Сегодня я не собирался никого снимать. Я и быть там не должен был, но долг звал. Кому и чего я задолжал — хрен разберешь, но проследить я был обязан.
Найти Марго не составило труда. Они сидели шумной компанией, и она любезничала, улыбалась, флиртовала с каждым парнем. Заноза, а не девчонка. Я занял пост у стойки, потягивая минералку с лимоном, не отводя глаз от студентов.
Повод. Мне нужен малейший повод, и просто выведу ее отсюда. Плевать, кто и что подумает. Знаю я эти студенческие попойки. Но Марго вроде бы не нажимала на алкоголь. Я даже заподозрил наличие у нее здравого смысла. Она встала и пошла с подружкой к уборной. Я отвернулся, чтобы взять еще воды и тут же попался в плен.
Марианна. Вот так встреча. На ее месте я бы не стал так улыбаться после весьма сомнительной ночи, которую мы провели… Эээ, лет сто назад. Оргазм она имитировала, сиськи и губы — тоже. Не удивлюсь, если и пела под фанеру, но это пусть останется между ней и детьми, которые фанатеют от безголосых певичек. Фальшивая со всех сторон. Зачем я тогда ее завалил? Был пьян? Польстило? Где мы встретились? Здесь? Да, кажется, была презентация, и она пела.
— Матюш, привет. Сто лет… Ты где пропадаешь? — заворковала она, расцеловывая меня в обе щеки, а потом еще и в губы прицелилась.
Я не успел увернуться, лишь смазал поцелуй, не позволяя ей вытереть о мое лицо всю помаду.
— Некоторые из нас иногда работают, Мари, — кривовато ухмыльнулся я.
— О, какие глупые вещи ты говоришь!
Она расхохоталась, запрокинув голову. О, и зубы, кажется, новые вставила. Прелесть какая. Теперь я не мог перестать на них пялиться, гадая, виниры это или керамика.
Марианна щебетала что-то про концерты и собственную занятость, выступления у банкира, где все ели и не ценили их песни. Я вроде бы улыбался и кивал, но смотрел сквозь нее, продолжая ждать Марго. Левицкая вернулась и сразу начала творить какую-то невероятную чушь. Ладно прежние улыбочки и немного вина, но теперь она хлестала залпом и уселась на колени имениннику, потянулась и к его рюмке.
Головой, что ли, в туалете о кафель ударилась?
Я не мог не подойти к ней. Хотя бы для устрашения. Пусть очнется уже. Но мое появление не произвело стоп-эффекта, наоборот. Она пошла танцевать и обжималась с приятелями, вынося мне мозг. Все это усугублялось трескотней Марианны, которая прилипла ко мне как жвачка к ботинку. Ее, похоже, не на шутку завела моя новая должность. Неужели препод это сексуально? Вот бред.
Чудом отделавшись от нее, я перехватил Марго у уборной.
Не хотел ее трогать, просто поговорить, вразумить, но хмельное дыхание и детские упреки разбудили во мне страсть и нелепую радость. Оказывается, она просто ревновала. Видела меня и злилась. А еще злилась на ту ремарку о курсовой. Блин, а я ведь пошутил. Мнительная девчонка.
Все это действо усугубилось появлением Марианны. Я так опешил, что позволил Марго улизнуть, и сам завяз в нелепой сцене разборок.
— Ты совсем охренел, Тойфель, — почти кричала Марианна. — Меня на малолетнюю дуру променял? Суденточки тебе нравятся? Как низко ты пал, Матюша. А я думала…
— Не думай, Мари, тебе не идет, — обрезал я поток ее причудливых выводов, развернулся и пошел в зал.
Марго не было за столом. И за стойкой — тоже. На танцполе я ее опять не нашел. Вся их компания рассосалась. Я вышел на улицу и увидел, как Азаров заталкивает ее в такси. На его лице было столько всего написано. Триумф и предвкушение прежде всего. Он поимеет эту косую дурынду, и сам не вспомнит толком.
Дети, мать их.
Недолго думая, я просто вытащил из такси сначала его, а потом Левицкую. Пацан что-то мямлил, даже пытался меня ударить, но был настолько невменяем, что самоликвидировался в итоге.
Вряд ли он завтра вспомнит что-то. Домой доедет и то счастье.
Я подхватил Маргариту и повел к машине.
— Какой же ты охреневший, Тойфель, — бормотала она злобно, теряя всякое уважение. — Катился бы уже…
— Сейчас покатимся вместе, грубиянка, — ответил я, нащупывая брелок от сигналки.
Машина встретила нас приветственным писком, и я сам усадил Маргариту на переднее сидение, пристегнул.
Ох, только бы ее не стошнило.
— Выдрал свою силиконовую соску, м? Чего ко мне тогда привязался?
— А черт знает, — честно ответил я. — Но вот совсем не хочется, чтобы ты завтра проснулась не пойми с кем и не пойми где.
— Тебе-то какое дело, с кем я сплю? И где.
— Считай, это входит в обязанности куратора. Я забочусь о своих студентах.
— Балабол, — всхлипнула она.
Плачет что ли? Вот же дерьмо. Влип. Как же я влип, господи. Слава богу, до дома Маргариты было не так далеко. Я собирался утешить ее как только приедем. Да и она притихла, глядя в окно. Я думал, смотрит на огни, а оказалось, что задремала. Нет, даже не задремала, а заснула. Крепко. Это я обнаружил, когда припарковался.
Попытки разбудить не увенчались успехом. Я потряс ее и даже по щекам похлопал. Маргарита не реагировала, только забормотала что-то, отталкивая мои руки.
Приплыли.
И чего мне делать?
На заднем сидении валялась ее сумочка. Я порылся в ней и нашел паспорт. Прописка совпала с местом проживания. Я мог выволочь Марго из машины, поставить у двери и позвонить в звонок. Родители ей, конечно, устроят.
Я поморщился, вспоминая, как меня пилила мать за подобное. Девчонке достанется и того больше. Нет, не надо ей домой. Убрав обратно паспорт, я достал ее мобильный, нашел в контактах номер матери и написал смс.
Останусь у подруги. Не волнуйся.
Выруливая обратно на шоссе, я уверял себя, что это нормально. Как иначе? Не мог я ее оставить в таком состоянии, просто не мог. А куда везти? Не к подружке же. Где я ее найду? Да и не особенно питаю доверия к этой компашке филологов. Пусть у меня выспится, а завтра утром едет домой.
На светофоре я разложил ее кресло, чтобы было удобнее, невольно залюбовался. Все же она совсем другая, когда надевает платье. В кедах и джинсах тоже миленькая, но эти открытые ноги просто с ума сводят. Я едва сдержался, чтобы не погладить коленку или лучше бедро.
Притормаживай, Матвей. Не хватало еще облапать спящую пьяную девственницу. Это для Азарова нормально, а мне уж точно не к лицу и не по возрасту домогаться бессознательной особы. Вот очнется и…
И ничего не будет, тут же возразил я сам себе. Домой поедет. Лучше даже отвезу, чтобы точно без приключений.
Но эти самые приключения застали нас у меня в квартире. Сначала все шло нормально. Я втащил Маргариту в лифт, потом домой, уложил на кровать, но она тут же резко села, прижав ладонь ко рту.
— Туалет… — разобрал я ее сдавленный голос через пальцы.
Пришлось снова хватать и тащить в уборную. Не очень успели. Большую часть доблестно принял на себя унитаз, но она перепачкала руку и даже на платье попало. Меня бог миловал, но впечатлений хватило с лихвой. Бросить Марго я не мог. Не в ее состоянии. Стоял рядом, держал волосы, гладил по спине.
Едва содержимое желудка было отправлено в канализацию, она снова начала оседать. Сто процентов, отрубилась бы на кафеле, если бы я не поднял. Пришлось держать над раковиной, помогать смыть руки, лицо.
— Какая же жопа, — промямлила Маргарита. — Больше никогда не буду пить.
— Зачет вам автоматом за такое открытие, Левицкая, — не сдержался я.
Вряд ли она меня слышала.
Представив, что было бы, не вмешайся я у клуба, стало дурно. Вряд ли Марат был бы в состоянии ей помочь.
От Марго пахло рвотой, и я принял волевое решение снять с нее платье. Это было нелегко, но я справился. Перестать глазеть на ее грудь, ножки и то место, которое прикрывали минималистичные трусики — то еще испытание. Я справился и с ним. Отыскав в чистом белье черную майку, нарядил в нее свою внезапную гостью.
Решение спать рядом продиктовано здравым смыслом, разумеется. Ее же опять может тошнить. В таких случаях, кажется, ставят тазик у кровати. Тазика у меня не было, но нашлось ведро. Пристроив его на полу, я прилег рядом, соблюдая дистанцию.
