- Мир? - Тяжелый вздох, словно шел откуда-то со стороны, но оказался моим, я не сдержалась и сбилась с дыхания, дрожа всем телом, будто меня бил озноб. - Я могу сейчас уйти… но я не хочу. - Я замотала головой отрицательно, боясь вымолвить хоть слово. - Я не знаю, как оправдаться…

- Тебе очень больно? - Мне было очень страшно начинать этот разговор, я любыми способами хотела его избежать.

- Что? - Гром не сразу понял, о чем я его спрашиваю.

- Лицо… - Я свободной рукой указала на свежие синяки. - Очень больно?

- Ничего. - Он усмехнулся, грустно улыбнувшись. - Я заслужил.

- С этим невозможно поспорить. - Моя очередь кривой усмешки, за которой я пыталась скрыть своё состояние. Слёзы, никак не собиравшиеся останавливаться, вновь потекли с новой силой, без истерики, просто словно открыли кран и забыли его закрутить. Я потянулась их смахнуть, но за какую-то долю секунды Купряшин оказался возле меня и, аккуратно перехватив мою руку, нежно убрал слёзы, скатывавшиеся по щекам.

- Гипс размокнет, если будешь так обильно его орошать. - Я стояла и боялась пошевелиться, а он, обхватив моё лицо обеими руками, большими пальцами гладил меня по щекам, хотя слёзы от волнения уже закончились.

- Тебе же лучше будет, когда я буду лупить тебя им. - Было проще говорить о чем-то неважном, не зная еще как подобраться к главному. Купряшин улыбнулся, одними глазами только, но стало тепло от этого его взгляда, несмотря на то, что лицо его представляло палитру различных оттенков багрового. Я, не отводила глаз, пытаясь понять, что же решило моё глупое сердце, а оно лишь заходилось в бешеной пляске волнения, отбивая каждым ударом вердикт. - Ты изменился…

- Еще бы, твой братец так старался. Я дал ему выпустить пар, кажется, это было необходимо нам обоим. Но акция была разовой, захочет еще раз полезть с кулаками, скручу его в бараний рог, пока не остынет.

- Нет… Ты… - Я пыталась подобрать правильные слова, вглядываясь в лицо напротив, пытаясь найти знакомые черты. - Ты изменился…

- Знаешь, говорят, горбатого могила исправит, с толстыми такая штука тоже работает. - Я в ужасе отшатнулась, зажав рот рукой, из которой от неожиданности выпали на землю листы письма.

- Да как ты смеешь! - На мгновение мне захотелось сбежать, провалиться сквозь землю, умереть тут же, на этом самом месте, а потом меня охватила такая злость на Кирилла, на эту его жестокую шутку, что я, хорошенько замахнувшись, ударила его кулаком в грудь. Раз, еще один, еще, пока по моим щекам не потекли горячие и какие-то яростные слёзы. Купряшин не пытался меня остановить, видимо понимая, что всей семейке Мироновых необходимо рукоприкладство, чтобы как-то скрыть свою боль. Я почувствовала какую-то внезапную слабость, не могла больше бить Грома, не могла стоять на ногах, будто из меня выкачали все силы, и я просто вдруг заплакала, так горько, словно всё в моей жизни было кончено, и стала оседать на землю.

- Тише-тише… - Купряшин подхватил меня под руки, не дав разбить себе колени от падения, и, сам сев на землю, усадил меня к себе на колени, гладя по голове и приговаривая что-то утешительное. Я плохо разбирала слова, в ушах стоял жуткий гул от собственных слез и всхлипываний, я уткнулась носом в рубашку, вмиг ставшую мокрой, и цеплялась за нее пальцами, боясь отпустить, боясь, что это всё какой-то дурной сон. Сильные руки обнимали меня, гладили по спине, по волосам - становилось спокойнее в этих объятиях, будто лишь они и способны были помочь мне, излечить меня, но и погубить, хоть я и была сама на это готова. - Мирка моя… любимая моя… Я так тебя люблю, что просто не представляю, что буду делать, если ты меня прогонишь, если не простишь… Я наверное умру уже на самом деле. - Я резко вскинула голову и, перестав всхлипывать, смотрела глаза в глаза, осознавая, что сама не переживу этого. Мгновение и Кирилл наклонился ко мне, нежно коснувшись губами моих, чуть сморщившись от боли, но не остановившись, а словно проверяя можно ли ему позволить себе это, пока я не ответила на этот поцелуй, потянувшись и обняв Купряшина за шею.

- Кхм… - Мы вдвоем с Кириллом вздрогнули, словно застуканные на месте преступления, и чуть не отпрянули друг от друга от неожиданности, лишь в последний момент Гром удержал меня за спину, чтобы я не свалилась на холодную землю. Мы так и сидели посреди ночи прямо перед входом в дом, освещенные тусклым фонарем, а возле нас стояла моя мама. - Вам хоть удобно?

- Мам, это не то…

- … что я думаю? Сомнева-а-аюсь… - Мама оглядела нас критическим взглядом, остановив его подольше на лице Купряшина, к этому моменту уже почти лишившемуся глаза, скрытому за отеком. - Я наверное должна пригласить вас на чай? - Я подавилась воздухом и закашлялась, поднимаясь вместе с Кириллом с земли.

- Я думаю, сегодня не лучший для этого день, ваш сын вряд ли будет рад увидеть меня еще раз. - Легким движением руки, словно невзначай, указал на свое лицо мой профессор. - Но, если вы не против, я бы воспользовался вашим приглашением в следующий раз.

- Это Костя тебя так? - Мама удивленно увеличила глаза. - Врёшь!

- Ни в коем разе. - Купряшин чуть улыбнулся.

- А сам он хоть жив там? - Я против воли прыснула со смеху. Мама неодобрительно глянула на меня и покачала головой - намёк был понят, мне пока высовываться было рано. - Ладно, я в дом, если есть желание пообщаться сегодня - милости прошу, хоть познакомимся.

- В следующий раз, если вы не против. Я подготовлюсь и появлюсь в лучшем виде, нежели сейчас. - Купряшин, словно виновато, склонил голову чуть набок, опустив глаза к земле.

- Ну, тогда до встречи. А эту, - кивок в мою сторону, - я забираю. Потом договорите. Сейчас моя очередь.

Я на несколько секунд остановилась возле Кирилла, взяв его за руку и пытаясь подобрать какие-то слова, но ничего подходящего не могла найти и просто улыбнулась, а затем обреченно пошла за мамой, стоящей на пороге и многозначительно покашливающей. Мне предстоял долгий разговор, но он меня не пугал, казалось, что у меня появились силы на что угодно. Пока мы поднимались в квартиру, мне на телефон пришло сообщение: “Ну хотя бы один из Мироновых меня сегодня не поколотил. Считаю, что это добрый знак.” На глаза навернулись слезы, но какие-то легкие, принесшие облегчение.

========== 44 ==========

- Какие планы на вечер? – Симонов отбивал какой-то ритм пальцами по столу в столовой, куда мы спустились на перерыв, еле заметно приплясывая на стуле в такт мелодии, игравшей в его голове. – Юлька в гости зовёт.

- Да какие у меня могут быть планы… Костя опять припрется меня забирать. Бдит, видите ли. – С нашей последней встречи, полной моих слёз, с Купряшиным прошел почти месяц. Теперь настала его очередь не появляться в универе, чтобы никого не пугать своим видом, еще бы, такой красавчик был.

- И долго он так собирается тебя охранять? – Антон заговорщически наклонился ко мне и чуть слышно, чтобы нас никто не подслушал, прошептал: - Ты ему хоть сказала, что Купряшина даже нет?

- Он мне не верит. – Я закатила глаза. – Он теперь никому не верит.

- Не мудрено, когда покойнички оживают и начинают ухлестывать за твоими младшими сестрами. – Антон тихонько заржал, считая, что шутить на эту тему можно будет еще долго.

- Да что б ты там понимал! У тебя даже сестры младшей нет.

- Ну да, зато есть старшая, хотя как пример она не подойдет, эта сама кого хочешь в покойники спишет.

- Ой, а может мы познакомим их с Костей? – Я умоляюще глянула на одногруппника, состроив жалостливое выражение лица. – Его уже надо как-то от меня отвлечь, а то эта гиперопека меня скоро в могилу сведет.

- В могилу тебя сведет то, что ты по кладбищам по ночам шатаешься и под ноги не смотришь. – Нет, нельзя было заводить дружбу с этим засранцем, теперь же до скончания веков будет подкалывать.

- Слушай, Симонов… - Я угрожающе прищурилась. – Ты слишком много знаешь для простого-то смертного. Я ж и Юльке на тебя могу пожаловаться. В гости, говоришь, зовет? Надо бы приехать, надо бы.