Дальше назад.
Кас с ними в баре, в своем костюме ФБР, покупает им пиво. Пьянеет уже с одной бутылки. Дин пережил все это заново, снова глядя на себя со стороны. И в этот раз его не отвлекали собственные мучительные мысли (в духе «о боже, этот кошмар с Изикилом, я в такой жопе, надо держаться подальше от Каса, надо спасти Сэмми…»). Нет, в этот раз Дин наблюдал за Кастиэлем. В этот раз он заметил выражение на лице Каса, когда Кас сказал: «Как же здорово снова быть вместе!» В этот раз Дин заметил, как Кас сказал — неуверенно, обеспокоенно, глядя по очереди на Сэма и Дина: «Надеюсь, это ничего? Что я к вам присоединился?»
В этот раз Дин увидел лицо Каса в тот момент, когда Дин снова отослал его.
Смотреть на это опять было жгуче больно.
Стерто. Дин почувствовал, что ему снова вырвали сердце. Кастиэль разорван на куски, обращается в дым, исчезает.
Еще дальше назад.
Тот нелепый ужасный день в магазине. Кас, работающий не покладая рук, отчаянно пытаясь добиться чего-то как человек. И опять Дин не был отвлечен собственными мыслями (которые в то время были о чем-то вроде «Где мой крутой ангел-хранитель, куда он подевался?! Как мне теперь призвать его на помощь? Как он может мне помочь? Он нужен мне! Эта работа ниже его! Его роль гораздо больше! Надо вернуть его в строй! Непременно! Может быть, если как следует его поддразнить…») Нет, в этот раз Дин обращал внимание на Кастиэля. В этот раз он видел в глазах Каса боль от каждой незаслуженной колкости. В этот раз уже не казалось таким смешным, что Кас гордился своей дурацкой работой, потому что Дин вдруг сообразил, что Кас ночевал в этом магазине. И как Дин пропустил это в первый раз? В этот раз Дин понял, что, когда Кастиэль сказал «у меня не было ничего», он не преувеличивал и не выражался метафорически; он имел это в виду буквально. У него действительно не было одежды, не было еды, не было укрытия. Ему некуда было пойти.
И некого попросить о помощи.
В этот раз… о боже, он столько всего заметил в этот раз.
Стерто. Сердце вырвано.
Кастиэль снова порван на клочки, прямо перед взором Дина. В дым. И нет его.
Назад…
Дин выгоняет Каса из бункера. «Господи, его взгляд…» Дину стало нехорошо.
Назад…
Дальше назад, и дальше, и дальше. Через ошибки Каса — и да, это были ужасные ошибки; но и через все те случаи, когда он приходил на помощь Дину. Через времена, когда он сражался рядом с Дином в Чистилище, через безумные приключения апокалипсиса, через все невероятные спасения в последнюю минуту, которые удавались Касу. Дин пережил заново каждый раз, когда Кас спасал жизнь ему и Сэму, и этих случаев было так много. Казалось, требовался целый век на то, чтобы размотать их клубок. Господи боже, Кастиэль спасал им жизни сотни раз. В последний момент карал демонов своим ослепительным светом, уносил братьев от взрывов, останавливал ради них время. Снова, и снова, и снова. Он дважды взрывался сам, пытаясь спасти их. Он терял разум и память, он отправлялся с ними назад во времени, вперед во времени, в Рай, в Ад, в Чистилище… по всему мирозданию. Выручал их, выручал их, выручал их.
Все стерто. Все забыто. Каждый пытливый взор с наклоном головы, каждая шутка, которую Кас не понял, каждый озадаченный прищур, каждый взгляд голубых глаз — все исчезло. Каждая отчаянная битва, каждая вспышка карающего света, каждое таинственное прибытие с шелестом крыльев, каждый тихий уход — исчезли.
Каждая ошибка… каждое извинение. Каждое прощение. Исчезли.
Каждое исцеляющее прикосновение.
Каждый взгляд доверия, сострадания… теплоты.
Каждый взгляд сожаления.
Все исчезло.
Почти все теперь исчезло.
Дин оказался в амбаре рядом с Бобби. Он думал, что готов… но на самом деле он был напуган. Он слушал громоподобный шум ветра по крыше, смотрел, как разлетаются двери, как большая деревянная балка переламывается, словно зубочистка, смотрел, как человек в плаще шел медленно по направлению к нему. Гром, ветер, грохот кровельного железа. Взрывы серебряных искр, дождем летевших вниз.
Первое, что сделал Дин, когда встретил Кастиэля, это заколол его в сердце.
Кас не возражал. Он только улыбнулся Дину и вынул нож.
Кто ты?
Кастиэль.
Что ты такое?
Я ангел Господень.
Черные крылья, неровно вздымающиеся. Сначала одно, затем другое. Раскат грома, ослепительный свет, огромные крылья, поднимающиеся все выше. Гигантские. Пугающие. Захватывающие. Это было — и тогда, и до этих пор — самым потрясающим, что Дин когда-либо видел.
Потом и это впечатляющее видение Кастиэля с его невероятными крыльями и раскатами грома было разорвано в клочья: оно исчезло, и Дин не знал больше, как выглядят ангельские крылья.
Осталось последнее воспоминание. Самое ранее, похороненное столь глубоко, что Дин даже не знал о его существовании.
Дин был в Аду. Он сдирал кожу со спины женщины, кругом было пламя, Аластар подгонял его. Дин чувствовал, как его душа извращается и гниет. Он знал, знал, что превращался в демона. В то, что он сам презирал больше всего. Он терял себя. Терял свою душу, свой разум, саму свою суть. У него за плечами были десятилетия пыток, он лишился рассудка, он не мог их прекратить… больше того, он уже жаждал их.
Все, чем он когда-то являлся, постепенно вытравливалось из него.
Он опустил хлыст на спину кричавшей женщины. Это был особый хлыст Дина. На конце его были лезвия, в веревку вплетены искусные узлы.
Чья-то рука коснулась его плеча. Дин обернулся.
Голубые глаза, совсем близко. Смотрящие прямо в душу.
— Я пришел, чтобы спасти тебя, — сказал Кастиэль только. Дин не поверил ему. Больше того, Дин немедленно направил хлыст на него. Но Кастиэль не обратил на удар никакого внимания — он только схватил Дина за плечи. И в тот роковой момент, глядя в эти серьезные голубые глаза, Дин понял, что спасен.
Эти глаза…
Эти серьезные голубые глаза, смотрящие прямо на него, прямо ему в душу.
Это был первый раз, когда он увидел ангела Кастиэля. И теперь последний.
Все исчезло.
***
Некоторое время спустя Дин обнаружил, что стоит в лабиринте одинаковых извилистых коридоров. Над ним нависало огромное существо из дыма, глядевшее на него. У существа были светящиеся красные глаза и большие широкие рога.
Существо развернулось и отправилось по коридорам, увешенным изображениями людей, которых Дин некогда знал.
Дымовый зверь принюхался к нескольким фотографиям. Но все они были тусклые, и похоже было, что искал зверь не их.
Зверь, казалось, остался недоволен. Он повернулся, вперил взгляд в Дина и, опустив голову, наставил на него свои огромные рога. Но потом от его туловища начали подниматься вверх клубы дыма, все больше и больше, тело зверя начало растворяться, пока все помещение не оказалось заполнено дымом.
Когда атмосфера наконец прояснилась, вокруг никого не было.
***
Дин моргнул. Он стоял на коленях на полу, рядом с гаснущей свечой. По его щекам текли слезы, но он не понимал почему. Сэм стоял на коленях рядом, опустив голову в ладони. Дин чувствовал головокружение, опьянение, растерянность и непередаваемую тоску. «Я что-то потерял! — тут же подумал он, и его окатило волной паники. — Я что-то потерял! Чего-то больше нет! Чего-то очень важного. Чего-то очень, очень важного!»
Сэм повернулся к нему, бледный; по его лицу тоже бежали слезы.
— Что… что происходит? Почему я чувствую себя так… Что только что произошло?
В конце концов они вышли из библиотеки, чувствуя головокружение, усталость и рассеянность. Пять минут спустя они оба забыли, что вообще были в библиотеке. Они забыли весь прошедший день. Какое-то время они бесцельно посидели рядом на диване, пока Сэм не сказал: «Я устал», и Дин не ответил: «Я тоже», и тогда они оба отправились спать. Они вдвоем проспали весь следующий день и проснулись на третий день с жутким похмельем.
Через какое-то время они спустились в камеру к Кроули, чтобы проверить, не знает ли тот, что произошло, и Кроули торжественно представил им немыслимо длинный контракт. Внизу стояли подписи Дина и Сэма, и Кроули разразился хохотом при виде выражений на их лицах, когда они взглянули на фотографии у Сэма в телефоне. Наконец Кроули перестал смеяться и сказал:
