С трудом выкарабкавшись из-под завала, я виновато уставилась на стену, потому что боялась, что Торин вышвырнет меня к той самой матери из Эребора. Король под Горой неумолимо приближался, и меня пробрала икота.
— Прости, — вместо сурового выговора Торин крепко обнял меня и прикоснулся сухими губами ко лбу. — Действительно, нечего нам закапываться в своих же драгоценностях.
— Не хочу вас прерывать, дядя, но не могли бы вы помочь нам? — посреди золотого поля торчали головы Фили и Кили. — Теперь я, кажется, понесу с собой даже то, что не хотел брать.
Гномы вытащили братьев, из карманов которых сыпались алмазы и круглые жемчужины.
— Я поведу вас, — пообещал Торин, не отпуская меня. — И за тысячу лет я не забыл бы ходов во дворце.
Я почти расслабилась, перенимая его спокойствие, и улыбнулась Торину в плечо. Мы пошли дальше по залам цепочкой, и у меня почти не было времени смотреть по сторонам, до того были крутые лестницы, выбитые прямо в скале, и переходы. Привыкшие к таким путешествиям вверх и вниз гномы, возможно, считали ступени удобными, а вот мы с Бильбо плелись в конце колонны и обменивались короткими и не жизнеутверждающими фразами.
Наконец мы вышли в зал и перевели дух.
— Это главный зал Трора, здесь устраивались пиршества и собирался королевский совет. Отсюда уже недалеко до Главных Ворот.
Появление в Эреборе Смога превратило зал в пыльный и гниющий склеп с перевернутыми столами, опрокинутыми истлевающими стульями и скамьями. На полу лежали осколки посуды: бутылок, чаш и кубков, — и кости. Ничто уже не могло примирить меня с жизнью внутри горы, и, несмотря на просторы, в Эреборе мне было ужасно тесно и душно.
Мы прошли зал насквозь, осторожно наступая между черепами, и через некоторое время услышали журчание воды — бурливый поток выбегал из темной дыры в скале, струился по выдолбленному стоку. Рядом с ним шла широкая мощеная дорога.
— Здесь берет начало река Быстротечная, — сказал Торин. — Она приведет нас к Главным Воротам.
Весь отряд бросился по дороге навстречу свежему воздуху. Королю под Горой бегать не пристало, а я слишком утомилась из-за подъемов и спусков, так что мы остались вдвоем около стока.
Говорить меня не тянуло, но Торин неожиданно задумчиво улыбнулся:
— Скоро все будет по-прежнему. Мои племянники будут жить здесь. Признаться, с тех пор, как Смог вынудил мой народ покинуть Эребор, я считал, что Фили станет королем… И хотя я люблю их одинаково, с Фили всегда спрашивал больше, а он еще успевал носиться с братом.
— Мало что изменилось, — я улыбнулась ему в ответ. — Ты можешь быть уверен, что Фили был бы прекрасным королем.
— Я не закончил. Кто знает, как сложатся наши жизни, а я теперь не думаю, что именно Фили суждено стать моим наследником.
Я вспыхнула и ускорила шаг.
За поворотом меня ослепил дневной свет, и, только привыкнув к нему, я увидела, что перед глазами расстилалась долина, где когда-то стоял Дейл. Ветер здесь был резкий и неприятный, завывал ничуть не хуже драконьего рева, и я поежилась.
— Нельзя ли найти спокойное местечко, чтобы позавтракать? — поинтересовался Бильбо, жалобно поглаживая закрытый мифрилом живот. — Кто знает, сколько приемов пищи мы уже пропустили, сидя в этой мерзкой норе, а я прямо-таки зверски хочу есть.
Торин, вышедший вслед за мной, рассмеялся:
— Это мой-то дворец ты называешь мерзкой норой! Погоди, мистер Бэггинс, вот его приберут, почистят и отделают заново!
Я позволила себе вольность и прижалась к королевскому боку, пользуясь хорошим настроением Торина. Чем дальше мы находились от сокровищницы, тем, видимо, слабее она влияла на Короля под Горой.
— Пожалуй, мы могли бы пойти в старый сторожевой пост на юго-западном конце Горы, — сказал Балин. — Всего лишь часов пять ходьбы, но идти будет трудно, предупреждаю.
Что я, что хоббит не были рады узнать, сколько времени занимает путь до «спокойного местечка», и почти синхронно скорчились. Однако делать было нечего.
Мост, о котором помнил Балин, давно обвалился, и мы перебрались вброд к глубокой лощине, укрытой от ветра в скалах. Позавтракали сухарями, запив их водой, и потащились дальше — я тащилась особенно активно, с воздеванием глаз к пасмурному небу. Весь поход уже сидел у меня в печенках, а еще и Торин вздумал нести несусветную чушь про наследников!
— Здесь, — к моей великой радости произнес Балин во второй половине дня, — в былые времена всегда стояли часовые. Дверь эта ведет в вырубленную в скале комнату, заменявшую караульное помещение. Мы можем укрыться здесь и видеть многое, оставаясь невидимыми.
========== Глава семнадцатая. Воронова почта ==========
Всю ночь сменялся караул. Сначала меня, Бильбо и Торина не собирались тормошить, но потом сошлись на том, что мы будем дежурить втроем самыми первыми, чтобы потом спокойно спать до рассвета.
— Дракон, должно быть, уже мертв, — я честно просидела целый час на земле как самый преданный часовой, глядя в ночную темень. — И Озерного города больше нет.
Бильбо поежился. Я не знала, погиб ли кто-нибудь при налете Смога или эльфам и Барду удалось эвакуировать всех жителей, но, конечно, поводов для радости было не так много. Раз Бард убил дракона, значит, не за горами было наступление орков… Я подумала, что эта фраза звучала даже относительно иронично.
Нас сменили братья, а мы осторожно, чтобы никого не разбудить, вернулись в просторную, но совершенно не обставленную караульную. Торин пожелал мистеру Бэггинсу спокойной ночи и провел меня во вторую комнату, где было точно так же пусто. Не то чтобы я ожидала увидеть там кровать с мягким матрасом или ванну, наполненную горячей водой, но в комнате не было ни завалящего стула, ни криво сколоченной табуретки.
Торин расстелил плащ — как ни странно, его хватило, чтобы не дрожать от холодных каменных плит под спиной, — и мы легли вплотную друг к другу. Хоть мне и куда больше нравилось находиться на свежем воздухе, но пятичасовые прогулки вызывали у меня изжогу, так что я планировала хорошенько выспаться и отдохнуть.
— Ниэнор, мои слова могут показаться чересчур грубыми по отношению к тебе, — вдруг заговорил Король под Горой.
Я повернулась к нему лицом, опираясь на локоть. В тускло освещенном помещении, честно сказать, я видела плохо, но мне и такой нечеткой картинки хватило, чтобы пораскинуть мозгами и почувствовать, как в горле разрастается мерзкий комок. Спазм, который скрутил внутренности, вынудил меня податься вперед, прежде чем Торин произнес бы что-то еще.
Он не противился, и я, зажмурившись, представляла, что это не последние спокойные моменты перед войной, что у нас еще будут дни, недели — да что там, целые годы, — чтобы не ютиться на плаще в караульной комнате. Когда я открыла глаза, то неожиданно оказалась сверху, на плотных королевских бедрах, а Торин терпеливо убирал мои волосы, которые падали ему на лицо.
— Ты будешь со мной? — спросил он, и я только покивала в ответ, не в силах ничего ответить.
Возможно, Торин предлагал мне то, на что приличные гномьи женщины соглашались только в первую брачную ночь или при необходимости родить наследников. А, может быть, у гномов было как у всех — и я не становилась объектом всеобщего порицания. Впрочем, стоило горячим ладоням проникнуть под мою рубашку, как мне резко стало не до рассуждений о нравственности.
Плаща отчаянно не хватало, и я, раздетая не больше, чем это было необходимо, периодически оказывалась головой на камнях или утыкалась какой-нибудь частью тела в походные мешки. Все было очень тихо, а мне оставалось мечтать о волшебном будущем, в котором за дверью не будет спать десяток гномов и один хоббит.
Торин был по-своему заботлив, несмотря на то, что явно не считал меня фарфоровой куклой в своих руках. Он, наверное, стал первым, кто не уточнил у меня, все ли было хорошо, — а только молча смочил в воде из фляги запасную рубаху и помог мне привести себя в порядок.
Я настаивала на том, чтобы перед сном он убрал руку из-под моего затылка, но Торин отмахнулся:
