- Эй, ну что сразу за угрозы? – Симонов насупился. – Что за отношения такие, построенные на шантаже? Чуть что сразу Юльке жаловаться.

- Должны же и у меня быть хоть какие-то рычаги давления.

- Да тебе вообще в руки давать ничего нельзя, ты ж и это сломаешь.

- Эй! – Я стукнула кулаком в плечо друга.

- Вот! Об этом и говорю! Ты ж и меня так сломаешь! – Антон потёр ушибленное место, а потом выдал ехидную улыбочку. – Я тоже Юльке могу пожаловаться.

- Она скажет, что тебе мало и еще и добавит сверху. – Я поднялась из-за стола и перекинула свою сумку через плечо.

- Вот же ж умудрились спеться. – Симонов тоже поднялся и с неохотой поплелся за мной. – Что у нас сейчас?

- Теория… - Я сразу поникла, без Купряшина всё было как-то неправильно.

- Опять замена?

- Да откуда мне знать, он же не отчитывается передо мной.

- А жаль, было бы неплохо иметь ручного профессора. – Антон мечтательно закатил глаза к потолку. – Может его начать шантажировать?

- С дуба рухнул?! – Я в ужасе увеличила глаза. – Ты чего несешь-то, дурень? Это ж всё, блин, по секрету!

- Да ладно, я же шучу. Чего ты распаниковалась-то? - Одногруппник толкнул дверь в аудиторию и резко остановился на пороге, отчего я впечаталась носом в его спину. - Опачки!

- Что ты застыл-то, дурень? - Я потерла ушибленный нос и выглянула из-за плеча Антона, чтобы посмотреть, что же там его так впечатлило, и от неожиданности и удивления раскрыла рот. За преподавательским столом сидел невозмутимый Купряшин. Моё сердце лихорадочно забилось в истеричной пляске, к лицу резко прилила краска, несмотря на ноябрь месяц за окном и за паршивое отопление в универе, мне вдруг стало ужасно жарко. Преподаватель лениво поднял взгляд своих черных глаз, которые - уверяю! - блеснули, остановившись на моей персоне, а затем улыбнулся уголком рта, приглашающим жестом руки указывая нам на свободные парты в первом ряду. Антон, словно не заметив этого молчаливого приглашения, проследовал в дальний угол, туда, где обычно восседала я в одиночестве в самом начале года, пока еще настырный одногруппник не оккупировал всё моё личное пространство своей самодовольной персоной. Купряшин чуть сощурился, прожигая дыру в спине Симонова, а потом ответил лёгким кивком на моё приветствие - в аудитории уже частично собралась наша группа, так что кидаться куратору на шею я никак не могла себе позволить, а потому смиренно поплелась за Антоном уже закинувшим свой рюкзак на стол.

Ближе к началу пары в аудиторию начали стекаться мои немногочисленные в связи с отсутствием куратора одногруппники, которых я с каким-то кровожадным удовольствием отмечала в своем недоделанном горе-журнале, предназначавшемся для Купряшина. Заходившие в ужасе смотрели на профессора, тут же хватаясь за телефоны и начиная строчить кому-то послания, видимо тем, кто решил, что преподаватель на замену не достоин их внимания. Я злорадно улыбалась, пока не заметила, что куратор внимательно следит за моей реакцией, еле сдерживая подступающий смех. Мне стало так неловко и я, покраснев, уткнулась лицом в лежащие на столе руки, надеясь, что мне никогда не придется больше поднять головы. Прозвенел звонок, загоняя спешащих вернуться прогульщиков, и Купряшин поднялся из-за стола, обойдя его и, сложив руки на груди, присел на столешницу напротив и окинул всех собравшихся внимательным взглядом, еле заметно улыбаясь.

- Всем здравствуйте! - Профессор чуть перегнулся через спину и достал со стола позади себя журнал лекций, проведённых в его отсутствие. - На сегодня у вас было запланировано промежуточное тестирование… - В аудитории разочарованно загудели, Купряшин усмехнулся и отбросил журнал обратно. - Но я решил, что мы отложим его на следующее занятие, а сегодня немного поболтаем.

- Михаил Евгеньевич! а где вы пропадали? Выглядите уж слишком довольным. - Среди ребят прошел довольный смешок, на что куратор картинно оскорбился, прижав руку к груди.

- Я собирался поболтать с вами об экономике, а вы сразу меня обсуждать, какой кошмар. Но лучше так, чем за спиной, ладно уж, давайте свои вопросы, постараюсь ответить без утайки. - Мои глаза широко распахнулись от этого его заявления, с ума что ли сошёл?

- У вас произошло что-то приятное? - Довольные этой непринужденной обстановкой студенты начали свой допрос.

- Определённо. - Купряшин, метнув на меня секундный взгляд, довольно расплылся в улыбке.

- Расскажете, что это? - Да что ж вам приспичило-то допытаться до всего, а?

- Я добился того, чего хотел последние десять лет точно. - Антон рядом со мной фыркнул, а я недовольно прищурилась, добился, значит? Ну-ну.

- Чего или всё-таки кого? - Девицы с передних парт, словно их смутил собственный вопрос, поприкрывали ладошками лица, жеманничая и стреляя в профессора глазками.

- Провокационный вопрос. - Купряшин, как сытый кот, растянулся в довольной улыбке. - Допустим “чего”.

- И чего же?

- Вы обещали без утайки!

- Хотим больше подробностей! - Мои одногруппники наперебой возопили после слов куратора.

- Тише-тише, расскажу я, расскажу. Я отсутствовал так долго, потому что заканчивал курсы повышения квалификации, и теперь я, если это вообще могло быть возможно, стал ещё умнее, чем прежде. - Я не сдержалась и засмеялась, не успев прикрыть себе рот. Профессор с укором глянул в мою сторону. - А вот это сейчас было обидно, Миронова. - А потом, сменив наигранный гнев на милость, куратор улыбнулся. - Извинения прибереги на потом, после пар жду тебя у себя в кабинете. - По аудитории прошелся смешок.

- За что? - Я надулась.

- Не “за что”, а “почему”.

- И почему?

- Потому что ты, Миронова, староста, которая будет мне рассказывать о том, что тут творилось за месяц моего отсутствия. - Купряшин, резко оглядев аудиторию, вдруг хлопнул в ладоши. - Ну а теперь поболтаем о более интересном, чем моя личная жизнь. Сейчас я буду узнавать у вас, кто филонил на заменах и что вы усвоили из материала, чтобы успеть впихать в ваши головы нужные знания до конца сегодняшней пары. Приступим!

С горем пополам мы смогли ответить лишь на треть вопросов, заданных преподавателем, отчего он посматривал на нас с таким хитрым прищуром, что ни у кого не осталось никаких сомнений о том, что на тесте нам всем не поздоровится. После опроса-допроса Купряшин принялся атаковать нас знаниями, заставляя нас делать заметки с параграфами, в которых мы найдем недостающую информацию, которую не успеем пройти до конца занятия. В аудитории стояла гробовая тишина, нарушаемая лишь скрипом ручек по бумаге, да чертыханиями тех, кто не успевал что-то записать. После занятия я, провожаемая недоуменными взглядами Симонова и куратора, выбежала из аудитории в тройке лидеров, надеясь, что на следующей паре по депрессивной экологии смогу унять своё волнение от неожиданной встречи с Купряшиным, к которой я не была готова, хоть и ждала ее так долго. Досидев до конца учебного дня, совершенно не слушая преподавателя и ничего не записывая, я направилась к кабинету куратора, по дороге пытаясь отделаться от привязавшегося за мной Симонова, решившего, что он просто обязан выступить моей нянечкой-компаньонкой, что будет блюсти мою честь в присутствии этого аморального Купряшина, каковым он теперь представлялся в глазах одногруппника. На пороге я замешкалась, подзуживаемая наставлениями друга, но всё же, набрав в лёгкие побольше воздуха, занесла руку, чтобы постучать, когда дверь внезапно открылась, и куратор, высунув в коридор нос и увидев, что никого кроме нас двоих нет, легонько ухватил меня за воротник кофты и втянул внутрь кабинета, бросив Антону, чтобы тот быстренько исчез, а затем закрыл за нами дверь, провернув ключ в замке. Я даже не могла сказать почему испуганно застыла на месте, боясь пошевелиться, еще не разобравшись в том, что мой сумасбродный преподаватель решил устроить, как он, не сказав ни слова, просто приблизился ко мне и, наклонившись к моему лицу, поцеловал. И в этот момент я поняла, что слова действительно не сильно и нужны, откликнулись на ласку любимого человека и растворившись в той нежности, которой он со мной делился.