— Кабинете директора, да? Там, как и со дня моего поступления в Хогвартс, лежит на стеллаже Распределяющая Шляпа, тысячи книг и пергаментов, портреты директоров…

— Так-так, уже близко, родной мой, уже тепло, — проговорил колдомедик, — ну, и… есть там его портрет?

— Кого? — спросил я.

— Поттер, ты охренел? Кого мы ищем, сердце моё? — возмутился блондин.

— Там были оба портрета, когда МакГонагалл поила меня чаем в своём кабинете, но Снейп при виде меня, слинял, Бог весть куда.

— Из этого следует… Гарри, что из этого следует? Ну же, собирись, Поттер!

— Что твой крестный ненавидит меня! — ответил я.

Драко поднял меня на руки и понес в зал на огромный диван.

— А какао? — удивился я.

— Я не могу, Поттер, хочу тебя оттрахать, чтобы мозги твои собрались и уже начали работать, а-то несешь всякую ересь!

— Вообще, я не спал почти всю ночь, сам бы попробовал… — обиделся я.

— Я хочу тебя, Гарри, с пятницы два дня прошло, как я не любил тебя, — улыбнулся примирительно Малфой и принялся меня раздевать.

Уже потом, спустя часа два, я нежился в объятиях блондина, и перебирал его платиновые волосы. Малфой обнимал меня, улыбаясь.

— Тайник с рукописями под портретом Альбуса Дамблдора, — проговорил я.

— Верно, любимый! Я же говорил, что твои мозги от хорошего секса на место встанут. Я не ошибся! Акцио, плед! — скомандовал Драко, взмахнув волшебной палочкой, и из шкафа вылетел шерстяной плед в клетку.

Он укрыл меня им, поцеловал в лоб и оделся.

— Я подогрею нам какао, а ты отдохни пока, — сказал колдомедик и я кивнул в ответ, проваливаясь в сон.

Следующий раз я проснулся около девяти часов вечера. Драко писал свою докторскую диссертацию по теме «Беременность магов: женская и мужская». Он загорелся этой темой давно, но открылся мне только недели две назад, когда я впервые собрался в Хогвартс на поиски рукописей профессора Снейпа. Он надел очки для работы с компьютером и сейчас вовсю строчил, мягко щелкая по клавишам. Все-таки, некоторые новшества магглов в мир и обиход магов очень пригодились, в частности: телефоны, компьютеры, бытовая техника, электричество и моющие средства.

— Драко, — позвал я жениха, горло как-то побаливало, словно его поцарапали чем-то.

— Да, родной, — откликнулся Малфой, — ты чего-нибудь хочешь?

— Пить, у меня что-то с горлом. Ты можешь глянуть? Словно когтями его подрали, — ответил я.

Драко отставил компьютер, вынул из своего переносного чемоданчика «Рефлектор Симановского» и взял блестящий шпателек, включил большую лампу, подошел ко мне.

— Милый, я тебя боюсь, — пошутил я, прекрасно зная, что это за зеркало, которое надевают на голову.

— Поттер, ну чего ты как маленький, ей Мерлин, а? Иди ко мне ближе.

После осмотра он вынес вердикт:

— Ангина у тебя, Гарри, горло сильно болит? — Малфой потрогал мою шею, возле мочек ушей и ниже. — Да, чувствую, что болит. Гланды увеличены, все горло красное. — Любимый, а ты в каком вагоне Хогвартс — Экспресса ехал, не в пятом ли? В том, что не отапливается?

Я опустил глаза вниз и поднял руки к верху, типа, не виновен я, не вели казнить меня, государюшко, вели миловать. Драко рыкнул и обнял меня, целуя в лоб.

— Горячий… — проговорил он.

— Ммм, Драко, я всегда горячий, когда ты рядом, — проговорил я и закашлял.

— Да не ты, балда, а лоб твой аврорский пылает и глазки горят болезненным блеском, — ответил блондин и снова поцеловал мой лоб и нежно обнял. — Гарри, ну правды, чего же ты хотя бы Согревающие чары не навел на себя? И что за нужда была в пятом вагоне ехать? Поезд, что был ночью переполнен народом так, что места тебе, как только в не отапливаемом вагоне и досталось? Ну, что за детский сад, Поттер?

— Я боялся, что усну. Мне почудилось что-то и я решил перейти в тот вагон, чтобы не уснуть.

— Гарри, тебе не одиннадцать лет, родной мой, ты ведь Главный Аврор Британии. Колись на чистоту, что тебе померещилось?

— Я начитался мордредовых книжек в библиотеке, что один из нас умрёт ради ребёнка и я… я задремал в шестом вагоне и как ошпаренный гусь подскочил спросонья, напугав какого-то человека, который, как и я, дремал напротив. Чтобы не видеть кошмаров, я и перешёл в тот пятый, в холодный вагон.

— Постой, а как ты в него вошел? — удивился Малфой.

— Как обычно — вошел и все, — ответил я и пожал плечами.

— Поттер, ну какой же ты у меня придурок! Мы не умрем! Даст Бог мы будем жить и ребёнок будет, пусть не от тебя конкретно, но с нашими генами. Я люблю тебя и уже жалею, что рассказал о дневнике крёстного, ты весь у меня извелся.

Он лег ко мне на диван и обнял, позвав Кикимера.

— Вскипяти молоко один стакан, когда закипит брось туда кусочек масла и мёда одну чайную ложку, также на кончике ножа — соду и колечко имбиря. Пусть покипит минуты три на слабом огне и процеди все. Принеси горячим для хозяина Гарри, пожалуйста, — попросил колдомедик и эльф исчез с поклоном.

— Поттер, тебя не знобит? — спросил Малфой.

— Нет, но как в детстве кости болят, словно их ломает, и голова тяжёлая, — ответил я.

— Это начало болезни, — сказал мой личный доктор и поцеловал в шею. — Сейчас выпьешь молоко, через пол часа, если не поднимется температура, ноги попаришь в воде с горчицей, и я тебе Бодроперцовое зелье дам.

— Ммм, а может не надо, Драко? От него ощущения, словно горячий укол поставили, аж сердце заходится. Я лучше с тобой рядом полежу.

— Завтра не пойдёшь в свой Аврорат, без тебя обойдутся. Когда уже Грейнджер примет должность Главного Аврора?

— В апреле, милый, — ответил я, — через месяц.

— Грейнджер справится. Она мужиков всех построит, вышколит, да и рыжего твоего дружка — самое то держать в сильных руках. Поделом. В коем-то то веки Министр Магии правильное решение принял.

— Молоко для хозяина Гарри готово, — услышали мы голос Кикимера. Он держал в руках керамическую кружку, почти полную молока с маслом.

— Спасибо, а сейчас свари клюквенный морс для Гарри и залей все в литровый термос, потом принеси сюда, хорошо?

— Кикимер все понял, хозяин Драко, — проскрипел эльф и снова исчез.

Малфой одел меня в пижамную одежду и укрыл сверху одеялом.

— Давай, Гарри, выпей, пока молоко горячее, — сказал колдомедик и я принял из его руки кружку молока, а когда я все выпил, он спросил: — Пойдем в спальню, или хочешь каком-нибудь фильм посмотреть?

— «Пиратов Карибского моря», — улыбнулся я, — и хочу здесь полежать в твоих объятиях, Хорёчек мой.

— Ты пользуешься тем, что болен, Поттер, и я прощу тебе моё прозвище, но когда ты поправишься, я тебя накажу, что сидеть неделю не сможешь.

— Уже хочу твоё наказание, Драко, — усмехнулся я провел рукой по выпуклому бугорку между ног моего жениха.

Малфой перехватил мою руку и поцеловал в районе запястья, а потом в ладонь.

— Гарри, пока нет. Сейчас ты ослаблен, это большая нагрузка на сердце. И, к тому же, мы занимались с тобой любовью сегодня.

— И тебе этого хватило, Малфой? — спросил я.

— Мне тебя всегда мало, Поттер, но ты пока ещё слаб, — улыбнулся Драко и поцеловал мои губы.

Пока я смотрел «Пиратов», Драко написал два письма: одно — Кингсли Шеклболту о том, что я болен, а другое — Гермионе Грейнджер.

А ночью у меня поднялась температура. Я помню, что мне снился поезд, он вёз меня куда-то без остановок, а Драко, Англия, Аврорат — все осталось позади. Поезд, полный каких-то непонятных то-ли людей, то-ли существ. Играла совершенно дикая музыка — было ощущение, что еду прямиком в ад. Я звал Драко. Я бежал из вагона в вагон, от тамбура к тамбуру, но не мог осилить этот длиннющий состав, конец поезда остался где очень далеко.

— Драко, не оставляй меня! Драко… — кричал я и протягивал руки, слезы лились градом из моих глаз. — Драко, я люблю тебя… не оставляй меня…

Чьи-то руки обнимали меня, а губы что-то шептали ласковое, утешительное, на грани материнской ласки: «Гарри, мой Гарри…» И обнимал эту воображаемую мать, плакал и просил не бросать меня. А потом этот адский, длиннющий поезд стал замедлять ход, через несколько минут и вовсе остановился.