Аллен хоть и был одет в белую рубашку с брюками, сразу почувствовал себя так, словно пришёл на работу в старом потёртом спортивном костюме. Рука невольно потянулась к голове и взъерошила волосы — неконтролируемый жест, означавший, что Аллен нервничал.

Нервничал.

Он не испытывал такого напряжения с момента принятия первого клиента давным-давно.

— Добрый вечер, — сказал Аллен, садясь напротив. — Меня зовут Аллен, можешь обращаться ко мне на «ты». Могу я сделать то же самое?

Незнакомец наконец открыл глаза и чуть поднял голову. Они были странного цвета — тёмные, как у всех азиатов, но с синим отливом. Таких глаз Аллен никогда не видел.

Взглядом можно убить.

В какой-то момент он едва не потянулся к спрятанной под столом кнопке тревоги.

— Можешь называть меня Кандой, — откликнулся незнакомец, когда пальцы Аллена уже нащупали искомый предмет.

От звука его голоса Аллен вздрогнул и слишком резко отдёрнул руку, положив её на стол. Взгляд Канды метнулся вниз, а после его лицо тронула кривая усмешка.

— Чем же я тебя так напугал, что ты уже готов вызвать охрану?

— Откуда ты знаешь про…

— Это естественно. В работе, подобной твоей, всегда должен иметься рычаг для спасения в крайних ситуациях. Так чем я тебя напугал?

Канда неотрывно смотрел на него, и Аллен, не в силах выдерживать подобное давление, отвёл взгляд. Говорят, если хочешь приручить пса, нужно смотреть ему в глаза до тех пор, пока он первым не отведёт взгляд, признавая тебя хозяином. Аллен мгновенно почувствовал себя побеждённым. Впрочем, почему-то казалось, что именно этого Канда и добивался.

— Извини. С какой проблемой ты пришёл сюда, Канда? — вернуть зрительный контакт было сложно, но и разговаривать, глядя в стол, нельзя.

Склонив голову вбок, Канда откинулся на мягкую спинку небольшого диванчика.

— Случайно зашёл. Всегда было интересно, чем здесь занимаются.

Лжёшь, мгновенно почувствовал Аллен. Лжёшь и не скрываешь.

— Именно тем, чем и мы с тобой сейчас, — он принял правила игры.

Канда показался тем, кого с первого раза раскусить было сложно. Но в то же время он не особо старался скрыть некую насмешку и собственное превосходство. Если бы сейчас Аллена спросили, каково его первое впечатление, он бы незамедлительно ответил, что Канда пришёл поглумиться. Кому-то становится проще, когда его выслушают, а кому-то просто нужно втоптать другого в грязь.

Канда не воспринимал «Лотос» всерьёз. Он смотрел на Аллена свысока.

— Странно, — задумчиво протянул он. — А я всегда считал, что дома для бесед — это прикрытие для борделей.

— Разочарую, но ты не прав. Бордели сейчас не особо популярны.

— И как люди так живут? Разве секс — не естественный процесс, задуманный природой? Уж лучше бы продвигали бордели, чем дома для бесед, где, похоже, только и делают, что обсуждают сплетни.

— Мы помогаем людям, — Аллен надавил на голос, но постарался сделать так, чтобы тон не окрасился нотками злости.

— Бордели тоже помогают людям.

— Может, тебе туда и нужно? Могу подсказать адрес, их в нашем городе целых два.

Клиент замолчал. Он посмотрел в сторону выхода, и Аллен вдруг испугался. Испугался, потому что перегнул палку и поддался эмоциям, словно за его плечами не лежали несколько лет опыта разговоров с людьми. Какими бы они ни были, нельзя опускаться до уличных разговоров и дерзить.

— Испугался? — озвучил его мысли Канда. — Не бойся, я не собираюсь подавать на тебя жалобу.

— Тогда что ты собираешься делать? Зачем ты на самом деле пришёл, Канда?

Канда облокотился на стол, одной рукой подперев подбородок. Он снова долго-долго смотрел на Аллена, но тот уже не отводил взгляд, в ожидании затаив дыхание, будто бы боясь спугнуть.

Когда он шевельнулся, Аллен не успел отреагировать вовремя. Стоило только опустить взгляд, прервав зрительный контакт, как Аллен едва не вскрикнул. Канда тянулся к нему, уже практически дотрагиваясь до руки.

— Нет! — он резко подался назад, ударившись головой о стену за диванчиком.

На Канде не было перчаток.

— Так вот почему это место приобрело такую популярность. Здесь собираются нытики, сломавшиеся из-за каких-то проблем. Вам самим нужна помощь. Я знаю, чего ты боишься. Ты боишься родства душ, боишься прикосновений. И запрет на физический контакт как нельзя кстати. Удачи.

С этими словами Канда встал, поправив пиджак.

— Не бойся, мелкий Аллен. Даже если бы я до тебя дотронулся, родственными душами мы бы не оказались.

***

— А в конце он назвал меня мелким! Вот ведь засранец, — буйствовал Аллен, сидя в комнате отдыха вместе с Лави.

Лави сегодня был на удивление спокойным. Обычно, даже когда он приходил в комнату отдыха посреди рабочей смены, он был в привычно приподнятом настроении и почти всегда насвистывал себе под нос какие-то песенки. Сейчас же он тихо сидел на диване с кружкой кофе и не перебивая слушал Аллена.

Аллен же никогда не имел привычки делиться с кем-то своим мнением по поводу клиентов. Если ему и приходилось выговариваться, то только в присутствии Кросса. В конце концов, именно он дал ему эту работу, именно он первым предложил быть для Аллена разговорщиком. И Аллен согласился, иногда приходя в кабинет Мариана после смены и рассказывая о случившемся. Со временем такие визиты становились всё реже и реже, пока и вовсе не сошли на нет — тогда Аллен уже научился себя контролировать и считал, что сторонняя помощь больше не нужна.

Он забыл подобные эмоции. Забыл, каково это — провести с клиентом наедине всего несколько минут, но чувствовать себя так, словно пронеслась целая вечность. Даже если и попадались люди с хорошо подвешенным языком, Аллен умел выкрутиться из ситуации. Но в данный момент он был полностью обескуражен и растерян, что откровенно злило.

— За сколько он заплатил? — спросил Лави, взяв из вазочки печенье.

Первый вопрос за весь рассказ Аллена.

— Миранда сказала, что за час.

— А пробыл?

— Десять минут от силы.

— И остаток не потребовал? Нахалов с лишними деньгами в наше время встретишь редко. Отделался малой кровью. Да, засранцы попадаются, но десять минут не час. Зато получишь дополнительные деньги.

Вздохнув, Аллен сел на второй диван и тоже принялся жевать печенье, вдруг осознав, что дико проголодался.

— Я вообще не понял, зачем он приходил. Ощущение, что меня долго и мучительно били, а потом ещё и обсыпали мусором. Отвратительно.

— Не принимай сегодня больше никого, — посоветовал Лави. — Иди домой, отоспись. Потом будет лучше.

— Да уж, — с сомнением протянул Аллен. — А с тобой что сегодня? Ты какой-то… другой.

Лави бросил на него беглый взгляд, а когда отвёл, то попытался улыбнуться.

— Тимоти тоже попался вредный клиент. Заявил, что дети тупые и ничего не понимают.

— Мне тоже приходилось сложно.

— В каком возрасте ты начал?

— В двенадцать, как и Тимоти, — Аллену вспомнилось первое знакомство с Кроссом, и он поморщился. — Поэтому и не хотел, чтобы он тут оставался. А ты?

— В шестнадцать. Только в другом городе.

Он не знал о Лави ровным счётом ничего. Да, к людям, постоянно находящимся рядом, невольно привыкаешь, но, когда задумываешься, что ты знаешь о том или ином человеке, порой оказывается, что он подобен чужому с улицы.

— Ты волнуешься? За Тимоти, — пояснил Аллен, вдруг почувствовав необходимость задать этот вопрос.

— Может, я к нему привязался.

— А ты к нему… прикасался?

— Что? Нет! — Лави рассмеялся, но смех получился нервным и напряжённым. — У нас разница почти в десять лет, я бы и не рискнул. К тому же он совсем ребёнок.

— Я знаю, — кивнул Аллен. — Знаю, но ведь родственные души не выбирают? Неужели любовь, рождающаяся от прикосновения, такая… сильная? Неужели нельзя полюбить человека просто так, как друга, например? Почему эта дурацкая связь работает только в одном направлении?

К концу Аллен уже едва ли не кричал. Его переполняли эмоции, он злился на ту силу, объяснения которой попросту не существовало. Когда он закончил, Лави быстро допил кофе и указал рукой в сторону выхода.