Валентин стоял, не шевелясь, неожиданно беззвучно он взял Лену под руку, отстранил их и увел ее. Их не догоняли и не окликали. Было тихо.
– Вам куда? – спросил он, думая о чем-то своем и не обращая на нее внимания.
– Мне…, мне на семерку, – семеня рядом с ним и утирая слезы, пробормотала Лена.
Ни слова больше не говоря, он довел ее до автобусной остановки и молча дождался, пока не пришел ее автобус. Она пыталась благодарить, но он резко оборвал ее: «Ничего не случилось, ваш автобус, счастливо…» и, не оборачиваясь, ушел. Вот такая была их первая встреча. Лена вспоминала, в каком она тогда была отчаянии и все пыталась разобраться в случившемся, в себе, в нем: «Что же это, разве можно вот так, проходя мимо, почти не замечая, совершить такой великодушный поступок, наверное, даже геройский, и не помнить этого. Все равно, что если бы я поскользнулась, а ты мне помог подняться. Но, здесь же честь, … честь и достоинство были затронуты». Так думала Лена, сидя в ту далекую ночь у себя дома.
– Ты тогда не о своем достоинстве думал и чести, а о моей заботился, ты тогда меня спасал, и, как бы сложилась моя жизнь, не появись ты тогда из ночи – произнесла про себя Лена, они не спеша шли по аллее Михайловского сада, взявшись за руки, и каждый был погружен в свои думы или воспоминания. Зажглись фонари, осветив мокрые черные кроны деревьев.
Да, это было давно, очень давно. Только через более чем два года после этой встречи на улице они снова встретились у нее в студии, снова познакомились и уже больше не расставались. Студия когда-то принадлежала отцу Лены, он уже старый человек в свое время был известным театральным художником и в студии до сих пор сохранились макеты сцен из различных спектаклей, фильмов, рисунки, схемы, планы. Все это досталось Лене, но она не спешила расставаться со всем этим прошлым. Лена, когда еще училась в консерватории, приглашала своих друзей и просто знакомых, теперь уже в ее студию на музыкальные или литературные вечера, которые студенты с удовольствием проводили шумно и весело. Со временем студия стала местом, где исполнялись впервые произведения композиторов или небольшие сценические постановки режиссеров, выставлялись картины или скульптуры. Но все это было на добровольных началах, просто потому, что было некое место в городе, где многие интересные друг другу люди могли иногда собраться вместе, что–то обсудить, поспорить, показать или просто помолчать.
«Птица сидела на вершине самой высокой скалы. Огромная белая птица с черной головой и шеей. Сидела на вершине, на самом краю и смотрела за горизонт. Там, далеко-далеко, было то, о чем она все время мечтала. Там был безграничный океан. Птица упала со скалы и понеслась камнем вниз. Скорость нарастала и когда уже до камней, торчащих из воды, оставалось совсем немного, она с шумом расправила свои огромные белые крылья и с криком взмыла над океаном и понеслась от берега вперед, за горизонт между водой и небом».
В тот вечер к Лене подсел один хороший знакомый режиссер и спросил, можно ли ее познакомить с одним человеком, который придет сейчас сюда, он ищет студию для звукозаписи на одну ночь.
– Ты что-то не договариваешь, – Лена с усмешкой искоса посматривала на смущение режиссера.
– Да, видишь ли он не совсем обычный и музыканты у него… еще те, может тебе не захочется здесь устраивать… шурум-бурум.
– Расскажи о нем поподробнее, что это значит? Ты думаешь мне не понять, не дано?
– Нет, не в этом дело, не во всём… в это надо в какой-то степени поверить. Надо каким-то образом отстраниться от всего того, что ты знаешь, что мы все знаем. Только тогда и то не всем, некоторым, иногда удается пробиться через завесу… знаешь такое состояние, когда ты остался наедине с пространством. Мы, Лена стоим на вполне четком, понятном и осязаемом воспитании: нравственном, логическом, умозрительном, на котором практически все держится, устойчиво… понимаешь, потому мы делаем вид, что понимаем друг друга…, а они, они же одержимы идеей. Все началось несколько лет назад с того, что в инете появились на нескольких экспериментальных форумах некие псевдомузыкальные композиции под ником Velen. Сначала никто не обратил особого внимания на данные звуковые эксперименты, мало ли что там получилось у кого-то, так продолжалось несколько лет. Но, некоторые уже тогда внимательно анализировали и следили за данным направлением. Его композиции не просто очень интересны, а пристально уже специально изучаются, но, я бы сказал только теми людьми, которые поняли, что это уже не музыка и не театр…, главное не мешать, он сам потом расскажет или нет…, но не в этом суть. Помнишь, мы с тобой говорили как-то, что одни музыканты закрывают для слушателя музыку, а другие напротив открывают, так вот, здесь какой-то третий – срединный, объединяющий путь, каждый является одновременно и автором, и слушателем, и исполнителем, она не закончена, а скорее…, по мне, так даже не начата, это конечно мое восприятие, но иногда у него можно услышать настолько потрясающее звучание…, но только иногда, он ищет, ищет, и, уверяю тебя, он найдет свой звук… вот, наверное, самое правильное определение его творчества, он предлагает образ звука, притом у каждого человека он свой индивидуальный. Каждый его воспринимает как свой.
– Ты меня заинтриговал, – улыбнулась Лена, – а почему они не хотят пойти в нормальную студию звукозаписи?
– Они ничего не пишут, если можно так сказать, я пытался им помогать, ну там микшировать, сводить и прочее, но им это не нужно. У них получаются очень не качественные записи, но их это не волнует совсем, как получилось, так и получилось, не в этом суть. Да вот он идет.
Лена увидела, как в зал вошел мужчина лет около тридцати, среднего роста светловолосый и нерешительно остановился у стены, осматриваясь по сторонам, чуть прищурившись, пытаясь разобраться в незнакомой обстановке, но увидев режиссера с Леной, направился к ним. У Лены, при виде мужчины, сердце упало, она буквально оцепенела и не могла думать, шевелиться, это был тот мужчина, о котором она вспоминала почти каждый день вот уже два с лишним года, это был тот, именно тот, который в тот поздний вечер спас ее. У него было открытое, приветливое лицо, он чуть улыбался и видно немного смущался.
– Вот, позволь представить – Валентин, – режиссер встал, поздоровался с ним за руку, – а это Лена, хозяйка студии, так что будьте знакомы.
Лена чувствовала, что начала густо краснеть, а сердце бьется так сильно, что непременно выпрыгнет из груди. Она была уверена, что он сейчас узнает ее и неловкость и так сковавшее ее еще усугубится невнятными объяснениями, воспоминаниями. Но он не узнал, он видел ее впервые.
– Я уже Лене немного рассказал о твоей просьбе, ну вы уже теперь сами разберетесь, а мне пора, – режиссер демонстративно раскланялся и ушел.
– Понимаете, у меня не студия звукозаписи, здесь раньше работал художник по декорациям, а теперь я здесь, играю, что-нибудь леплю для себя или рисую, …иногда собираемся, …сами видите, – Лена с трудом выдавливала из себя слова, изображая хозяйку, искоса поглядывая на Валентина.
В зале было человек десять, все они собрались вокруг мужчины, который развивал тему о том, что следует ожидать большего прогресса, пожалуй, по его мнению, от единственно по-настоящему перспективного, на сегодня, африканского континента. Он говорил, что в силу объективных обстоятельств континент (по-видимому, он имел в виду население) имел до последнего момента некоторый принцип замедленного – не форсированного развития и это дает повод надеяться, что он не подвержен зацикливанию общества на себя, которое наблюдается в общественном самосознании Европы и Америки. Пока Африка не заняла подобающего ей экономического статуса и не имеет своей законченной модели общественного развития, но современное лицо этого развития, несомненно, проявится и мы получим самобытное, способное со стороны оценить и принять действительно достойное все то, что пока было создано на сегодняшний день наиболее развитыми странами. Через некоторое время разговор перешел на театр и одна женщина все нахваливала какого-то режиссера, который, несомненно, талантлив и т.д. Спор зашел о самом понятии таланта, одни склонялись, что талант это лишь работоспособность, другие – что надо рассматривать несколько шире и, что это не только замысел и теория и, даже не практика воплощения. Кто-то спросил: не много ли талантливых людей, а то, как появится что-нибудь оригинальное, отличное от обыденного, так сразу талантлив. Может быть, они просто более развиты в чем-то, искуснее или умнее несколько, чем основная масса обывателей.
