NB: Важное замечание для читателей, которые могут вдохновиться данным текстом и попытаться узреть ангела самостоятельно. Часто встречающиеся в легендах упоминания «молнии» и «сияния» могут относиться также к крайне опасному явлению, связанному с просачиванием в нашу смертную сферу небесной энергии, когда ангел являет свое истинное обличье. Важно отметить, что непосредственное воздействие этой энергии может привести к слепоте или даже смерти. Таким образом, наблюдать истинный образ ангела вблизи часто небезопасно — особенно если ангел только что переместился сюда из небесной плоскости и обладает большим запасом небесного могущества, которое в этом случае может просачиваться наружу через стержни маховых перьев с катастрофическими последствиями для находящихся рядом людей (для описания физики явления см. главы 3 и 5). Автор рискнул узреть истинный облик серафима, только приняв к сведению предостережения сего серафима, высказанные в недвусмысленных выражениях, и видел его лишь опосредованно, через защитное затемненное стекло, созданное по технологии, описанной учеником Галилея Бенедетто Кастелли в 1612 году для безопасного наблюдения солнечных затмений.
***
Только когда Сэм заглядывает в комнату, едва слышно спрашивая, не захочет ли Кас супа или тоста с сыром на обед, Дин замечает, что уже за полдень. Они оба смотрят на Каса: он лежит на боку свесив руку с дивана и тихо похрапывая.
— Может, дадим ему еще полчаса? — шепчет в ответ Дин. — Право же, сон ему не повредит.
Сэм кивает и отвечает шепотом:
— Я пока порежу сыр и все приготовлю. Тогда через полчаса.
Оценив Кастиэля еще одним долгим взглядом, Дин возвращается к «Физиологии ангелов». Уже ясно, что ему стоит прочесть всю книгу, но даже на чтение второй главы ушло столько времени, что он понимает: это проект как минимум на неделю. Следующие несколько глав тоже выглядят весьма насыщенными. Беглый просмотр третьей главы («Измерения, частоты и небесная плоскость») выявляет несколько страниц устрашающих уравнений, аккуратно пронумерованных от руки, и в пятой главе («Благодать и могущество») тоже оказывается много математики. Также там обнаруживается сложенная вклейка, на которой изображена диаграмма крыла с несметным количеством нанесенных на перья мелких стрелок, указывающих направления. «Рисунок 5.3. Потоки небесного могущества в полностью оперенном крыле», — гласит легенда под диаграммой.
Со вздохом Дин складывает диаграмму крыла, заправляя ее обратно в книгу. Пора переходить к шестой главе: «Крылья, перья и полет». За остальное можно взяться позже.
***
Первая часть шестой главы целиком посвящена разным типам перьев. Оказывается, что крылья состоят не просто из кучи пушистых перьев, натыканных как попало, — напротив, перья определенных типов расположены рядами и растут в определенном порядке. Есть ряд «маховых» перьев огромной длины, уходящих корнями прямо в кость крыла, (они дополнительно подразделяются на секции первостепенных, второстепенных и плечевых) и ряды аккуратных маленьких «кроющих» перьев, покрывающих основания маховых перьев. Как оказывается, все перья растут в строгой последовательности, настолько предсказуемой, что каждому перу можно было бы присвоить собственное имя и номер.
— А также адрес и индекс, — бормочет Дин себе под нос. Деталей безусловно много, но Дин находит, что ему интересны даже мельчайшие подробности. Отчасти, конечно, потому, что они имеют отношение к Кастиэлю. (Дин уже решил для себя, что непременно найдет способ вылечить его крылья.) Но кроме того, структура крыла на удивление похожа на инженерный объект. Сила и мощность, ускорение и маневренность — все это знакомые понятия, и у Дина начинает складываться причудливое впечатление, что крылья серафима — это некий райский эквивалент истребителя (или даже, может быть, Шевроле Импалы): замысловатые в устройстве и спроектированные для высоких скоростей.
«Импала в перьях», — думает Дин. Он смотрит на Кастиэля: тот шевелится во сне, запутываясь ногами в пледе, и в этот момент как-то совсем не похож на Импалу. Даже во сне он выглядит худым и усталым — взгляд Дина задерживается на нем, и вот рак уже снова занимает мысли Дина.
Но потом он вспоминает о том, что и Импала бывала разбита, почти уничтожена — и не раз. Раздавлена тягачом, искорежена в десятках аварий. И каждый раз Дин собирал ее заново, по кусочкам, пока она не начинала сиять и ездить как новая.
— Я и тебя приведу в порядок, — бормочет он, глядя на Каса. — Клянусь. — Он переворачивает страницу и продолжает читать.
Комментарий к Глава 29. Я и тебя приведу в порядок, клянусь
Прим. автора: У Галилея действительно был ученик Бенедетто Кастелли, который изобрел способ смотреть на яркие небесные тела. «Бенедетто» означает «святой», а по поводу Кастелли можете строить собственные догадки, но в этом фике Кастелли – это, конечно, Кастиэль, попытавшийся, не привлекая к себе внимания, научить великого Галилея безопасно наблюдать явление ангелов.
========== Глава 30. Я не мог не заметить, что у тебя есть это перо ==========
Глава 6.4 — Крылышки
Как уже было описано, по своей костной структуре крыло ангела — это фактически покрытая перьями рука (см. рис. 6.2). Большие маховые перья — первостепенные, второстепенные и плечевые — являются аналогами частей руки: кисти, предплечья и плеча соответственно. Но есть и еще один тип махового пера — он гораздо меньше, и его легко не заметить, но тем не менее он обладает особой важностью.
Когда ангел полностью расправляет крылья на виду у наблюдателя — что, надо отметить, само по себе захватывающее зрелище, ведь зачастую ангелы являют крылья намеренно, дабы продемонстрировать людям свое немалое могущество, — если наблюдатель сможет сохранить самообладание достаточно, чтобы рассмотреть мелкие детали, он заметит, что каждое ангельское крыло имеет на переднем краю, на самом сгибе сустава, небольшой, иногда едва заметный отросток (рис. 6.2). Некоторые рассказчики и средневековые художники принимали этот отросток за всего лишь взъерошенные перья, но это не так: на самом деле это стандартная анатомическая особенность — придаточное крыло, или «крылышко». Оно являет собой вовсе не случайный сгусток перьев, но полнофункциональное мини-крыло, имеющее собственные мелкие кости. В действительности крылышко — это оперенный аналог большого пальца (рис. 6.3). Но можно считать его и миниатюрным вторым крылом. Несмотря на мелкий размер, оно рабочее, имеет аэродинамические свойства полноценного крыла и может двигаться независимо, раскрываясь в полете в сторону от большого крыла для более уверенного управления в турбулентном воздухе.
Крылышко не уникально для ангелов. Ими обладают и птицы. Количество крылышек может варьироваться: более молодые расы ангелов — например, херувимы, — как и современные птицы, имеют одно крылышко на крыло. Однако у более древних рас, таких как серафимы, как и у всех древних окаменелых птиц, обнаруженных по сей день, по два крылышка на крыло (см., например, прекрасный образец археоптерикса, хранящийся в музее естественной истории в Берлине и, к счастью, в целости переживший недавнюю войну). Второе крылышко — это оперенный указательный палец, и он длиннее большого.
Серафимам двойные крылышки дают дополнительную способность удерживать предметы и даже манипулировать ими. Горе тому опрометчивому демону, который не знает, что, даже когда когтистые лапы серафима обездвижены, он почти всегда прячет под крылышками ангельский клинок и готов воспользоваться им в любой момент. Автор отметил, что серафимы сохраняют эту привычку, даже пребывая в человеческом облике: они неизменно предпочитают носить клинок в рукаве пальто, словно в перьях крыла, вместо того чтобы закрепить его в ножнах или спрятать во внутреннем кармане, что было бы более практично.
Таким образом, в определенном смысле ангелы, как и птицы, обладают не двумя, а четырьмя крыльями (или, в случае серафимов и археоптериксов, шестью) — просто дополнительные придаточные крылья очень маленькие. Но древние легенды о том, что у серафимов шесть крыльев, определенно происходят именно отсюда.
