Сэм тихо сказал:

— Я подумал, может, он пытался добраться до бункера?

Хранители Знаний поместили свой бункер точно в географическом центре Соединенных Штатов, которым оказался Лебанон, Канзас. (В Лебаноне была об этом информационная табличка.) И географический центр Соединенных Штатов оказался у северного края Канзаса, прямо рядом с границей Небраски.

Недалеко от того места, которое обвела Шарлин.

Сэм сказал:

— Может быть, он хотел добраться туда, чтобы проведать нас. Наверное, он думал, что, закончив с мистером Магмой, мы вернулись в бункер. Наверное, подумал… — Сэм умолк.

— Наверное, он подумал, что мы были там, когда разрушили заклятие, — закончил Дин. — Наверное, он…

«Наверное, он все еще пытался помочь нам».

Сэм посмотрел на брата.

— Дин… — сказал он. — Если он там, туда ехать двенадцать часов.

— Доедем за девять, — сказал Дин решительно.

Бак Импалы наконец наполнился. Дин поспешно повесил заправочный пистолет, они оба запрыгнули в машину и вырулили с заправки так быстро, что завизжали шины. Дин взглянул на часы.

— Сейчас только шесть вечера. Солнце только садится. Доедем туда к трем утра. Со 191 шоссе на I-80 к Норт-Платту. Легко.

Но езда была невозможно медленной, даже через Джексон. Дин барабанил пальцами по рулю на каждом светофоре, и Сэм ерзал на сиденье и нервно переставлял ноги.

Наконец они выехали на 191 шоссе, и Дин выжал газ в пол.

Какое-то время они оба молчали, пока Дин мчался на юго-восток по шоссе. Дорога виляла, проходя между холмами Титонов по направлению к Великим равнинам. В небе угасал последний закатный свет, и холмы становились черными.

— Голос у него был нехороший, — сказал наконец Дин. Они вообще пока не говорили о сообщениях Каса. Дин категорически не собирался обсуждать, что Кастиэль сказал, — потому что даже думать об этих рвущих душу сообщениях было ужасно, не говоря уже о том, чтобы разговаривать о них, — но было что-то нехорошее и в том, как Кастиэль это сказал. Как звучал его голос. И Дин пытался понять, что приключилось. Он повторил: — Голос у него был совсем нехороший, Сэм.

— Судя по его голосу, дело херово, — сказал Сэм прямо.

— Я хочу сказать, что он звучал как-то странно, — пояснил Дин. — То есть я пытаюсь понять, в чем именно было дело. Ему больно? В моем сне он был в крови. На футболке была кровь.

— Может быть, больно, да, но было и что-то еще. Он говорил почти как пьяный. Невнятно. И запинаясь. — Сэм подумал немного и начал набирать что-то в телефоне.

Несколько секунд спустя он сказал:

— В Норт-Платте сейчас семь градусов, Дин.

— Да?

— У него даже никакой куртки не было, — напомнил Сэм. — Только футболка и джинсы. И вспомни, какой ветер мы слышали. Если он на улице, без укрытия…

— О… Думаешь, он замерзал?

— Может быть. Это бы объяснило невнятную речь. И то, что он был похож на пьяного. При переохлаждении могут быть такие симптомы. Так значит… потеря крови и переохлаждение?

Дин забарабанил пальцами по рулю.

— Ладно, — сказал он. — Переохлаждение. Потеря крови. И ангел, гм, играющий с ним… заставляющий его — как он сказал? Заставляющий его бежать до потери сил.

Сэм помолчал какое-то время, потом угрюмо сказал:

— Не очень хорошо звучит комбинация.

— А какой прогноз на ночь? — спросил Дин. — В Норт-Платте?

Сэм посмотрел в телефоне.

— Ночью до двух градусов.

— Если он будет двигаться, на смерть не замерзнет, — сказал Дин решительно.

Сэм молчал. Дин почувствовал, скорее чем услышал, его тихий медленный вздох.

— ЕСЛИ ОН БУДЕТ ДВИГАТЬСЯ, ТО НЕ ЗАМЕРЗНЕТ, — повторил Дин громко. — ТАК?

— Так, так, — подтвердил Сэм. — Я просто… Нам надо… не знаю, придумать что-то еще…

— Есть предложения? — огрызнулся Дин. — Гениальные идеи? Я весь внимание, честное слово. Мы не знаем никого рядом, кто мог бы добраться туда раньше. Позвоним в службу спасения — над нами только посмеются. Что мы им скажем? «Ведьма сказала нам, что где-то в Небраске бродит парень, за которым охотится ангел-садист и которому нужна помощь»? И даже если бы они нам поверили, они ни за что его не найдут, да и в любом случае у них, наверное, одна машина скорой помощи на всю Небраску, и та занята в Омахе. Эта часть Небраски — забытая богом глухомань. Мы не знаем никого, кто мог бы помочь. Я не могу вспомнить ни одного полезного заклинания. Ни один ангел нам не поможет. Единственный демон, которого мы контролируем, остался в бункере. Демоны перекрестков нынче с нами даже дел иметь не хотят. Еще есть идеи?

— Не знаю… помолиться кому-нибудь, может быть?

Дин опустил стекло и прокричал в ночь:

— Может кто-нибудь нам помочь? Кто-нибудь, помогите найти нашего друга! КТО-НИБУДЬ! Бог? Хоть кто-нибудь? — Он выждал с минуту и снова закричал: — КТО-НИБУДЬ, КТО МЕНЯ СЛЫШИТ, ПОЖАЛУЙСТА, ПОМОГИТЕ НАЙТИ НАШЕГО ДРУГА! — Он подождал еще несколько секунд и поднял стекло. — Так, этот пункт списка вычеркнули. Еще есть идеи?

— Нет, — тихо сказал Сэм.

Они поехали в тишине. Но узкое проселочное шоссе двигалось медленно, и они не выигрывали время.

— Прости, Сэм, — сказал наконец Дин. — Я просто… — Он вздохнул. — Я очень волнуюсь.

— Знаю, — ответил Сэм. — Я тоже.

***

На то, чтобы уйти с этого узенького местного шоссе, петлявшего меж холмов Вайоминга на большую трассу I-80, у них ушли часы. Но наконец-то, наконец-то, показалось пересечение с I-80. Дин выехал на магистраль, уходившую на восток прямо, как стрела, и прибавил скорость.

Прямо перед ними была луна, висевшая на восточном небосклоне. Она только взошла.

— Прикинь, он знал точно, когда восходит полумесяц, — сказал вдруг Дин. — То есть четверть луны.

— Наверное, он много их повидал, — отозвался Сэм.

Они не разговаривали уже несколько часов. Но теперь дамбу вдруг прорвало, и Дин выпалил:

— Господи, Сэм, он должен быть жив. Просто должен! Я просто… я не вынесу, если… если… если… если мы приедем слишком поздно. Ты слышал, что он сказал. Ты слышал. Ты слышал.

— Дин…

— Он извинялся, блин… Он извинялся. — Дин вдруг оказался не в состоянии замолчать. — Его последние слова мне были извинением за то, что он слишком меня раздражал. Я не могу, Сэм… Я просто… я сейчас готов застрелиться. Как я мог довести его до этого?

— Не надо стреляться, — сказал Сэм напряженно.

— Нет, нет, не буду, я имел в виду… я просто так выразился. Но, Сэм. Он что, на самом деле думает, что нам не нравится его компания? Он думает, что я считаю его каким-то гребаным молотом? Твою ж мать, Сэм. Он просто не может умереть, пока я не скажу ему, какой он идиот.

— А что это еще за молот?

Дин вздохнул.

— Это еще тогда, когда я в впервые встретил его. Я назвал его молотом. Когда думал, что он просто рядовой райский лизоблюд. То есть… я считал, что он вроде робота, который следовал приказам. Просто оружие. Без сердца, без души. Без собственных мозгов. — Дин умолк.

— О… — сказал Сэм совсем тихо.

— И позднее он сказал мне, что он не молот. Вот прямо так и сказал: Дин, я не молот. Это было за пару недель до того, как он взбунтовался… ну, то есть в первый раз — тогда, когда его пытали или… что там с ним сделали… Когда он впервые взбунтовался ради нас… Когда его в первый раз пытали… — Голос Дина умолк.

Сэм молчал.

— Он спросил меня, не буду ли я возражать, если он поспит в гараже, и я даже не понял.

— Дин…

— И что он сказал про кошку. Это пиздец. Ты вообще помнишь? Может быть, кошка сделала что-то не так, и ее не простили? Может быть, она им не нравилась? ЕБА-АТЬ… — Дин перешел на крепкие ругательства, которые обычно приберегал для особых случаев.

Фары освещали ночную дорогу перед ними. Звезды висели в небе очень низко.

Дин вдруг с силой ударил по рулю.

— ЕБАТЬ СУКА МАТЬ ТВОЮ!

— Дин. Следи за дорогой.

— И ПОТОМ ЭТА ЕГО ГРЕБАНАЯ КОШКА ЕЩЕ И СДОХЛА! — Дин снова ударил кулаком по рулю. — Он должен быть жив, Сэм, — добавил он, вдруг дрожащим голосом.