— Гарри, я умоляю тебя, — плакал я, — настрой моё кольцо на себя. Я могу от переживай умереть от инфаркта или ещё чего-нибудь. Этот твой рейд будет самым тяжёлым. Прошу тебя, Гарри. Я не воспользуюсь кольцом, если ты меня не позовешь. Я обещаю тебе, Поттер.

Прозвенел оповещающий звонок и Гарри опустил меня пол. Пока Гарри вынимал из духовки пирог, я успел вновь взбить сахар, яичные белки и орехи, но мои слезы все лились из глаз. Я положил всю эту пышную пену на пирог и ещё на десять — пятнадцать минут поставил в духовку. Такое ощущение, что этот пирог прощальный. Никогда Гарри не просил его испечь до рейда, а после него, но сегодня же, словно прощался со мной. Господи, моё сердце разрывается от боли и от предчувствия беды. Гарри снова меня обнял и прижал к груди, его благородное сердце билось спокойно, я чётко слышал это. Любящее, горячее сердце Героя. Он поднял меня на руки и понес в зал. Там он сел в кресло, а меня посадил на колени. Я обнял его, а слезы все лились из лились. Гарри не трогал меня, он только поглаживал то по голове, то по спине, успокаивая. Так было тепло и надёжно в его руках.

— Пожалуйста, Гарри, — снова заговорил я.

— Хорошо, Драко, — тихо вздохнул Поттер, — но с условием, что ты не появишься там без моего разрешения. Я настрою порт-ключ для тебя. Полный поворот кольца вперед один раз, возвращение назад — поворот полный один раз в обратную сторону. Все, а теперь успокойся и улыбнись, — ответил муж. Я всхлипнул, но слезы с новой силой полились. Я уткнулся в шею мужа губами. — Малфой, что с тобой?

— Я не знаю, — в голос зарыдал я, — сердце болит и душа плачет, Гарри… Я хочу, но не могу остановить слезы. Любимый, я боюсь за тебя.

— Драко, ты прямо как маленький, а? — Супруг обнял меня крепче и стал поцелуями покрывать волосы, щеки пылающие, шею, мои волосы. — Я — Глава Аврората, под моей ответственностью состоят сотни человек и все они мне послушны, но дома я не могу с родным мужем справиться. Ты должен помогать мне своей силой и мужеством, но что я вижу, ты раскис, мой Дракон? Возьми себя в руки, прошу тебя.

Я успокоился, но все еще дрожал в руках Поттера и судорожно вздыхал. Я ничего не мог поделать, это мой организм так после горьких рыданий себя ведёт. Когда я плакал так-же сильно и безутешно? Наверное, тогда, когда погиб мой крёстный от яда Нагайны, Северус Снейп. Да, я тогда закрылся в Выручай комнате и рыдал. Он был мне почти как отец, всегда строгий, заботливый, по-своему любящий меня и Гарри Поттера, как не странно. В брюнете крёстный любил глаза Лили Эванс (Поттер), во мне — своего крестника и Люциуса. О том, что Северус и Люциус любили друг друга, и их отношения больше, чем друзья, я узнал после смерти Снейпа. Отец очень страдал, плакал, когда узнал о гибели друга и своего возлюбленного, но ничего не поделаешь. Печать боли и страдания явно читалось, когда Волдеморт и все его преспешники пришли в Хогвартс. Родители тогда выглядели изможденными, особенно отец. Нарцисса уже после рассказала мне о любви отца и Северуса. И я их не осудил. Я знал, что отец был всегда верен жене. А любовь? Она, может, и жила в Люциусе к тому, кому было отдано сердце, но долг перед семьей был превыше всего. Я не знаю, на сколько сильно любил крёстный моего отца. Теперь этого не выяснишь.

— Пойдем, родной, пирог испекся. Все будет хорошо. Твой супруг — не слабый маг и аврор. Думай лучше о нашем будущем, Драко, готовься стать родителем, подбери удобный день для зачатия. Почитай что-то про беременность, как она протекает у нас? Кого бы ты хотел девочку или мальчика?

— Поттер, а давай, ты всё-же вернешься с этого последнего рейда, потом вместе и помечтаем о ребенке, о зачатии и о моей беременности. Согласен? Многие планируют заранее, а потом…

Я снова заплакал, а Поттер привлёк меня мягко к себе и поцеловал. Я все еще дрожал и муж целовал меня до тех пор, пока я не расслабился. Потом он насильно кормил меня пирогом, и сам успевал уплетать его с аппетитом.

Сегодня я доварил в последний раз полтора литровый кателок зелья невидимости, и процедил его, разлил на двадцать пузырьков — по числу участников в этом рейде. Сложил все в походную корзинку на завтра. У нас с Поттером осталась одна ночь.

— Драко, может, ты покажешь свой сюрприз? — попросил Гарри.

— Хитрый ты, Поттер! — улыбнулся я. — Нет, когда вернешься, вот тогда и покажу. А ты не забуть завтра надеть в медальоне вторую половинку Воскрешающего камня.

— У меня хотя-бы есть он, а у прочих девятнадцати авроров камня нет. Теперь ты понимаешь, что я чувствую? Я возможно останусь жив, а они погибнут.

— Гарри, а что если на этого Эрика Хофмана натравить дементоров? Пусть они достанут его из-под земли и уничтожат. Ведь он все равно приговорен к Поцелую.

— Нет, мы поймаем его, а потом будет суд в Визингамоте, и только тогда, когда Министр Всеобщей Магии приговорит его общим голосованием и одобрением, тогда мы выпустим на него дементоров. Только так, мой хороший, — проговорил Поттер. — Иди ко мне, Драко, я хочу обнять тебя и мечтаю провести с тобой ночь любви, словно это — наша с тобой первая ночь. Ты помнишь, как это было у нас с тобой?

— Конечно помню, Гарри, — усмехнулся я. — Ресторан, свечи, тихая музыка, кольцо в мороженом, признания в любви, предложение стать твоим мужем, медленные танцы, объятия, ночные прогулки под луной, жадные поцелуи, потом свадьба. Первая ночь любви. Если честно, я мало тогда что запомнил — хотелось только любви, всепоглощающей страсти и раствориться в тебе, Поттер. Я помню только, как звал тебя, просил любить меня вечно… — тихо ответил я.

— Драко, — улыбнулся мой муж, — моя любовь к тебе вечная.

— Я знаю, любимый, — ответил я и упал в объятия супруга. — Прошу тебя, Гарри, люби меня сегодня, как в нашу первую ночь.

Да, Поттер любил меня всю ночь то нежно, то очень бережно и медленно, при этом я расстворялся в моем муже; то жадно и неистово, любил так, словно завтра наступит Второе Пришествие Иисуса Христа, и это — наша последняя ночь на земле. Поттер умел любить так, что дух вышибало из груди, но каждый оргазм приносил неимоверную лёгкость и успокоение. Мы уснули на час, а в шесть утра нас разбудил домовой эльф.

— Драко, отдыхай, а я пойду, — проговорил Гарри, вставая с постели.

Я потянул тёплого мужа на себя и поцеловал жадно и неистово, понимая, что сейчас мы расстанемся с Поттером на долгих трое суток.

— Драко, хочешь со мной в душ? — спросил брюнет. — Там у нас есть время побыть вместе. Если ты в силах после этой ночи, конечно же?

— Я в силах, Поттер, и хочу тебя снова, — ответил я твердо. — Я не могу насытиться тобой, мой лев.

Муж поднял меня на руки и понес в ванную, которую предусмотрительно наполнил за пять минут до нашего пробуждения эльф.

— Хозяевам подать завтрак? — спросил домовик.

— Да, Динко, — ответил Гарри, — мне яичницу с беконом, кофе с тостами, а Драко…

— Черный кофе без всего и шоколад — все на этом, — проговорил я.

— Будет исполнено, хозяева, — хлопнул в ладоши эльф и исчез.

Когда мы были в ванной комнате Гарри произнес:

— Пообещай, Драко, что ты не пошлешь на мою защиту Динко. Я не хочу, чтобы убили третьего эльфа из-за меня.

— Поттер, не дури! — ответил я. — У нас мало времени, Гарри, иди ко мне лучше.

Я раскрыл объятия уже под душем и брюнет поспешил обнять меня. Муж хотел ограничиться минетом, но я возразил, попросив снова взять меня.

— Глубже, Гарри, войди весь, как ночью. Ещё, Поттер, глубже… Возьми меня, прошу тебя, — шептал я, а потом кричал и, наконец, брюнет излился в меня, наполняя собой.

Он обнял меня, покрывая поцелуями — зососами мою шею, плечи, грудь. От ошеломляющего оргазма меня не держали ноги. Гарри быстро нас ополоснул под душем и вынес. Эльф уже перестелил постель и Поттер положил меня на чистые простыни. Он снял кольцо порт-ключ и что-то проговорил над ним, я только увидел синие всполохи света, которые окутали само кольцо, Гарри и меня.