– Но она не ответила, а видеть ее лицо я не могла, так как она повернула его в другую сторону. Снова окрикнула ее, в порядке ли она, и присела, чтобы посмотреть ей в лицо, но вдруг я услышала резкий... скрежет. Я поняла, что это шуршание миллионов ног, снующих вокруг меня. Прислушалась внимательнее, потому что не могла распознать этот звук. А потом чертов таракан вбежал по моей руке. Когда я посмотрела вниз, весь пол был усеян ими, разных по форме и по размеру, и тогда я поняла, что это за звук. Он исходил у нее изнутри.

У Куинна перехватывает дыхание, а я подытоживаю свою ужасную историю. – Они, блять, ели ее, а она для них была, как шведский стол. Я так быстро соскочила, что потеряла равновесие, и упала прямо на нее. На ее грудь. Это было похоже на разрыв бомб, тараканы разного размера начали выползать, и тогда я почувствовала этот ужасающий запах. В панике я начала дергаться, чтобы встать. Каким-то образом я пошевелила ее и на меня посмотрели эти глаза. Один был словно стеклянный, а другого не было вовсе. Вместо этого пустая глазница, съеденная пауком, который в ее черепе устроил себе гнездо. Чем громче я кричала, тем больше жуков выползало из ее тела. Бесконечное море тараканов, выползающих из всех отверстий, – шепчу я, едва не задыхаясь от воспоминаний.

– И поэтому ты ненавидишь жуков, – делает вывод Куинн.

Киваю в ответ.

– Я сделала эту татуировку, считая, что если человек может гулять по луне, значит, он может все, – отвечаю я. – В самые мрачные часы жизни я смотрела на нее и думала, что когда-нибудь буду свободна. Если человек может решать такие задачи, как хождение по луне, то и я смогу сделать такую простую вещь, как бросить отца и жить нормальной жизнью. Ну, или почти нормальной жизнью. Да и к тому же татуировка луны смотрится лучше, чем тату жука, – добавляю я. У меня перехватывает дыхание, когда Куинн целует мою руку и облизывает складочку на локте.

– Ты права. Все возможно, – произносит он. – И ты доказываешь это.

Удивленно вскидываю бровь, хочу спросить его, о чем он. Но Куинн прижимается своими губами к моим, заставляя меня замолчать и забыть все прошлое.

***

Мы едем всю ночь, останавливаясь лишь на несколько часов, чтобы поспать, потому что добраться до Канады важнее, чем что-либо. Я изо всех сил стараюсь не заснуть, но, к сожалению, мое избитое тело все еще заживает, и сон все чаще наступает на меня.

Звук шин разносится по автостраде, тихий шум разговоров по радио действует как снотворное. Куинн жалеет меня из-за полученных ран и позволяет мне поспать. Тем не менее, мне кажется, что ему нужно побыть в тишине.

Наверно прошла уже целая жизнь, с тех пор как мы покинули Южный Бостон. Но после того как все закончится, я понимаю, что ничего уже не будет прежним. Знаю, что нечто важное ожидает нас за поворотом судьбы. Только не знаю, что именно.

– Рэд, ты спишь?

Мой полусонный мозг пытается вспомнить значение этой фразы, поскольку именно эти слова были сказаны мне несколько недель назад. Мы, конечно, все еще в бегах, но с тех пор прошло много времени. И я знаю, что это только начало.

– Где мы? – бурчу я, тру глаза, стараясь прогнать сон.

– Не так далеко от Канады, – зевает Куинн. – Я тут подумал, что нам надо прикупить немного одежды и еще некоторое нужные вещи, ведь нам обоим не помешало бы переодеться.

С трудом открываю отяжелевшие веки, и к счастью, на улице закат, ведь мои глаза просто не выдержали бы яркого солнечного света.

– Хорошая идея, – отвечаю я, смотрю на Куинна, поскольку использовала его колени в качестве подушки. – Прости, – извиняюсь я и быстро вскакиваю, потому что даже представить не могу, каково это ехать с чужой головой на коленях.

– Все хорошо, – подмигивает он, паркует машину и выходит. – Мне нравится, когда твоя голова у меня на коленях.

Улыбаюсь, зеваю, стараясь прикрыть рот рукой, и выхожу из машины. Лаки скулит и жалобно смотрит на меня. Бедный малыш... он наверно всю дорогу терпел. Я отстегиваю его поводок и, прежде чем закрыть дверь, выпускаю его. Мы оставляем Лаки возле супермаркета, я приседаю на корточки и осторожно глажу его между ушами. – Будь хорошим мальчиком, сделай все свои дела, но будь здесь, хорошо? Мы скоро вернемся, – говорю я ласковым голосом, меня умиляет, когда он облизывает мой нос.

– Я понимаю, почему его зовут Лаки, – нахально улыбается Куинн, я игриво ударяю его по плечу.

– Даже не буду спрашивать, – заявляю я. Куинн смеется, протягивает мне руку, когда мы заходим в супермаркет.

Такой простой жест, как держаться за руки, не должен вызывать во мне столько эмоций, но все наоборот. Куинн и я зашли так далеко, и надеюсь, что мы продолжим двигаться дальше.

– Мне нужно присмотреть пару девчачьих вещей, – говорю я. – Ладно?

Куинн кивает, и мы расходимся по разные стороны.

Я иду в отдел косметических средств и кидаю тональную основу в корзину. Держу пари, что выгляжу хреново, а, когда прохожу мимо зеркала, мои опасения подтверждаются. Лицо покрыто желтовато-синими пятнами, а волосы, будто превратились в дреды. По поводу своей одежды даже говорить не хочу.

Затем добавляю в корзину несколько баночек для лица, чтобы вновь стать похожей на человека. Прохожу мимо старушки, она вдруг останавливается и смотрит на меня, ее лицо становится пепельно-бледным.

Из-за ее реакции решаю добавить еще и зубную пасту, шампунь и кондиционер, а также туалетные принадлежности, да еще и немного теплой одежды не повредит.

Пока слепо кидаю товар в корзину, замечаю, как мать с испуганным взглядом на обеспокоенном лице, уводит от меня подальше своих детей.

Что, черт возьми, происходит? Я ведь не выгляжу так плохо, да?

Когда собиралась отправиться на поиски Куинна, вдруг резко чья-то рука хватает меня, я испуганно вскрикиваю от неожиданности.

– Нам нужно уйти. Сейчас.

Не понимаю, что происходит, а когда смотрю вокруг магазина подмечаю, что все покупатели пялятся на нас.

– Куинн? – спрашиваю я, оглядываясь вокруг.

– Просто иди, – требует он и ведет меня к двери.

Киваю, ставлю свою корзину на пол и хватаюсь за руку Куинна. Он ведет нас к выходу. Некоторые покупатели испуганно отворачиваются, а некоторые прячутся, в их глазах явно читается страх.

Не понимаю, что происходит, и, когда мать отворачивает лицо ребенка от меня, словно я какой-то монстр, это ошеломляет меня. Куинн почти тащит меня к двери, но останавливается, когда видит возле входа красно-синие мигающие огни.

В этот момент мое сердце останавливается.

– Твою мать! – тихо ругает Куинн, он останавливается, когда пять полицейских машин кучкуются возле входа.

Я вижу полицейских полностью экипированных и готовых, некоторые из них одеты в пуленепробиваемые жилеты, они готовы к нашему захвату.

– Мы вызвали полицию! – пищит прыщавый сотрудник магазина, прячась за стойкой администратора. – Она стоит 250 000 долларов, – говорит он, указывая на меня.

У меня дежавю, это напоминает мне слова Джастина. Люди видят меня такой? Просто чертова награда?

Куинн бормочет проклятия под нос, а потом шепчет мне в ухо. – Прости меня.

Прежде чем я успеваю сообразить, он грубо хватает меня за руку и разворачивает. Он, словно берет меня в плен, хватает за шею и сжимает горло.

– Какого черта? Куинн! – задыхаюсь я, но резко замираю. С абсолютной уверенностью могу сказать, что чувствую металл пушки, направленной мне прямо в грудь.

Весь супермаркет вскрикивает, и я вижу, как кто-то прячется в укрытие, а кто-то поднимает руки, сдаваясь.

– Она ничего не стоит мертвой. Где черный ход? – кричит Куинн на испуганного работника магазина. Он уводит нас с поля зрения полиции.

– Это... туда, – заикается он, и, прежде чем упасть на пол, указывает на дверь позади нас.

Куинн поступил умно. Он знает, что полиция пока не видит нас, и он специально сделал так, чтобы все в супермаркете видели, как он приставил ко мне пушку. Куинн сделал это намеренно, чтобы зрители поверили, что я – заложник, а он – мой похититель. Он просто взял вину на себя так же, как и я хотела сделать для него.