крутой парень, такого я с гордостью могу назвать своим другом.

Ну, чёрт, она сделала ему комплимент. Настоящий комплимент. Роджер улыбнулся

и спросил:

— Так мы друзья?

Она собиралась ответить, когда учитель искусства подошла к ней сзади, и Элизабет

затихла.

— Что тут у нас?

Элизабет покраснела.

— Э-э...

— Ты уже брала раньше уроки? — спросила преподаватель.

— Нет. — Теперь Элизабет стала практически такого же цвета, как и красная

краска на её кисти. Роджер потянулся, чтобы попытаться увидеть её картину, но

преподаватель схватила холст обеими руками. — Я когда-то рисовала...

Роджер не нуждался в окончании этой фразы, чтобы понять, к чему ведёт разговор.

«Прежде чем последовать за своим бывшим, и быть брошенной». Дерьмо, он хотел бы

знать, где жил этот бывший или если он ещё находился в Канзас-Сити. Он показал бы, что

именно думал о содеянном им, в отношении к девушке, подобной Элизабет, и его пытке

её уничтожить. Даже сейчас, когда все глаза устремились на неё, казалось, что она готова

убежать из комнаты и больше не возвращаться. Кроме того, Элизабет продолжала

смотреть на Роджера со страхом, словно он рассердился.

Почему, чёрт возьми, он должен сердиться, если она хорошо рисует?

Возможно, её бывший был такого типа мужчиной? Типом, который терпеть не мог, что девушка в чём-то лучше его? Если так, то их отношения были обречены на провал с

самого начала. Даже если он совсем недавно знаком с Элизабет, Роджер знал её

достаточно хорошо, чтобы с уверенностью заявить — она чертовски хороша во всём, чтобы не решила сделать. Возможно, её бывший не был достаточно сильным мужчиной

для того, чтобы толерантно к этому относиться?

Если правда заключалась в этом, то он много потерял.

Несомненно.

Роджер взял её за руку, и обнадеживающе пожал.

Преподаватель подняла вверх её холст. Даже если все нарисовали одну и ту же

картину, на полотне Элизабет виднелось что-то ещё, то, что кричало... жизнь не прожита.

Роджер, конечно, не являлся художественным критиком или экспертом по живописи, по

крайней мере, не таким как его отец, но это? Он мог почувствовать, как от её картины

исходят вибрации, отражающие желание жить. Он хотел схватить её за руку и показать, насколько может быть прекрасна жизнь, находись она рядом с правильным мужчиной.

Если бы появилась возможность, и она была бы с ним.

Люди вокруг Элизабет продолжали говорить ей комплименты о том, насколько её

картина невероятна и она благодарила всех, пожимая одну за другой руки. При этом

каждый раз смотрела на Роджера, а он улыбался, или кивал, или делал что-то ещё для

того, чтобы подбодрить. Учитывая, что она явно нуждалась в его поддержке.

В определённый момент, пока Элизабет говорила с преподавателем и после того

как Сара обняла и попрощалась с ним, прежде чем уйти, Клэй подошёл к Роджеру и

сказал:

— Держи её крепче. Я точно тебе говорю. Она та самая, правильная.

Роджер нервно засмеялся и поправил галстук. Он всё ещё был одет в костюм, в

котором отправился на работу, поскольку его последнее дело закончилось очень поздно.

Элизабет тоже была одета в рабочую одежду.

— Нет, ты ошибаешься. Мы просто друзья.

— Да. Конечно. — Он хлопнул Роджера по плечу. — Я и Сара, мы тоже были

друзьями до тех пор, пока перестали ими быть.

Прежде чем Роджер смог бросить в ответ несколько язвительных замечаний, Клэй

подошёл к Саре, положил руку ей на плечи, и вместе они направились к выходу.

Сара ещё раз махнула рукой на прощанье и спустя несколько мгновений они

исчезли, держа в руках свои картины.

Роджер очистил кисти, затем смахнул ладонями о брюки. С другой стороны

помещения он увидел Элизабет, которая взволнованно говорила и, словно почувствовав

его, практически мгновенно к нему повернулась. Когда их глаза встретились, его дыхание

застряло в груди, от чего он чуть не подавился.

Ни одна женщина когда-либо не производила на него такого эффекта.

Проклятие.

В своём уме он понимал, что это должно было бы напугать его и заставить бежать

как можно дальше, но когда она улыбалась вот так, он никогда не смог бы её оставить. Он

никогда не хотел рисковать с женщинами, но с ней, как ни странно, Роджер готов был

рискнуть.

Для него всегда было достаточно секса, и он никогда не стремился усложнить его

прелюдией.

Вот почему он никогда и не достигал следующего этапа.

Он всегда отступал, прежде чем возникали какие-либо сложности. А теперь он

стоял здесь. Хотя между ними ощущалось что-то явно реальное, что-то, от чего следовало

бы убежать, он не собирался отступать. Улыбнулся ей и махнул рукой. Элизабет сказала

что-то преподавателю, а затем подошла к нему, глядя горящими от возбуждения глазами.

— Привет.

— Привет, — словно эхо повторил он.

— Я сожалею, — начала она, нервно пряча волосы за ухо. — Я знаю, что это

раздражающее занятие. Я пыталась остановить едва...

Роджер протянул руку и прижал палец к её губам.

— Единственное, что раздражает в этот вечер так это то, что я хотел бы поцеловать

тебя, но не могу. Ты никогда не должна извиняться за то, что в чём-то хороша, и люди

замечают твой талант. Элизабет, твоя картина удивительна, и я думаю, что ты сама —

удивительная женщина. Ты никогда не должна сомневаться в своих способностях, и ты

никогда не должна позволять, чтобы мужчина заставлял тебя сомневаться в себе самой.

Никогда.

Она сделала глубокий вдох.

— Откуда ты узнал? Я не сказала, что...

— Нет необходимости. — Роджер обнял её лицо ладонями. — Твой бывший был

явно кретином, который не мог вынести того, что его в чём-то превосходит девушка.

Никогда больше не позволяй войти в твою жизнь ещё одному такому типу. Ты

заслуживаешь лучшего, Элизабет.

Она закусила губу.

— Ты отвезёшь меня домой?

Не говоря ни слова, Роджер кивнул и с осторожностью взял картины, убедившись, что держит их, избегая соприкосновений. К его удивлению, Элизабет взяла его за руку и

крепко её сжала.

Этого простого прикосновения... Черт, было достаточно, чтобы заставить его

испытывать странные вещи.

— Роджер?

— Да? — спросил он, чувствуя, словно что-то сдавило его горло.

— Спасибо, — прошептала Элизабет, положив голову на его плечо.

И именно тогда, в этот момент, он понял.

Независимо от того, что произойдёт во время этой войны, с чем он вынужден будет

упорно сражаться...

Он уже проиграл.

Глава 8

Для мужчины, который умеет красиво говорить, Роджер выглядел на удивление

тихим, когда шёл рядом, провожая её домой. С момента их ухода из энотеки, он был на

взводе. Хоть Роджер и утверждал, что для него неважно фиаско, которое потерпела

написанная им картина, она ему не поверила. Его молчание всколыхнуло в памяти

Элизабет плохие воспоминания, которые она предпочитала похоронить в прошлом. Это

было так давно, что она практически позабыла о своих катастрофических отношениях с

Даниэлем. На данный момент всё закончилось, и она почти полностью сумела вычеркнуть

его из своего разума. К счастью, у неё имелись дела поважнее, чем думать о мужчине, который смешивал её с дерьмом. В этом не было никаких сомнений.

Но сейчас, Роджер вёл себя как Даниэль. Её бывший ненавидел, когда она

привлекала внимание, указывая в чём-то на своё превосходство, в точности как

произошло сегодня с живописью. Элизабет не могла не вспомнить тот случай, когда

Даниэль пришёл в ярость, потому что она превзошла его в плавании. Он вылез из воды и