Элли. Шип в моём боку, заноза в заднице. Но я не позволю им добраться до неё.

— Мы обсудим всё в порядке важности, — сказал Азазель. — Начнём с Нефилимов. Они у наших ворот. Тысячелетиями мы скрывали от них Шеол, и вдруг они нашли нас. Они собираются там… я не знаю их числа, но всё, что потребуется, это момент невнимания, промах, и они нас захватят.

— Мы можем сражаться, — сказал Михаил. — Не понимаю, почему ты думаешь, что они возьмут верх. Я говорю, давайте перебьём их, и мы избавимся от них раз и навсегда.

— Если, конечно, нам удастся одержать победу, — голос Азазеля был суров. — И если предположить, что наша численность не слишком сильно уменьшилась, у нас всё ещё есть проблема с другими Нефилимами. Они бродят по всему миру в поисках Падших, и если эти знают о нас, то другие последуют за ними. Это будет битва за битвой, смерть и резня.

— И что? — спросил Михаил.

— Не все из нас воины, Михаил.

— Мы должны ими быть. Мы воюем с Уриэлем и его легионом, с Нефилимами, которые бродят и пожирают по его приказу. Это не закончится, пока Нефилимы не будут стёрты с лица земли.

— А что мы будем делать потом? Рано или поздно Уриэль пришлёт кого-нибудь другого, и я чувствую, что это может произойти раньше, — он перевёл холодный взгляд на меня. — Что ты знаешь об этой девушке?

Я напрягся.

— Меня послали забрать её. Я собирался перевести её в следующую жизнь, когда увидел пламя и потянул назад. Не знаю почему — инстинкт. Она ничего не сделала, чтобы заслужить вечное проклятие.

— И ты вправе судить? — спросил Азазель.

Я слишком давно знал Азазеля, чтобы среагировать на это.

— Нет. Но мы не должны слепо следовать, когда наши инстинкты говорят, что это неправильно. Вот почему мы изначально пали — потому что сомневались. Мы не следовали приказам, а следовали зову сердца. И так уже достаточно плохо, когда мы сталкиваемся с беспощадным гневом Уриэля. Но если мы будем судить друг друга, то мы обречены. Она не заслуживала вечного проклятия. Она ничего не сделала.

— Она блудила вне брака. Она насмехалась над заветами. Этого вполне достаточно, чтобы Уриэль осудил её.

— Но недостаточно для нас, — голос Сары прозвучал спокойно и уверенно. Как Источник она имела голос в Совете, которым редко пользовалась. Сегодня всё было иначе: — Стремимся ли мы к превосходству Уриэля? Рассматривали ли мы когда-нибудь бессмысленное наказание как обоснованный ответ?

Взгляд Азазеля на мгновение смягчился, но он ничего не сказал.

— Есть ещё одна возможность, которую мы должны обсудить, — это был Самаэль, обычно молчавший во время этих встреч, и я удивлённо посмотрел на него.

Я всегда был одним из самых близких друзей Самаэля, своего рода наставником. Он не был среди первых Падших, несмотря на фольклор, но довольно скоро последовал за нами, и его приспособление к этой жизни было гораздо сложным. Вечное проклятие никогда не давалось легко, но когда-то Самаэль был идеалистом. Пока Уриэль не покончил с ним.

— Да? — глаза Азазеля сузились.

— Её присутствие здесь не случайно.

На мгновение я потерял дар речи.

— Ты думаешь, я предал Падших…

— Нет, брат мой, — сказал он. — Я думаю, Уриэль мог обмануть тебя. Кто может сказать, что она не демон, посланный в нашу среду, чтобы предать нас Нефилимам и самому Уриэлю? Как Нефилимы внезапно пришли к нашим воротам, когда мы оставались скрытыми тысячи и тысячи лет? Среди нас никогда не было чужаков. Ты, Разиэль, никогда прежде не задумывался о том, кем был путник и куда он направляется. Ты никогда не считал, что это твоя забота, и все мы чувствовали то же самое. Их слишком много, чтобы прислушиваться к ним, мы не можем остановиться и вынести свой собственный приговор. Но что-то заставило тебя остановиться, — он посмотрел на меня серьёзными и встревоженными карими глазами. — Думаю, она наложила на тебя заклятие.

Я рассмеялся.

— Теперь ты говоришь, она ведьма? Я думал, мы оставили всё это позади много сотен лет назад.

— Я говорю, что она демон. Послана Уриэлем, чтобы проникнуть и уничтожить нас. Ты не можешь отрицать, что в его распоряжении есть демоны.

— Нет, — медленно ответил я.

Уриэль правил как ангелами, так и демонами, используя их для любых задач, которые считал необходимыми. Когда-то давно, в минуту слабости, он объяснил себе: для него гораздо лучше править демонами и тёмными духами мира, чем позволить им попасть в руки лукавого.

Лукавым он считал Люцифера.

Мы знали, что нет никакого источника зла. Ни Сатаны, ни Иблиса, ни Князя Тьмы. Зло пришло изнутри, как любовь и красота. Зло — это цена, которую люди платили за жизнь.

Это была цена, которая никогда не входила в священные пределы Шеола. Если только Самаэль не был прав, и Элли Уотсон не одна из служанок Уриэля.

Это многое объяснило бы. Влечение, которое я чувствовал к ней, было иррациональным, когда я поклялся не связываться парой ни с одной человеческой женщиной. Мне нравились мягкие, милые женщины, а не женщины, которые возражали и подвергали сомнению мои решения и осмеливались войти в моё сознание, как должна делать только связанная супруга. Если её послал Уриэль, то у нас был только один выбор.

Азазель повернулся ко мне.

— Это весьма вероятно? Ты знаешь её лучше всех. Неужели её послали открыть врата Шеола и погубить всех нас?

— Нет, — ответила Сара, прежде чем я успел ответить. — Ни в коем случае. У неё есть причина быть здесь, какая, я ещё не понимаю, но нет никакого зла…

— Я разговаривал с Разиэлем, — холодно ответил Азазель, и Сара захлопнула рот.

Меня это почти позабавило, сегодня вечером его ждали неприятности…

Но мне было не до смеха.

— Возможно, — неохотно согласился я. — Это объясняет ряд аномалий.

— Тогда, думаю, у нас нет выбора, — сказал Азазель. — Либо её правильно осудили и приговорили к аду, либо она здесь, чтобы уничтожить нас. Её нужно вернуть к вечному огню.

Он был прав. Для того чтобы её отправили туда, должна была быть причина, даже если я не смог её обнаружить. И если она была предательницей, демоном среди нас, то её место было в аду.

— Ты не должен быть тем, кто отведёт её туда, — добавил Азазель с оттенком сострадания. — Может пойти кто-то другой.

Я ничего не сказал, отказываясь принять их решение. Они не могли этого сделать. Я бы им не позволил.

— Вы все идиоты, — отрезала Сара, наконец-то, взяв слово. — Ты больше не доверяешь своему Источнику? Ты думаешь, я не знаю, что должно быть и что правильно? Никто из вас не считает гадание одним из своих даров, но я многое повидала.

— Что? — резко сказал Азазель.

Но Сара покачала головой.

— Не тебе этого знать. Ещё нет. Вы можете проигнорировать мой совет и уничтожить женщину, потому что думаете, что она может быть ведьмой, как те грешницы в древние времена. Или вы можете дать ей время. Дай Разиэлю время узнать, почему она здесь, — она повернулась и посмотрела на меня. — Ты абсолютно уверен, что она не твоя пара? Это бы всё объяснило.

Это могло быть правдой. А могло быть и ложью. Я знал женщин, которых полюбил с первого взгляда. Это было признание, покой, который был далёк от гнева, который я чувствовал рядом с Аллегрой. Элли.

Но я не собирался приговаривать её к смерти, не будучи уверенным.

Поэтому я солгал.

— Между нами сильная связь, — сказал я, по крайней мере, с долей правды. — И влечение.

— Тогда иди к ней, Разиэль, — сказала Сара. — Посмотри ей в глаза. Ты бы узнал демона, если бы заглянул достаточно глубоко. Прикоснись к ней. Демон не может любить, он может только украсть твою сущность. Это простой тест.

Простой тест. Положить руки на Элли Уотсон и посмотреть, не превратится ли она в монстра. Тогда я убью её, если она обратится. Демонов было достаточно легко убить, если ты узнавал их. Горло у них было нежное, легко раздавить. Всё, что мне нужно было попробовать её на вкус…