Кстати, а еще я узнала от своих сопровождающих, что река, протекающая внизу, называется Стикс. Прикольно, правда? Согласно легендам в мире живых Стикс — это ядовитая и опасная река, которая протекает под землей и символизирует первобытный ужас и мрак, из которого возникли первые живые существа. С древнегреческого слово Стикс переводится как чудовище. Что ж, по крайней мере это объясняет наличие здесь большого количества всяких описанных тварюшек, поселившихся у берегов. А вот поток душ на верхнем уровне, затягиваемый в небесную воронку, местные прозвали Летой. Если я все правильно помню, то всего один глоток из реки забвения лишает памяти и растворяет все воспоминания, словно кусок сахара в кружке чая. Все умершие обязаны испить из нее. Лишь немногие избранные могут избежать такой участи. Отсюда и выражение «кануть в Лету» означающее забвение и полное исчезновение. Но, вроде бы, воды обоих рек не действуют на божественных существ. И я не потеряла память, в отличие от Уайлда, “искупавшись в Лете”. Странно...

Тишину нарушало множество подозрительных звуков, вроде стрекотания, щелчков, скрипов, цоканья, клекота, чавканья, урчания, плеска и бульканья в реке на дне, а еще то и дело на границе зрения или далеко впереди проскакивали различные подозрительные силуэты вроде гигантской многоножки или прыгучей твари с одним красным глазом и длиннющим языком, липнущей к потолку и стенам. Мои спутники как-то неосознанно начали жаться ко мне поближе, с опаской смотря по сторонам, и даже хомякоид не пер аки танк, а перешел на крадущийся шаг, изогнув хвост так, что со стороны напоминал беременного скорпиона.

— Никогда не видела столько монстров, — напряженно распушила хвост Кэт и прижала ушки, то и дело оглядываясь. — Кажется, что все обитатели подземелья разом решили прогуляться.

— Может быть их что-то привлекло?

— Или кто-то... — посмотрела на меня с намеком Дафна.

— И что же я по-твоему не так делаю? — вопросительно изгибаю бровь, посмотрев в глаза.

— Н-ничего, – ожидаемо отводит та взгляд. — Просто ваш свет настолько ярок, что завлекает их, как лампа мотыльков.

— Мой свет?

— Мисс Фри, в вас столько энергии, что в наших глазах кажетесь звездой с неба, — объяснил мне Марти, видя мое непонимание. — Вы бы хоть немного приглушили свою ауру. Нам даже смотреть на вас тяжело, словно на солнце щуришься. И ваша энергия привлекает всех окрестных обитателей, что довольно опасно. Пока монстров мало, то они не станут нападать, но когда их число станет достаточно большим, то они набросятся на вас всем скопом и не посмотрят на то, что сил убить вас ни у кого не хватит даже объединившись.

— И какой смысл в этой стратегии? — сегодня определенно туплю.

— Дело в шансе, — ответила фурри. — В аласторов и прочих монстров превращаются те, кто утратил всякую надежду, не желает больше бороться и сдерживать собственную тьму. Но не все из них при этом теряют разум. Они все знают, что напав на существо уровня Гаруды они скорее всего погибнут, но от всех сразу отбиться вы не сможете, поэтому некоторым может повезти. Достаточно всего лишь одной капли вашей крови либо же пряди волос, чтобы с помощью энергии в них сбросить с себя узы проклятья. И достаточно многие готовы пойти на авантюру, если есть хоть малейший шанс на успех покинуть это место. И именно поэтому многие из нас уходят в самоубийственное путешествие в пустыню, надеясь отыскать там оброненные Гарудой перья.

“Что-то мне это напоминает. Кажется, Рух постоянно какие-то странные перья оставлял, но они исчезали спустя сутки”.

Намекаешь, что он брал их у Гаруды, Кира?

“Не, такую возможность даже я вообразить не могу! Просто странно это все... Не из себя он же их выдергивал, верно? Пусть этот мужик до безобразия странный и подозрительный, но павлиньего хвоста у него как-то не замечала. А тут вдруг выясняется, что существует один мудак, способный превращаться в птицу. Не кажется ли тебе, что эти двое могут как-то быть связаны между собой?”

Если, конечно, сам Рух не обзавелся парой лишних пернатых конечностей, а то меня всегда настораживала его манера появляться, когда меньше всего ждешь, и псевдоним у него больно уж говорящий сам за себя. Я даже удивлюсь, если этот белобрысый ничего не знает об Гаруде. Кстати, насколько я успела заметить, этот местный парень тоже имеет светлые волосы. Только они не белоснежно-белые, как у моего знакомца, а серебристые, будто... седые; у Руха глаза серые, а не голубые. Жаль, что больше ничего увидеть не смогла, но и уже этих незначительных деталей хватает, чтобы понять, что эти двое не одно и то же существо.

— Сюда, — указали мои спутники на заросший густой паутиной лаз в скале. – Это тайный проход в наше поселение.

Я с сомнением посмотрела на черное зево, отмечая внутри множественное стрекотание и стук хитина насекомых, затаившихся внутри. Очень. Больших. Насекомых.

“Э... Э! Стоять! — завопила Кира, не обделенная инстинктом самосохранения, когда я чуть было не шагнула послушно вперед. — Разбежались! Пускай первыми идут! Мне этот лабиринт напоминает обитель плотоядного паука из Властелина Колец, что ловит хоббитов возле Мордора, и потому никакого доверия не внушает!”

— Только после вас, — обернувшись, донесла я ее слова до остальных, и пропустила их вперед. — Судя по количеству паутины и не скажешь, что этой дорогой часто пользуются.

— Это правда. Когда мы увидели ваше отражение в реке Стикс, то наш лорд послал нас самой короткой дорогой, чтобы отыскать вас прежде, чем это сделают остальные и в особенности Гаруда, — Кэт немного притормозила и посмотрела на меня с подозрением: — Это тайная тропа, о ней знают только те, кому позволено покидать поселение, но и их немного. Вы говорили, что встречались с ним, но при этом выжили. Вы победили его?

В каменном коридоре было довольно тесно, но ширины вполне хватало, чтобы два некрупных человека могли разминуться, но стен старался никто не касаться. Они просто кишели различными ползучими гадами, стремящимися заползти под одежду. Освещение еще более скудное, чем в остальных местах, потому что светящихся грибов и плесени здесь было очень мало. Только к своему удивлению я отметила, что по прежнему могу ориентироваться практически в полной темноте. Кажется, будто сам воздух вокруг меня наполнен сияющими частицами, оседающими на твердые поверхности, отчего я могла видеть их очертания довольно четко и ясно.

— Нет, — разочаровала я их, старательно уворачиваясь от шали пыли, которая рядом со мной почему-то начинала колыхаться и подниматься, словно на теплом восходящем потоке. — Я не побеждала Гаруду. Мне бы на это просто не хватило сил. Тем более, что наша, так называемая, встреча произошла по его вине. Гаруда набросил на меня нити, называемыми вами проклятием смерти, и утянул меня вниз. Мы немного поговорили, после чего он просто ушел.

— Просто так? — не поверили мне остальные, встревоженно переглянувшись между собой. — Вы уверены? Обычно Гаруда никогда не оставляет свою добычу и не оставляет никого в живых.

“Да мне похрен, что они там думают. Мудак свалил и ладно, – привычно пробурчала Кира в ответ на их настороженные вопросы. – Лучше пусть скажут, как могли меня сразу в двух местах видеть”

— Что значит, вы увидели мое отражение в Стикс? Она же в подземном мире протекает, а не в городе мертвых, куда меня выкинуло.

Впереди раздался пронзительный визг, рык и звуки борьбы. Я напряглась, готовясь к бою, но когда приблизилась к месту событий, то увидела только чьи-то длинные конечности, как у кузнечика, деловито утаскиваемые хомякоидом в одно из ответвлений коридора, подальше от любопытных глаз.

“Никогда не злите хомячков”, – передернуло Киру, когда как я заметила, что никто из моих спутников не обратил внимания на это нелицеприятное событие, будто для них это самое обычное дело.

— Это так. Но тут есть одна сложность. Понимаете, когда кто-то умирает, то его душа омывается в водах Леты, чтобы очиститься от мирских забот и подготовиться к перерождению. В это же время в реке Стикс появляется отражение этой души. Вернее, ее мрачная сторона, из которой потом может появиться новый монстр.