— Ага.

— Вау.

— Но жрать-то хочется, чувак.

Уэйд толкнул хлипкую дверь, сделанную, по ощущениям, из говна и пенопласта, и ввалился в свое уютное гнездышко. Спугнутая крыса шмыгнула под доисторического вида стеллаж.

— Изольда, детка, ты-то куда? Ладно, беги, я все понимаю. Нью-Йорк — занятой город, но только для тех, кто не бывал в Карачи. Славный городишко, я вам скажу. Ауч!

Уэйд, привалившись спиной к стене, стащил по очереди оба ботинка, пощупал кровоточащую язву на правой ступне, цокнул языком и пошлепал в глубь апартаментов.

— Вот же дерьмо! Уперли мои плазму! Кто-то плазму мою упер! Нет, ну вы видели? Видели?!

Желтый вздохнул.

— Какой же ты долбоеб. Сказочный просто.

— На чем мне теперь смотреть телемагазин? На, — Уэйд расстегнул верхнюю часть костюма и стащил ее, морщась, — мать вашу, чем?

Он сыпанул на ладонь таблеток из разных банок, проглотил, не запивая, и завалился на край разложенного дивана, отзывчиво скрипнувшего и, кажется, потерявшего какую-то из деталей.

— По ролям будете. Ты, — ткнул он в Белого, — та симпатичная цыпа, рекламирующая умного робота для сна. А ты, Желтый.

— Дай угадаю. Робот для сна?

— Бинго, принцесса. Бинго и адьос.

Уилсон сдернул одеяло и подполз к стене, как большая гусеница.

— Дом, милый дом, — пробормотал он полусонно и притерся щекой к подушке. С засыпанием в последнее время были сложности. Когда тело уже начинает отказывать, а мозги варят в полную силу, пиздец, как трудно уснуть. Можно, конечно, напевать мысленно Стиви Уандера или песенку из телемагазина, или…

— Что за? — Уэйд шлепнул себя по плечу и вполне ощутимо кого-то задавил. Великовато для клопа.

— Ты не клоп, — сказал он маленькой электронной херне, замершей на одеяле. Херня прикинулась дохлой, но, стоило Уэйду протянуть руку, встрепенулась, зажужжала и попыталась улететь.

Уилсон ловко перехватил ее в воздухе двумя пальцами, как муху, и крепко сжал в ладони.

Херня дернулась, ткнулась в теплую кожу и снова замерла.

— Итак, мои бесценные воображаемые друзья, у кого какие идеи?

— Еще одно альтер-эго? — лениво предположил Желтый. — Клопопул?

— Ты дебил? — ласково поинтересовался Белый. — Он его в ладони чувствует, значит, херня не может быть глюком.

— Нас он теперь тоже чувствует, — огрызнулся Желтый, — смотри.

Он оказался рядом с Уэйдом и больно ущипнул его за предплечье.

— Эй! — возмутился Уилсон, отмахиваясь и едва не упустив жучка.

— С другой стороны, — нудно продолжил Желтый, — это означает, что у него развились тактильные галлюцинации.

— Безумие прогрессирует.

— Док, нужно лекарство.

— Пиздец, вы нудные! — возмутился Уэйд. — Прилетела таинственная хуйня и пьет мою кровь, а вы только о колесах трепаться можете.

— Ну так раздави, и дело с концом, — неожиданно дельно предложил Белый.

Уэйд, хоть и удивился умному совету, столь редкому в их дурдоме, решил ему последовать. Он подошел к столу, взвесил в ладони ствол и решил, что удара рукоятью электронной игрушке будет более, чем достаточно.

Клоп, который совсем не клоп, притих, а потом резко ужалил его в центр ладони.

— Больно, блядь! — возмутился Уилсон, от неожиданности разжимая кулак и выпуская жучок на волю. Тот тяжело взмыл к потолку.

Уэйд хотел было подпрыгнуть и снова поймать его, но ноги вдруг подкосились, глаза закрылись и он упал на пол, отрубившись в полете. Пистолет так и остался зажатым в кулаке, чудом не выстрелив от удара.

— Ну ты и неудачник, — едва выдавил из себя Белый. Он хохотал, держась за живот, бессильно привалившись плечом к дверному косяку душевой.

Уэйд веселья не разделял, рассматривая в мутном, как глаза слепой Эл, и грязном, как помыслы самого Уилсона, зеркале синяк, раскрасивший половину лица.

С бессмертием привыкаешь не замечать подобные мелочи: когда оторванная взрывом голова отрастает меньше, чем за сутки, кого вообще могут ебать синяки?

А вот теперь — пожалуйста, огромная уродливая гематома пожрала висок и щеку, перекрыв налившиеся сукровицей язвы. Да, за ночь она выцвела и выглядела пожелтевшей, заживающей. Но она, дрянь такая, была.

Уэйд оставил галлюцинации по-гиеньи веселиться в душевой, чудом сдержавшись и не расколотив зеркало.

— Может, кто-то из вас задумается, наконец, откуда вообще взялась эта хрень? — въедливо поинтересовался Желтый.

Уэйд предпочел проигнорировать параноика.

— Подумать ведь только, — продолжал ничуть не расстроившийся его молчанием Желтый, — стоило начать копать под огромную и жуткую корпорацию, которая занимается экспериментами на людях, как ночью прилетает веселый жучок, вырубает тебя и неизвестно, что делает.

— Думаю, он заметил, если бы вырезали печень, — оскалился Белый. Ублюдок сегодня был в подозрительно хорошем настроении.

— Печень заметил, — согласился Желтый. — А материал ДНК — нет. Или слюну. Или кровь.

— Или сперму, — огрызнулся Уэйд.

— А вот это вряд ли. Не думаю, что в твоей бездарной жизни появится хоть еще один жучок-паучок, которого интересовала бы твоя сперма.

— Охуеть как остроумно, — закатил глаза Уилсон. — Обхохочешься. А ведь это должно было быть моим чувством юмора.

***

Головной офис «Алкали Фасилити» — среднестатистическая бизнес-высотка, из тех, что сплошь забиты кабинетиками, переговорками и суетливыми человечками в костюмах.

Официально вся корпорация была облеплена ярлыками исследовательского центра онкологических заболеваний — клейма поставить негде — равно как тройка клиник, разбросанная по Нью-Йорку, и «Алкали-Трансиген», ныне пустующая в Мексике. Но теперь центры «Алкали» спешно сворачивались от, если верить скупым заметкам интернет СМИ, недостатка финансирования. Были исследования и сплыли, как говно по весне. Конец истории.

План Уэйда оставался прост, как табуретка: заявиться в головной офис, прикинувшись очередным недолеченным, выброшенным на улицу, и дальше что-нибудь как-нибудь выяснить.

Ладно, ради справедливости, внятный план заканчивался на пункте «ввалиться в офис с видом больного отморозка».

— Какое потрясающее совпадение, — насмехался Белый. — Хоть где-то твоя стремительно дохнущая метастазная задница в тему.

— Дурацкий план, — бубнил Желтый. Ему перспектива соваться в любое место, хоть как-то связанное с учеными и экспериментами, не нравилась по умолчанию. — Что, если это ловушка? Если нас схватят? Узнают, что мы мутанты?

— Вылечат от рака еще, не дай бог, — саркастично подхватил Белый.

— Уймитесь, — отмахнулся Уэйд, натягивая кроссовки.

— Нихрена тебе не помогут, — нудил Желтый. — В тебя сейчас спичкой ткни, и ты развалишься.

— В жопу себе спичкой ткни, — посоветовал Уэйд от души, хлопнув дверью на прощание. Запирать ее было бессмысленно: телек уже уперли, а больше ничего ценного в халупе не было.

— Предположим, тебя даже не сразу поймают, — продолжал Желтый, шагая по краю тротуара, раскинув руки в разные стороны для равновесия. — И ты пройдешь внутрь. И что дальше? Думаешь, там будет специальная комната с табличкой «Самые страшные секреты про мутантов»? Или ты, типа, просто окажешься в нужном месте, в нужное время, как в идиотском кино по пятому каналу?

Белый развлекал себя проще: он шел и вслух озвучивал, что попадалось ему на глаза.

— Собака. Дом. Куст. Куча говна. Жирная телка в отвратительных лосинах. Дом. Автобус.

— А если проснется Красный? Мы заебались прятать трупы в прошлый раз.

— Хот-доги. Остановка. Мертвый бомж. А не, не мертвый, шевелится. Дерево. Котик. Еще котик.

— А если Паук узнает, что ты убиваешь? Он расстроится и выгонит нас из города.

— Я никого не убиваю!

— В прошлый раз убил.

— О прошлом разе он не узнает.

— Шлюха. Школьники. Мороженое. Автобус.

— А что если…

— Господи, да заткнитесь вы! — рявкнул Уэйд в голос.

Проходящие мимо заторопились, какой-то ребенок расплакался. Срущая под сиренью псина сделала свои дела в два раза быстрее.