Чуть придя в себя, Купряшин, поправив свою одежду, что впервые не выглядела безупречно на нем, смятая в порыве нашей страсти, отошел от меня, нехотя выпуская из своих объятий, и поднял мою одежду, помогая мне всю её быстренько надеть, чтобы я не умудрилась простудиться в не сильно и отапливаемом помещении, что совершенно отошло на задний план в моей голове. Я уже почти полностью облачилась в костюм приличной студентки и сидела уже в одежде на столе, когда Гром опустился на колени, чтобы помочь мне с шнуровкой на обуви.

– Ну что, а теперь поедем знакомиться с матушкой? – Хитрый прищур и лукавая улыбка.

– Ну, Михаил Евгеньевич, если вы не боитесь гнева праведного и веника хлесткого. – Я улыбалась в ответ.

– А что же, расклад только такой? – Немного серьезной озабоченности во взгляде.

– Мой собственный профессор в ухажёрах окажется не столь шокирующим, как человек, на похоронах которого она держала свою дочь за руку. – Кривая дрогнувшая улыбка. Гром поднялся с колен и приблизился ко мне, нежно целуя меня и обнимая.

– Всё будет хорошо, Мир. Теперь у нас всё будет хорошо. Я позабочусь об этом.

– Я знаю. – Я верила каждому его слову, потому что чувствовала искренность его сердца в обход тех слов, что он произносил. Я знала, что у нас действительно всё будет хорошо. Я была счастлива.