— Связь иногда получается чертовски странной, ты прав. И нам остаётся либо смириться с ней, либо оградить себя до того, как она появится. Идём, я тебе кое-что покажу.

***

Бар Тики Микка носил странное название — «Падший». Конечно, название подобных мест частенько являлось просто набором букв, однако в данном случае Аллен видел в нём откровенную насмешку. Вызов. Эй, кто из вас не боится пасть так низко, чтобы зайти сюда? Ты? А может, ты? Давай, попробуй, и посмотрим, где твоя планка. Ниже дозволенного ты всё равно не упадёшь.

Он не хотел заходить внутрь. Аллену передалось не совсем положительное отношение к хозяину этого места от Мариана, хотя ему самому не приходилось пересекаться с Тики напрямую. Неоновая вывеска над входом перекосилась, первая буква мигала, но, похоже, сделано это было специально. Внешне бар походил на подпольный клуб, около которого кучками стояли несколько групп людей. Девушки подносили дымящиеся сигареты к губам, после чего выдыхали дым тонкой струйкой, при этом томно поглядывая на изредка проходящих мимо людей. Именно так посмотрела на Аллена одна блондинка, полосок одежды на которой было меньше, чем полосок оголённой кожи. И никаких перчаток.

Аллен невольно сделал шаг в сторону Лави, едва удержавшись от желания схватить его за рукав блестящего белого пиджака. В подобных местах он чувствовал себя крайне неуверенно.

Он жил в мире, ограниченном рамками. Не то чтобы это были правила, которые все обязаны были соблюдать, нет. Люди сами возводили вокруг себя рамки, которые со временем превратились в мнение большинства, а к большинству прислушиваются. Мнение большинства считается нормой.

Тот, кто не боялся прикосновений других, считался аномалией.

Аллен же никогда не находился в окружении таких людей. Именно поэтому здесь ему было неуютно. Здесь аномалией являлся он сам.

Внутри помещение оказалось просторным, хотя снаружи так сказать было нельзя. Там было не так много людей, как представлял себе Аллен. Барные стойки располагались ближе ко входу, а дальше, где помещение расширялось, находилась сцена, а вокруг — несколько «островков» с шестами. Везде виднелись мягкие диванчики. Аллен заворожённо осматривался вокруг, но не стремился попасть в центр.

Играла медленная сексуальная музыка. За барными стойками в основном сидели мужчины с большими бокалами с пивом, разговаривающие либо между собой, либо с барменами. На «островках» танцевали несколько худеньких девушек. У всех был яркий макияж, но на этом сходство заканчивалось. На одной, к примеру, вообще отсутствовала одежда, а на второй было надето множество браслетов и ремешков: на руках, ногах, шее, талии. Все девушки медленно танцевали под музыку, то и дело поглядывая вниз, где на диванчиках сидели их зрители.

В углу зала Аллен заметил единственного парня. Впрочем, его зрителями, похоже, тоже являлись мужчины. Насколько Аллен мог судить, парень и сам получал удовольствие от происходящего — он стоял на коленях, раздвинув ноги, одной рукой держался за шест, а второй чувственно водил по своему члену. Грудь его то вздымалась, то опускалась, иногда он закидывал голову назад, закрывал глаза и кусал губы, а потом улыбался, бросая пошлые взгляды на зрителей.

— Здесь к тебе никто не прикоснётся, это не то место, — шепнул Лави на ухо Аллену, развеяв сомнения, и тот вздрогнул, оторвав взгляд от выгнувшегося от оргазма тела парня.

Лави совершенно не выглядел смущённым, а вот Аллен был скорее обескуражен, чем смущён. Почему он раньше не замечал, что Лави посещает подобные места? Нет, он, конечно, никогда не следил за ним, да и не общался толком, но разговорщики обычно обходили стороной любые места, которые своей атмосферой могли пошатнуть устоявшиеся за время работы принципы. Да, несмотря на то, что запрет на прикосновения был введён исключительно на рабочее время и касался только клиентов, эти запреты перетекали и в жизнь. Пусть часть и выбрала такую работу по личным причинам, кто-то всё равно сталкивался с обратным эффектом.

К примеру, Лави не выглядел тем, кто избегал прикосновений вне работы. Аллен начал сомневаться в этом, лишь только когда увидел перчатки на его руках во время общения с Тимоти. Теперь же сомнения повернулись в другую сторону.

— И часто ты здесь бываешь? — нахмурился Аллен, всё ещё не привыкнув к помещению бара.

— Иногда.

— А меня зачем привёл?

— Хочу, чтобы ты кое-что увидел.

И они пошли дальше через весь зал, и Аллен с удивлением отметил, что никто и близко к нему не подошёл. Все держались друг от друга на расстоянии. За плотной ширмой в конце зала скрывался тёмный коридор. На стенах горели огоньки, некоторые зелёным, а некоторые красным цветом. Лави уверенно шёл вперёд между рядами из закрытых дверей. Наконец, он остановился у двери, огонёк над которой горел зелёным.

Аллен догадался, что это те самые вип-комнаты, которыми славился бар Микка. После того как Лави распахнул дверь, Аллен едва не упал на пол от удивления. Комнатка за дверью была небольшой: в ней так же находился «островок», но только полукругом, вплотную примыкавший к стене, а напротив стоял точно такой же диван, как и в общем зале. Сейчас он пустовал, однако сцена свободной не была. Там сидели двое парней, обнажённых по пояс, и самозабвенно целовались.

— Нет-нет, ты куда? — Лави шикнул на развернувшегося было Аллена. — Они привыкшие. Вернись.

Парни были хоть и худыми, но подкачанными и жилистыми. На их лицах красовались чёрные разводы не то косметики, не то обычных красок, создававшие некие маски образов. Специально, понял Аллен. Как грим или костюмы артистов — то же самое и у них.

— Ребят, ну хватит уже, — Лави побарабанил пальцами по двери.

— Что? А я-то думал, следующий клиент, — лениво отозвался блондин с длинными волосами и зевнул, положив подбородок на плечо коротковолосому брюнету.

— Каким ветром тебя занесло в вип-комнату, Дик? — спросил брюнет, повернув голову и сжав руками обнажённые плечи блондина.

Дик? Это он о Лави, что ли?

— Зашёл познакомить с вами кое-кого.

Две пары глаз уставились на Аллена. И теперь он вдруг заметил что-то неладное. Их глаза были слишком похожи: выражением, формой… характером.

Кто они?..

— Аллен, познакомься с Дебитто и Джасдеро. Они — родственные души, — сделав паузу, Лави как-то неловко кашлянул. — И братья. Братья-близнецы.

***

— Нас часто спрашивают, когда мы впервые прикоснулись друг к другу, — рассказывал Дебитто.

Братья всё так же сидели на сцене-островке, только теперь одетые до конца: Джасдеро принёс свободные футболки, а после пришла официантка, принеся напитки и блюдо с нарезанными фруктами. Аллен от еды отказался, пребывая в шоковом состоянии, а вот Лави явно находился в комфортной для него среде и уплетал нарезанные дольками яблоки.

— И когда же? — почти шёпотом спросил Аллен.

Дебитто хохотнул.

— А я не помню. Мы ведь близнецы и росли бок о бок с пелёнок.

— Тогда… что это за ощущение?

— Странное, наверное, — Дебитто закатал рукав футболки и показал Аллену левое плечо. На нём виднелся тот самый шрам, похожий на свежий ожог бордового цвета неровной формы, свидетельствовавший о первом прикосновении родственных душ друг к другу. — У него то же самое на правом плече.

Джасдеро проделал тот же манёвр, и Аллен увидел похожий шрам.

— Что касаемо всех этих баек о первом прикосновении… люди болтают что-то об электрическом разряде, который и оставляет эти метки… то тут мы ничего сказать не можем. Это произошло так давно, что оставалось либо принять те чувства, с которыми мы росли и взрослели, либо разойтись по разным концам земли.

— И мы выбрали первое, — подытожил Джасдеро, заправив за ухо прядь волнистых светлых волос. — В конце концов, жизнь у всех одна.

— Значит, эта любовь… уже не любовь родственников? Вам обязательно делать то, что вы делаете?

Лицо Дебитто омрачилось лишь на секунду.

— Как бы тебе объяснить, Аллен… Это притяжение. Как гравитация. Оно просто есть, и ты не можешь ему сопротивляться. Не думай о том, хорошо это или плохо.