Терентьев покраснел, как кленовый лист осенью, потупил глаза и невнятно начал отвечать:

– Я ему только про факт самоубийств сказал… по дружбе… я подробностей и сам не знал…

– Ясно всё с тобой, Тереньтев, – подытожил Кротов, – езжай уже в свой отдел и, прежде чем кому-то что-то говорить, подумай десять раз, а то не быть тебе опером.

– Я всё понял, – уже бодрее сказал Саша и вышел из кабинета.

«Уволил бы Осипович начинающего пинкертона за пять минут, не спросив даже, как его зовут, – думал Андрей. – Этот-то, понятно, без злого умысла, по неопытности поделился с другом информацией. Кому будет легче, если карьера Саши прервётся, толком не начавшись? Бог с ним, с Терентьевым, – продолжал думать Кротов. – Как же проверить иностранные СМИ на предмет похожих самоубийств? Языками я не владею, что в поисковике запрашивать, непонятно, да и „Яндекс переводчик“ статьи так переведёт, что не разобрать будет, в любом случае это отнимет кучу времени, а Осипович людей на проверку такой информации не даст».

Тут Кротова осенило, и на следующее утро он вызвал к себе журналиста Преуспеваева с решимостью повесить на его хрупкие плечи отработку этой не очень перспективной версии, на которую уйдёт не одна неделя.

Банда Зелёного

На следующий день, как и было назначено, к Кротову в 09:00 пришёл журналист Роман Преуспеваев.

– Присаживайся, Роман, – вздыхая, произнёс майор.

Выдержав дежурную паузу, Андрей продолжил:

– Банду «дельфинов» мы взяли, – чуть сдерживая смех, но с виду вполне серьёзно говорил Кротов, – тебя мы вроде отбили, они стали сомневаться в твоём участии как идеолога. Ты же честный журналист и к банде отношения не имеешь?

– Да я вообще эту банду не знаю, – оправдывался журналист, – а они действительно довели до самоубийства тридцать четыре человека?

– Думаю, даже больше, – еле сдерживаясь, чтобы не засмеяться, ответил Андрей, – но вот в чём беда, не обо всём они, собаки, колются. Есть информация, что на Западе от их рук тоже много пострадало. Нужна будет твоя помощь следствию, ты готов?

– Конечно, готов, – как пионер, ответил Рома, – а что я-то могу?

– Ты же языками владеешь? – утвердительно спросил Кротов.

– Да, владею. Вы, наверное, про меня уже всё выведали, – «раскусил» Роман майора милиции. – Я знаю английский, французский и испанский.

– Конечно, мы всё разузнали, – придавая себе важный вид, сказал Андрей, – мы же опера. Так вот, надо пробить все западные, а заодно и русскоязычные СМИ на предмет похожих самоубийств. Сможешь?

– Смогу, – с готовностью помочь ответил журналист, – а что значит похожих, у банды «дельфинов» есть свой почерк?

– Вот здесь мы и подошли к самому главному, – продолжал Андрей.

А сам думал: «Как бы эта его инициатива не вышла боком. Если этот парень что-то напишет в своей газетке про особенности самоубийств, кипишь будет конкретный».

Но версию надо было обязательно проверить, а сам Кротов этого не потянул бы. И он продолжил:

– Раз ты и так замешан в этом деле, я сообщу тебе кое-какие подробности, но запомни и заруби себе на носу: эту информацию ты под угрозой пыток никому не сообщишь и тем более ни о чём таком до конца расследования не напишешь. Расписку о неразглашении следственной тайны подписывай сейчас.

И достал из стола готовый бланк.

– Вот заполни, – протягивая бумагу, сказал Кротов журналисту.

Тот взял ручку и начал заполнять. А Андрей в это время продолжал:

– В этих самоубийствах есть две особенности: первая – у погибших красные белки глаз, полопались сосуды, – и положил на стол фото глаз погибшего судьи, а вторая – превышение в крови адреналина в десять раз.

Роман дозаполнил бланк о неразглашении и смотрел на фото, а майор продолжал:

– Надо проштудировать прессу за последние лет пять по всем самоубийствам. Если будут похожие, отсортировать, а мы проверим их на причастность к банде «дельфинов». Но запомни ещё раз, если эти факты где-нибудь всплывут, сядешь как соучастник банды. И вообще, выражение «банда „дельфинов“» забудь навсегда, эта информация засекречена.

– Хорошо, я всё понял, – озадаченно ответил Преуспеваев.

– Когда расследование будет закончено, с разрешения нашего руководства мы дадим тебе полную информацию и у тебя будет возможность сделать эксклюзивный материал, – освещал перспективы Кротов, – а сейчас ты в следственной группе, и никто об этом знать не должен.

– Никто и не узнает, – решительно сказал журналист и вышел из кабинета Кротова.

Через три часа Андрею надо идти на доклад к Осиповичу, но докладывать нечего. Ищем, отрабатываем, копаем, в деле зацепок ноль. А ведь прошла уже ровно неделя с момента кровавого утра четверга. И тут зазвонил мобильник, это был Куликовский:

– Андрюха, нашёл, я нашёл общее дело, – радостно кричал в трубку Павел.

– Ну слава богу, – с огромным облегчением выдохнул Андрей, – что там?

– Помнишь дело Зеленко Игната и его банды? Лет пять назад суды закончились… – оживлённо протараторил Куликовский.

– Помню! – подтвердил Андрей, – грабежи, убийства, рейдерские захваты, там человек двадцать посадили.

– Так вот, три наши жертвы активно участвовали в этом деле.

– Отлично, – смаковал Кротов, – это то что надо, бери дело и приезжай в наш кабинет, будем смотреть. Через три часа надо быть у Осиповича с докладом, вот и доложим, – радостно продолжал Андрей. – А оперов с районов оставь в архиве на всякий случай, пусть все дела до конца просмотрят.

– Хорошо, скоро буду, – ответил Павел, а потом озадаченно спросил: – А где грузовичок-то взять? Тут более ста томов…

– Впихни как-нибудь в свой легковичок, – не замечая проблемы, радовался Кротов, – и быстрее сюда.

Положив трубку, Андрей тут же набрал Юревича и сообщил хорошую новость. Денис, конечно же, все дела отложил, перекинув допросы, вызванных в комитет родственников, на плечи стажёра. И через полчаса Кротов, Куликовский и Юревич сидели в кабинете МВД и вчитывались в дело банды Зелёного, как окрестила её пресса ещё 8 лет назад, когда брали первых фигурантов.

Состав преступлений был ужасный, особенно для спокойного Минска. Около десяти доказанных заказных убийств бизнесменов и чиновников, не захотевших делиться с бандой или отдавать им государственную собственность. Рейдерские захваты как частных компаний, так и государственных предприятий. Вымогательства и крышевание. За всю историю криминала в Минске это была, наверное, одна из самых больших ОПГ.

В материалах дела действительно самое непосредственное и активное участие принимали все три жертвы, каждая со своей стороны. Естественно, они тесно общались, особенно будучи хорошо знакомы. Практически бессменным гособвинителем в судах был Андрей Ефимович Мурашко. А все основные приговоры выносил Гусаков Семён Олегович. Овчинников же, в то время начальник Фрунзенского розыска, сам выезжал на все задержания, проводил допросы, очные ставки и т. д., всё дело пестрило его подписями. Из этого можно было сделать вывод, что в нейтрализации банды основная заслуга и главная роль принадлежит нашей троице: Гусакову, Мурашко и Овчинникову.

Через два часа все сидели в кабинете Осиповича и обобщали материалы дела. Первым начал Кротов:

– Банда очень серьёзная, по материалам дела проходят двадцать три человека, взяли двадцать одного, двое исчезли прямо перед задержаниями, их так до сих пор и не нашли. Это бывший самбист Егор Витальевич Пивоваров, крепкий спортсмен, его роль в банде была небольшая: дать в морду, запугать, реже проследить за кем-нибудь, да и то с этой функцией у него было не очень. Одним словом, не интеллектуал. Он ускользнул случайно в момент задержания, и до сих пор о нём никто ничего не слышал. На роль возможного заказчика он никак не тянет, да и изощрённого киллера тоже, этот бы встретил жертву в подъезде и свернул шею, а не изобретал фантастическую технику убийства, хотя, если он завладел чудо-прибором, теоретически мог быть нашим убийцей или помощником.