Сара кивнула, её безмятежное выражение сменилось обеспокоенным хмурым взглядом, и тревожное чувство, которое ползло во мне, ударило с полной силой.

Я вскочила на ноги прежде, чем осознала это.

— Время для собрания?

Сара кивнула.

— Просто оставайся на месте. Если возникнут проблемы, Разиэль придёт за тобой.

— Шанс невелик, — начала я, но они уже ушли, оставив меня в стерильной квартире, когда темнота сомкнулась вокруг меня.

Глава 14

МНЕ УДАЛОСЬ ПРОДЕРЖАТЬСЯ МИНУТ ПЯТНАДЦАТЬ. Терпение никогда не было одной из моих добродетелей. Учитывая, что я провела время, расхаживая от окна на кухне до гостиной и обратно, присаживаясь и снова вскакивая, я бы сочла даже пять минут весьма примечательными. Пятнадцать — это мировой рекорд, насколько я могла судить.

Но если Нефилимы придут, будь я проклята, если останусь в этих комнатах, как смиренно ожидающая утка, готовая стать чьим-то десертом. Я направилась к двери, готовясь к бесконечным лестничным пролётам. По крайней мере, это был спуск и если я не закончу как тушеное мясо, я заставлю Разиэля поднять меня обратно. От этой мысли у меня по спине побежали мурашки.

Дверь оказалась заперта.

Повернула ручку, но не так-то просто взломать замок. Не то чтобы я когда-либо вскрывала замки, но я посмотрела достаточно детективов, чтобы понять, что могла бы справиться с этим, если бы у меня была шпилька для волос. А сейчас вообще делают шпильки для волос? Вряд ли в Шеоле.

Но нет, дверь была запечатана, как будто между толстыми стенами и дверью вовсе не было никакого разделения.

Я потратила слишком много времени, колотя по ней, пиная её, проклиная Разиэля, так как знала, что он, а не Сара, был виноват в этом проступке. Я не стала тратить время на крики о помощи — никто не обратит на меня внимания, даже если услышит. На какой-то краткий миг я подумала, а не сесть ли мне обратно на софу и не выдумать ли самую жгучую знойную сексуальную фантазию, какую только может породить моё воображение, а у меня было чертовски богатое воображение, особенно с Разиэлем в качестве вдохновителя. Но это был обоюдоострый меч. Чем больше я фантазировала, тем более уязвимой себя чувствовала. Чем дольше я была рядом с ним, тем больше меня тянуло к нему. А это было слишком опасно.

Возможно, они всё ещё обсуждали, что со мной делать. Возможно, если Нефилимы прорвутся сквозь стены, моё будущее будет спорным.

Я не собиралась сдаваться без боя. Я посмотрела на окна. Самаэль использовал его, когда брал меня на гору… Наверняка есть какой-то запасной выход с верхнего этажа? Я не знала, насколько уязвимы Падшие, но их жёны, несомненно, были смертными.

Я двинулась вдоль стеклянной стены, аккуратно напирая, но, казалось, ничего не сместилось. Я высунулась из окна, вглядываясь в темнеющую ночь, и вздрогнула, хотя ночь была тёплой. Мне показалось, что я слышу вдалеке приглушённые звуки животных, странное рычание и сдавленные крики. Нефилимы всё ещё за воротами Шеола. Но как долго?

Прямо под окнами был узкий балкон, не более ярда глубиной, с низкой стеной за ним, единственным барьером между домом и свободным падением на землю далеко внизу. Нижние этажи здания были консольными — конечно, спуститься возможно было, если буду осторожна. Я всегда была относительно уверенной в себе, по крайней мере, до того, как прыгнула под колеса автобуса. Я распахнула окно, перекинула ногу через подоконник и выбралась на ночной воздух.

Звуки в темноте стали громче, вой животных и крики потерянных душ наполнили ночь, и я почти передумала. Но подул океанский бриз, успокаивая мою нервозность, и я сосредоточилась на ветре, пытаясь выбросить из головы другой шум. Я спустилась к уступу узкого балкона и выглянула через край.

Выглядело не многообещающим. Я могла бы попытаться скользнуть вниз по гладкому пространству того, что могло бы быть бетоном, и надеяться, что я приземлюсь на балконе одним пролетом ниже, но тогда я спущусь лишь на один этаж, а ниже его было ещё несколько пролётов.

Я нашла идеальное место и взобралась на выступ подпорной стены, села и стала глядеть в чернильное небо, наблюдая, как появляются звёзды, вдыхая ночной воздух и запах океана, когда медленное, решительное спокойствие начало наполнять меня. До меня ничего не доберётся. Ни одно существо не разорвёт меня на куски. По крайней мере, не сейчас. Здесь я была в безопасности. Я понятия не имела, откуда это знаю, но знала. Здесь моё место.

Разиэль позаботится об этом. Хотя бы, я могла ему доверять. Со мной ничего не случится. Он был там внизу, выступал в мою защиту, и у него была Сара в качестве прикрытия. Я знала, что он защитит меня.

Я откинулась назад, легла на карниз и уставилась в небо над головой. Я не привыкла рассчитывать на то, что кто-то другой позаботится обо мне — я дорожила своей самодостаточностью, не нуждаясь ни в чём и ни в ком. Моя сумасшедшая мать вырастила меня практически изолированной от нормальной среды, купаясь в своей экстремистской религии, которая была комбинацией фундаменталистского христианства и выживания, приправленной странным оттенком антисемитизма. Странно, потому что моя мать была урождённой Хильдегардой Стайнберг — из семьи ортодоксальных еврейских родителей. Я так и не узнала, кто был мой отец, хотя она настаивала, что они были женаты. Я всегда думала, что она откусила ему голову после спаривания.

Неудивительно, что я всегда считала себя атеисткой. Я твёрдо поставила богов, ангелов и демонов в один ряд с мифологией.

Но это неправильно. Я могла себе представить, кто теперь смеялся последним. Поверьте, я нашла загробную жизнь, управляемую вампирами, а не херувимскими младенцами с голыми задницами и крошечными арфами. Я полагаю, это было лучше, чем полное отсутствие загробной жизни, но Елисейские поля были бы предпочтительнее.

Звериный вой стих — стены Шеола, должно быть, выдержали, по крайней мере, пока. Разиэль возвращался — кажется, я тоже это знала. Была ли эта палка о двух концах с его раздражающим мозгоёбством? Или это какой-то космический GPS? Он возвращался ко мне, и я чувствовала, как горит моя кожа под одеждой.

Его одеждой. Я должна её снять.

Я заленилась и осталась лежать на карнизе. Сбросила одну туфлю, позволив ей упасть на балкон, потом другую, но она соскользнула и перелетела через край, и я услышала, как она подпрыгивала, ударяясь обо что-то, падая вниз…

Я автоматически села, пытаясь дотянуться до неё, хотя было уже слишком поздно, и в последнюю минуту я дёрнулась назад. Я легла на выступ, слегка дрожа.

Я закрыла глаза, сосредоточившись на шуме прибоя. На мгновение я почувствовала его руки на себе, на моей груди, и моё тело инстинктивно приподнялось, затем откинулось назад, стирая образ из моей памяти. Откуда это взялось?

Обоюдоострый меч, напомнила я себе. Возможно ли, чтобы это исходило от него? Нет, не может быть. И мне было намного лучше думать о мороженом.

Разве нет песни о том, что любовь лучше мороженого, лучше шоколада? Это и к сексу относится? И, чёрт возьми, почему меня вдруг мучает навязчивая идея похотливого подростка?

Так что не буду думать о мороженом. И я определённо не буду думать о сексе. Хотя я почти чувствовала его руки на себе, чувствовала, как мои соски твердеют в тёплом ночном воздухе, чувствовала его…

«Чёрт», — подумала я, дёрнувшись в знак протеста.

И тут же упала через край.

В ТУ МИНУТУ, КАК Я ВОШЁЛ В ЗАЛ СОВЕТА, я понял, что всё примет очень уродливый поворот. Азазель стоял во главе стола с выражением лица, говорившим о том, что переговоров не будет, а остальные — большинство из них — выглядели одинаково мрачными. Только Сара и Тамлел выглядели обеспокоенными, и этого было недостаточно, чтобы помешать остальным избавиться от несчастной женщины самым логичным способом.

Я не хотел называть её по имени. По какой-то причине, если я назову её по имени, это сделает проклятую слабую связь между нами ещё сильнее. Аллегра.