— Я не требую ничего сложного. Может быть, Одину было бы достаточно моего слова, а вот мне его слова — нет, — Локи опалил кожу Тора дыханием, положил руку на живот, скрытый жёстким доспехом и, оползая вокруг, коснулся пальцами крепко сжатого кулака, а после вновь зашептал на ухо: — Но что-то мне подсказывает, что Один оценит моё условие.

— Но ты же… змей, — нашёлся Тор, сердито процедив сквозь зубы. — Не человек, не ас. Зачем тебе это?

— Интересно, — вскинул брови Локи, явно нисколько не оскорбившись, и вдруг лизнул кончиком языка Тора в щёку.

Тот отскочил в сторону, словно ошпаренный кипятком, а Локи продолжал насмехаться.

— Это не игры! — воскликнул Тор.

— Нет, именно игры. Ступай домой, пока я тебя отпускаю. Обдумай мои слова, поговори с Одином. Уверен, вы двое примете верное решение, раз уж вам так нужен мир с Бхогавати.

***

Но Тор начал обдумывать всё в одиночку. Весь путь домой он провёл в тяжёлых мыслях и не заметил, что уже смотрел на Хеймдалля, а за его спиной простирался Асгард.

— Ты всё видел? — спросил Тор, в глубине души надеясь услышать «нет».

— Да, — ответил Хеймдалль. — И если тебя волнуют слова нага, то его требование вполне разумное.

— Но… это глупо! — Тор растерянно развёл руки. — Только из-за интереса? Интересно посмотреть на двуногое существо, превратить в зверушку? Но он мог смотреть на меня!

— И смотрел, — пресёк его Хеймдалль с укоризной. — По наставлению Одина ты не отводил от нага взгляда, но не заметил его внимания к тебе, именно к тебе. Ты вёл себя достойно, сын Одина, более чем, и этим заставил гордое существо обратить на себя взор.

Тор уже совершенно ничего не понимал.

— Молодец, что не призвал Мьёльнир. Полагаю, Локи испытывал тебя.

— И у него почти получилось вывести меня, — зло пробормотал Тор. — Нужно было снести ему голову, а последовавшую войну мы бы как-нибудь выиграли.

— Нет! — оборвал его Хеймдалль. — Требование нага заключается не только в простом интересе, а в проверке доверия со стороны Одина, со стороны всего Асгарда. Пояснить? «Если хотите договорённости, то верьте Бхогавати, верьте мне, Локи, и докажите это пребыванием аса или асиньи — кровного родственника вашего царя — в моём мире».

У Тора разболелась голова. Он потряс ею, сбрасывая сомнения, но получилось плохо.

— У отца нет дочерей, — наконец, вымолвил он.

— Пол не имел значения — наг сделал на этом акцент.

— Знаю, — Тор нахмурился. — Но я даже представить не могу, что кто-то из моих братьев может застрять в том змеином мире если не навсегда, то очень надолго.

Хеймдалль одарил его тяжёлым взглядом, вздохнул.

— Полагаю, мы оба понимаем, что вряд ли Локи заинтересует кто-то другой из нашей расы, кого он даже не видел. Но лучше тебе всё честно обсудить с отцом. Иди, он ждёт хороших вестей.

— Какие уж тут хорошие вести…

— Локи пошёл на соглашение, но по своим условиям. Неплохой результат.

Однако Тор не очень-то был согласен с мнением Хеймдалля.

***

Уверенность в том, что трон когда-нибудь должен занять Бальдр, всегда царила в Торе. Несмотря на то, что старшим оставался Хёд, его глаза были слепы, а слепой царь, пусть даже и мудрый, не может видеть ясно так, как зрячий — в прямом и переносном смысле. Бальдр же подходил куда лучше: прекрасный воин, умный, рассудительный, пусть и порой перебарщивал с желанием обнажить меч в неподходящий момент. Но если рядом с ним останется Хёд, с которым они с детства были куда дружнее, чем с Тором, Асгарду очень повезёт.

На мгновение Тор представил себя, сидящего на троне с Гунгниром в руках, а перед ним, преклонив колени, стоят подданные. Фантазия была настолько реалистичной, что он больно прикусил губу, заставив себя отбросить подобные мысли. Если сейчас не разобраться с Локи, то будущее вообще станет весьма туманным.

Тору потребовались три дня и три ночи, прежде чем решиться на разговор с отцом. Эти три дня он мерил шагами свои покои, коридоры и дворцовые сады. В конце концов, верное решение вертелось на кончике языка, но Тор отчаянно искал обходные пути. Однако любой путь, который приходил на ум, вёл к неизбежной войне, а значит, к разрыву мирного соглашения.

На четвёртый день Тор явился к отцу, попросив поговорить с глазу на глаз, не позволив остаться даже матери, Фригге.

— Что случилось, сын мой? — спросил отец, когда они остались одни.

Он спустился с трона, заметив, как нервничал Тор, обнял за плечо и медленно повёл по залу.

— Мне нужно обсудить с тобой Бхогавати.

— Знаю. Раз ты попросил время на раздумья, значит, Локи выставил какое-то условие.

Тор кивнул.

— Я не воспользовался Мьёльниром, хотя очень хотелось.

— И поступил верно, как подобает мудрому правителю.

Недоверчиво взглянув на него, Тор усмехнулся.

— Я не правитель, отец, а трон ты наверняка передашь Бальдру.

— Бальдр достоин царствовать, не спорю. Но всё в твоих руках. Если сумеешь доказать, что достоин трона не меньше, то я передам царство тебе.

От слов отца стало тепло и приятно. Вздохнув, Тор оглянулся на пустующий сейчас трон, медленно качая головой.

— Локи мало твоего честного слова, отец. Ему нужно подтверждение.

— Не сомневался в нём.

— Но цена может быть высока.

— Я слушаю. Порой ради жизни без войны приходится принимать сложные решения.

Остановившись, Тор встал перед отцом, выпрямившись и расправив плечи.

— Локи просит оставить в его мире одного из твоих сыновей, как знак доверия к Бхогавати.

Отец ничего не сказал, глядя на него не мигая.

— Я долго думал и решил. Хёд пусть и слеп, но мудр. Его решения пригодятся Асгарду в будущем. Бальдр великолепный воин, а Хёд ему верный брат и товарищ. Я бы не посмел их разлучить. Поэтому, отец, — Тор чуть склонил голову в знак уважения, — позволь мне остаться в Бхогавати. Не знаю, сколько продлится моё отсутствие — несколько дней или несколько столетий, но зато в десяти мирах будет царить спокойствие.

Тор ждал того, что отец рассердится за своевольные выводы, ожидал грозной ругани или отказа. Однако тот лишь улыбнулся краешками губ, а тяжёлая рука сжала предплечье.

— Я горжусь тобой, сын мой. И кто я такой, чтобы опровергать принятое тобой решение после тщательных раздумий? Если Локи отпустил тебя, позволив всё обдумать, то вряд ли причинит тебе вред. Но с тобой остаётся Мьёльнир. Помни о нём.

На душе стало легко. Тор улыбался.

***

Он не стал устраивать прощальный пир в свою честь, предпочтя провести несколько мгновений с близкими наедине. Мать, хоть и показывала, что гордится им, не смогла сдержать слёз, Хёд и Бальдр были тихи и явно расстроены, а друзья Тора даже посмеялись над его предстоящей жизнью в змеином царстве.

— Тор, возьми-ка с собой достаточное количество штанов и обуви, вряд ли они умеют шить подобную одежду!

— И не вздумай ходить перед ними нагишом, знаю, что для них твои ноги такие же странные, как для нас — их хвосты, но не теряй последнюю совесть!

— Найди себе нагиню покрасивее!

— Но не вздумай жениться на ней, боюсь представить, кто у вас родится! Стойте, а такое вообще возможно?..

Тор смеялся вместе с друзьями, вот только шутки шутками, но теперь, вспоминая внимательный ищущий взгляд Локи, он сомневался касательно любых отношений с нагинями. Локи хотел его себе, и не важно, в каком именно смысле. Вряд ли царь нагов позволит своей игрушке находить друзей среди подчинённых.

Спустя ещё два дня Тор отправился в путь, решив не затягивать с прощанием. В конце концов, никто не знал, всерьёз ли Локи решит оставить его в Бхогавати или же, поняв оказанное доверие, отпустит домой.

На этот раз Биврёст принёс его гораздо ближе к золотому дворцу. Тора снова встретила маленькая змейка с блестящей кожей, переливающейся на солнце. Он шёл следом, хотя путь остался тот же. В главном зале, в котором ничего не изменилось, теперь никого не было: ни самого Локи, ни других нагов и нагинь. Тор топтался в нетерпении перед пустым троном, пока не решился первым позвать: