – Мартан бережно взял руку Арлины и провёл пальцем по яркому розовому камню в обручальном кольце. – Гляди, как он сияет. Как и наша любовь. И будет сверкать вечно. Потому что… – Мартан замолчал, и Арлина почувствовала его горячее дыхание на своей шее, – потому что я люблю тебя.

Его губы обожгли её кожу. А потом и прикосновения тёплых пальцев, медленно, но настойчиво стягивающих кружевную ткань с плеча и оголяя его для новых поцелуев.

– Нет, Мартан. – Арлина попыталась отстраниться, но юноша не дал ей и с места сдвинуться, только прижал к себе ещё крепче.

– Не говори ничего, – прошептал он, покрывая обнаженное плечо поцелуями. – Этот день и сегодняшняя ночь должны были быть нашими. И я хочу, чтобы так и было.

Арлина охнула, почувствовав, как слабеет шнуровка.

– Нет, – только и хватило сил на слабый писк, а дальше руки сами взметнулись и перехватили спадающее с груди платье, не дав открыться самому сокровенному. – Мы же ещё не женаты.

– Мы могли бы уже быть женат. – Натиск жгучей страсти не ослабевал, Мартан попробовал развести руки девушки, но та держалась.

– Послушай, – взмолилась Арлина, – да послушай же. Я не могу выйти за тебя замуж. Сейчас не могу, – уточнила девушка, глядя на растерянное лицо жениха. – Сегодня не могу и завтра, а только тогда, когда разберусь со сном и отыщу решение. Это не прихоть и не глупое сумасбродство. Я не прощу себе, если после свадьбы с тобой что-нибудь случится.

Мартан скрипнул зубами.

– Мы поговорим чуть позже, – выдавил он, вытирая рукавом пот со лба. Жёсткая золотая нитка радостно впилась в липкую кожу лица и оставила на нём длинную тонкую царапину.

Мартан поднялся с кресла, оставляя в нём Арлину в сползшем набок платье, повернул ключ в замке, дёрнул на себя дверь и вышел к недоумевающим гостям.

– Всё отлично! – только и смог выдохнуть он, молитвенно соединяя ладони. – Здесь очень душно, и у миледи кружится голова. Церемония состоится завтра, а сейчас невесте надо отдохнуть.

По залу прошёл облегчённый шёпот, и все в мгновенье зашуршали парчовыми одеждами, устремляясь к бокалам, наполненным игристым вином. То уже выдыхалось, и надо было его срочно спасать, несмотря на то что невеста сказала совсем не те слова, которые от неё ожидали. Рой веерных стрекоз затрещал с удвоенной силой.

– Ланс. – Мартан поманил к себе Ланселя, взял с серебряного подноса бокал и тут же осушил его. – Следи за этой дверью, не выпускай и не впускай туда никого и ни под каким предлогом, пока я не вернусь.

– Там Арлина? Её отец рвался к вам, но его вовремя остановили.

Мартан отхлебнул из второго бокала.

– Я сейчас поговорю с ним. Ты всё понял?

Ланс кивнул.

– Отнести миледи вина? – спросил он, забирая с подноса два бокала: один – для себя, другой – для Арлины.

Мартан поморщился.

– Не стоит, с ней всё в порядке. Просто капризы, скоро отойдёт.

И принц, хлопнув друга по плечу, растворился в толпе гостей, тут же сомкнувшихся вокруг его высочества и прилипших к нему, словно мухи. Каждый торопился первым поприветствовать королевского сына и выразить надежду, что невеста скоро поправится.

Белое платье, накрытое горой прозрачной вуали, выглядело помпезно и величественно. Как и новая жизнь, в которую чуть было не вступила в этот день Арлина. Сколько собралось гостей в тронном зале? Не меньше нескольких сотен точно. Места всем не хватило – многие топтались на балконе и в дверях. И всем им нашлись комнаты во дворце, чтобы переждать ночь и по утру спуститься в зал заново.

Арлина поёрзала на стёганом одеяле, усаживаясь поудобнее, и покрепче обхватила острые коленки. Больше всего было стыдно перед отцом – его потерянного взгляда она век не забудет. Но Мартан повёл себя поистине благородно. На глазах у всех знатных вельмож и даже у короля сам извинялся перед де Вриссом за происшедшее, уверял, что во всём виноват он сам и никто иной: слишком торопил Арлину со свадьбой, слишком настаивал, слишком сильно любил. Глупенький милый Мартан! Да если бы не этот треклятый сон и не гадалка на площади с её карканьем, разве сидела бы Арлина сейчас тут? Разве смогла бы предпочесть холодные стены своей комнаты тёплой постели с любимым мужем, его объятиям, ласкам и поцелуям? То, чего она жаждала больше всего на свете, в одночасье было перечёркнуто неровной, едва видимой линией на ладони.

Церемонию повторят завтра, и это уже решено и не обсуждается. Мартан убедил Арлину, несмотря на её слёзы и панику. После того, как гости разошлись и зал опустел, Мартан лично попросил хранителя Игвика остаться и отрепетировать то самое заветное «да». Сколько раз его повторила Арлина прежде, чем Мартан удовлетворённо кивнул? Восемь или десять раз? Начинала она с робкого мяуканья, а закончила громко и уверенно, как и должна говорить истинная принцесса, которую распирает от гордости и собственной важности.

Свадьба завтра, и ничего изменить уже не удастся. Вставать опять рано, со скрипом влезать в пошитое меньше нужного размера платье, еле дышать от туго затянутого корсета, трепетать, когда отец бережно обернёт жемчужное ожерелье вокруг её шеи и щёлкнет застёжкой. Но всё это завтра, а сейчас в тишине ночи, нарушаемой только мерным потрескиванием свечи, можно ещё прокрутить в голове созревший за ужином план.

Когда Арлина приоткрыла дверь из комнаты и выглянула в тёмный коридор проверить, спит ли отец, её посетило навязчивое чувство дежавю. Те же штаны, правда после последней вылазки значительно короче, та же туника и надорвана в том же месте, тот же плащ до пят и та же скрипучая пятая ступенька, которую не обойдёшь, если не раскорячишься. И только кошель на поясе в этот раз был в разы тяжелее, и позвякивали в нём не только золотые монеты, но и снятое с безымянного пальца левой руки обручальное кольцо.

Двери калитки опять осталась незакрытой с внутренней стороны, а ноги тихонько-тихонько от куста к кусту заторопились в сторону центральной площади Атоля. На счастье большая половина города уже давно спала, а кустов на пути было много, хотя, как показалось Арлина, некоторые колыхались неприлично долго после того, как она их покидала. Может, ветер? Вон сколько туч этим вечером набежало. Не иначе завтра дождь будет. После феникса всегда начинается дождь.

Словно завсегдатай этих мест, Арлина нырнула в арку, выскочила на площадь и со всей скорости кинулась к заветному фургончику цыганки. Неловкости и стеснений ноль – толкнула дверь ногой и ввалилась внутрь, громыхая разбросанными по полу кастрюлями, подсвечниками, шкатулками и декоративными статуэтками болотных жаб. Лачтны внутри не было.

– Есть кто? – Арлина прищурилась, но в темноте трудно было что-либо различить.