— Хорошо, — Линда скинула перчатки в предоперационной и размяла затёкшую шею.

Ей казалось, что прошло не так много времени, но на самом деле, на улице уже начало темнеть.

Миссис Брэдли поднялась к себе в кабинет, чтобы забрать вещи, прежде чем отправиться домой, и снова увидела Джулиана.

Он будто не работал весь день, а сидел у неё.

Более того, сын нахально пил её двенадцатилетний виски и занимал её кресло, закинув ноги на стол.

— О, мамуля! Как-то быстро закончилась операция. Выпьешь со мной? — судя по тому, как он ворочал языком, пьёт он не закусывая и уже долгое время.

— Интересно, что ты здесь празднуешь?

— Я напиваюсь с горя, тебе не понять. Меня полчаса назад бросила девушка. Грёбаная стерва!

— Может, стоило поговорить с ней, прежде чем начать жалеть себя?

— Я же говорю, тебе не понять. Ты слишком бесчувственная и всё из-за отца. Ненавижу этого ублюдка до сих пор, за то, что он сделал с тобой.

Линда поморщилась, когда увидела слёзы на лице сына:

— Прекрати так жалко выглядеть.

— А что? Хочется врезать мне за это? Именно так сделал бы отец.

— Джулиан! Ты переходишь черту!

«Неужели это родной сын, говорит все эти обидные вещи? Но самое ужасное, ему абсолютно не будет стыдно», — миссис Брэдли прикрыла глаза на пару секунд, чтобы усмирить внутренний гнев, а затем услышала ещё один сюрприз.

— Мам, ты тоже думаешь, что я мразь? Скажи честно? Ты же в курсе, что это я устроил взрыв в клинике и это я отравил тебя тогда. Ты была в курсе, да? — каждое последующее слово уже не имело никакого значения. Линда смотрела на сына нечитаемым взглядом, и на её губах расположилась абсолютно страшная улыбка. Нельзя улыбаться при внутреннем обмороке и оставаться такой холодной внешне. Ей так больно от этого признания… Почему она не была готова услышать это в лоб?

Услышать сегодня.

Когда Джулиан напился и раскрывает все карты, о чём завтра будет жалеть.

— Я догадывалась.

— Почему ты улыбаешься? Не хочешь спросить, зачем я это сделал?

— Чтобы быстрее получить наследство, но потом ты узнал, что всё достанется Алекс, если моя смерть не будет естественной. Всё верно, дорогой?

— Я был шокирован этим решением. Оно тоже безрассудно! Ты вся противоречива и безрассудна!!! Ещё додумайся внести в завещание свою малолетнюю любовницу. Тогда я вообще сойду с ума, мама!

— Можешь начинать прямо сейчас.

— Ты чокнутая! — Джулиан подскочил с места и быстро подошёл к матери. Он взял её за шею и опустил свою голову. Видимо, в глаза смотреть было неловко. — Как ты можешь так поступать? Отец бы разобрался с тобой. Он ублюдок, и я ненавижу его, но… он бы помог мне с тобой сейчас.

Линда скинула с себя руки сына и отошла от него подальше.

Ей больше не хотелось с ним говорить и видеть его. Она была благодарна лишь за то, что он не устроил ничего подобного до операции. Женщина вышла из кабинета и наткнулась на Ивана.

Ей даже дышать было трудно, а тут этот…

Парень был ещё не переодет и выглядел растерянно. Будто слышал их перепалку в кабинете.

— Что ты здесь делаешь? — уже было плевать на то, что ранее она обращалась к парню на «вы».

— Миссис Брэдли… простите, я не хотел подслушивать.

Женщина вздохнула:

— Я задала вопрос.

— Извините. Я хотел лично сообщить, что пациентка переведена в реанимацию, и всё проходит хорошо.

— Свободен.

Иван быстро скрылся за углом, и то, как он убегает, было лишь слышно по частым шагам по лестнице.

Из-за внутреннего землетрясения, Линда не могла сесть за руль, поэтому пришлось вызвать такси. Всё тело — сковали одно большое разочарование и огромная боль в сердце.

Она не думала, что однажды она вырастит чудовище.

Миссис Брэдли была уверена, что это целиком и полностью её вина. Она рано допустила этого парня до дел клиники. Она слишком много надежд на него возлагала и слишком много ответственности возложила на эти неокрепшие плечи. Этот мальчик — всегда был лишён любви и перенасыщен ненавистью.

Он ненавидел отца в детстве, ненавидел оставаться один, ненавидел работу, так как она забирает его мать, ненавидел учиться, так как от него хотели лишь гениальности.

Теперь, кем стал тот фарфоровый мальчик, который боялся всего, что ему незнакомо?

Он стал беспощадным, но всё таким же боязливым. Ему страшно то, что он делает, но он не остановится.

Линда слишком хорошо знает его.

Приехав домой, Линда бросила сумку в коридоре и закрылась в своей комнате. Алекс должна была быть на танцевальном кружке, вместе с Кларой, и женщина была рада тому, что сейчас она может побыть одна.

Как бы она ни старалась, отделаться от воспоминаний бывшего мужа ей не удалось.

Несмотря на попытки занять свой мозг чем-нибудь, его голос и образ… выплывали из подсознания, он смеялся над ней.

Смеялся над тем, как ей трудно дышать.

— Проклятье! — Линда больше не сможет выносить это. Она повторяла это про себя и верила в то, что это правда. Больше нельзя себя истязать. Пусть прошлое катится к чёртовой матери!

Женщина решила, что лучше поработает, чем будет обниматься с подушкой и содрогаться от слёз.

Не сейчас.

Не в одиночку.

Она взяла ноутбук на постель и разместила его на своих коленях.

Пока этого не видит дочка, Линда взяла в постель бутылочку йогурта и несколько конфет. Не только дочь, а хорошо, что этого вообще никто не видит.

В работе сейчас сплошные отчёты и ими заниматься не хотелось… вообще. Пусть лучше это сделают её подчинённые.

Линда открыла чат с корейскими партнерами и вспомнила, что сделка ещё не согласована.

«Почему мы тянем?»

Линда решила обсудить условия прямо сейчас. Тем самым она сможет выпустить пар и закрыть этот вопрос.

Два зайца одновременно. Это всегда срабатывало.

Нужно только надеть жестокую маску, от которой у всех дрожат колени, и быть миссис Брэдли.

Выбрав видеозвонок, женщина не стала показывать своего лица. Президенту Ли достаточно её слышать, а вот ей хотелось бы лицезреть на его сконфуженное лицо и отвратительно-бордовый пиджак. Линда до сих пор задаётся вопросом, почему именно этот цвет?!

— Здравствуйте, президент Ли. Я общалась с вами на встрече, а позже, мы виделись на совещании, — Линда закинула в рот шоколадную конфету и еле-еле заткнула в себе вопль эмоций от вкуса. — Мы переговорили условия сделки с вашим руководством, и кажется, он вам всецело доверяет. Обсудим условия?

— Миссис Брэдли, у вас очень красивый голос по телефонии. Я не сразу узнал вас. Да, конечно, давайте обсудим детали. Вы отправили мне экземпляр договора, но могу я озвучить вам пункты, которые стоит скорректировать?

— Слушаю вас.

— Я не уверен в пункте под номером три. Вы утверждаете, что доноры должны быть анонимными, и ничего о них не предоставляете…

— Они обладают хорошим здоровьем, что ещё нужно? Хотите знать их имена?

— Миссис Брэдли, можно ли предоставлять информацию об их умственных способностях, об их семьях, о вредных привычках, если таковые имелись?

— Хорошо, я скорректирую этот пункт. О семьях — ничего не укажу, а привычки и умственные способности без проблем.

— Понял. Пункт номер восемь. Мы не видим доноров до того момента, пока не встречаем их в аэропорту. Можем ли мы делать заказ заранее и видеть фото?

— Нет. Это исключено. Я предоставляю вам органы, а не симпатичные мордашки.

— Тогда, давайте вообще не будем вносить этот пункт?

— Президент Ли, если это последнее, с чем вы не согласны, мы закончили.

— Подождите, не торопитесь. Я не успеваю за вами. Посмотрите на пункт одиннадцать?!

— Смотрю. Что там не так? — Линда взяла в рот ещё одну конфету, пока президент Ли пытался говорить.

— Видите ли, миссис Брэдли… я не уверен, что наша компания должна оплачивать доставку.

— А в чём проблема? Вы не пиццу заказываете.

— Я понимаю…