Угроза выветрилась из зеленых глаз, сменившись недоумением, когда снова скрестились с небесно-голубыми. Более того, тринадцатиметровая черная рептилия сконфузилась от неожиданной словесной атаки, порядком сдувшись. Чтобы скрыть сей неприятный факт, он снова принялся шелестеть своей броней, когда выудил из колец кончик хвоста и положил на него голову, сразу став весь таким задумчивым.

— Мне откуда з-с-снать? — демонстративно постучал кончиков хвоста по стеклу спустя полминуты, решив ответить. — Мне нич-ч-чего не с-с-сообщ-щ-щают и передо мной не отс-с-сч-ч-читываютс-с-ся за с-с-свое отс-с-сутсссвие на пос-с-сту.

— Ну мало ли, вдруг ты видел или слышал что-то подозрительное? — прошелся вдоль стекла Сэм, считая шаги от одного края свернувшегося нага до другого. Насчитал пять шагов, прежде чем развернулся. — Или вдруг ты их съел всех тайком? И сейчас ты мне зубы заговариваешь, потому что я на очереди?

— Даже ес-с-сли бы и с-с-съел, то переварить вс-с-се равно бы не с-с-смог, — вновь прикрыл глаза заключенный, словно боролся со сном. — Уходи, — повторил змей более требовательным тоном. — Я вс-с-се равно тебе нич-ч-чего не с-с-скажу.

— Что? Вообще ничего? — уточнил полицейский, даже и не думая никуда двигаться.

Возникло, правда, некое слабое тяготение, как когда голод манит к холодильнику, но Сэм отмахнулся от “зова”, будто от надоедливого насекомого. Здесь интереснее. Потому, пользуясь случаем, пока его никто не выгоняет (из офицеров, ведь на просьбу нага ему как-то по боку), волк решил сам “попытать” немного заключенного о его жизни и виде в целом. Все равно же утром влетит от капитана, ведь камеры никто не выключал. Наверное. Довольно странно, что сюда до сих пор больше никто, помимо него, не явился, обнаружив отсутствующую на посту охрану.

Сам же змей выглядел немного прифигевшим, когда понял, что нагрянувшая к нему наглая скотина снова полностью игнорирует его требование свалить от греха подальше.

— Так ты точно ничего не можешь сказать насчет своей охраны?

Сэм обнаружил одиноко стоящий у стенки в углу стул для тяжеловесов, который для него был таким же большим, как нормальный для маленького ребенка. Но, к счастью, довольно легкий. Выдвинув его в центр комнаты, волк запрыгнул и с удобством расположился на сидении, едва не развалившись в нем.

Наг внезапно понял, что тот не намеревается никуда уходить, пока не вытрясет из него всю душу своими допросами, потому поспешил притвориться спящим.

—Эй! Не притворяйся, что не слышишь меня! За пятнадцать секунд уснуть невозможно! — быстро раскусили его маневр.

— Ос-с-ставь меня в покое, ш-ш-шумный детеныш-ш-ш, – приоткрыл один глаз чешуйчатый. — Я ус-с-стал. Мое с-с-сос-с-стояние не рас-с-сполагает на пус-с-стые раз-с-сговоры!

— Состояние? – удивился Сэм. — Ты ранен? Отравился? Заболел?

— Прос-с-сто оч-ч-чень хочу с-с-спать, — недовольно прошипели в ответ, скрывая голову. — Оч-ч-чень холодно. Я впадаю в с-с-спяч-ч-чку.

— О! Как барсук? — заинтересовался посетитель и повел плечом. — Странно, а по мне здесь совсем не холодно. Стоп, похоже я понял! – соскочил с насиженного места и осторожно прикоснулся лапой к стеклу. — Да у тебя там околоминусовая температура что ли?! От такого даже меня в дрожь бросает, хоть я и из полярных буду, а как холод отразится на хладнокровном? Ты лишь впадаешь в спячку и все?

— Пока да... – тихо ответил заключенный. — Но я не з-с-снаю, ч-ч-что с-с-со мной с-с-случ-ч-читс-с-ся дальш-ш-ше, потому ч-ч-что никогда не с-с-сталкивалс-с-ся с-с-с з-самороз-с-сками.

— Низкая температура опасна для тебя? — погладил стекло волк. – Ты можешь замерзнуть до смерти?

— Мне не поз-с-сволят умереть так прос-с-сто, нич-ч-чего не уз-снав. Эта температура идеально подобрана ваш-шими, ч-ч-чтобы меня удержать. Я с-с-слабею от холода, как и любой наг из-за з-самедления метаболиз-сма, но я с-с-спос-с-собен с-с-сопротивлятьс-с-ся какое-то время, потому ч-ч-что не с-с-совс-с-сем хладнокровен. Мое с-с-строение иное, — зевнул змей (но змеи же не умеют зевать?!). — Пос-с-сле ч-ч-чего впадаю в с-с-спяч-ч-чку на нес-с-сколько мес-с-сяцев. Ес-с-сли с-с-станет ещ-щ-ще холоднее или же анабиоз-с-с продлитс-с-ся дольш-ш-ше, то я, вероятнее вс-с-сего, никогда не оч-ч-чнусь... – под конец речи его голос совсем затих и превратился в бессвязное шипение.

Метаболизм? Анабиоз? Знание собственного строения тела и на основе этого знания выдвинуть предположение о своей дальнейшей судьбе? Для впечатления о плотоядных дикарях, какое произвели ящеры, этот змей знает уж больно много умных слов!

— С-с-сам в ш-ш-шоке, что с-с-скоту из-с-свес-с-стны эти понятия... — с трудом разобрал он фразу, заглушенную шелестом чешуек еще плотнее сжавшегося от холода чужака.

— Так, погоди! Не засыпай!

Заметив на стене некую панель, Рыкинс подошел к ней и, недолго думая, повысил температуру в прозрачной камере с 5 до 20°С.

— Ч-ч-что ты делаеш-ш-шь? — замер наг, сразу же перестав шелестеть чешуйками, и уставился на него прищуренным подозрительным взглядом.

— Ты же замерз, — сказал волк, как само собой разумеющееся, возвращаясь на стул. — А я, знаешь ли, не люблю, когда чувак, с которым я общаюсь, теряет сознание посреди разговора!

— Я тебя об этом не прос-с-сил, — с откровенным непониманием.

— Это моя собственная инициатива, — пару раз стукнул хвостом зверь, забросив лапу на лапу. — Когда уйду, то верну все, как было. Так что, тебе уже лучше? — забавно склонил мордашку, навострив треугольные ушки.

— Ты с-с-странный, — смерил его недоверчивым взглядом царь змей. — Тебе же хуже будет, ес-с-сли твой с-с-старш-ш-ший узнает, ч-ч-чем ты здес-с-сь занимаеш-ш-шьс-с-ся, — снова прикрыл глаза, опуская голову. — Твое прис-с-сутс-с-ствие не с-с-станет тайной. Ч-ч-что же нач-ч-чнетс-с-ся, ес-с-сли узнают, что ты мне помогаеш-ш-шь? — поднял одно веко наполовину, повернув голову этим боком, словно курица, и выглядел серьезно заинтригованным.

— Я и так огребу, придя без разрешения и не подняв тревогу, – вздохнул Сэм. – На целый год, небось, в архивы отправят разгребаться! Да и вообще, я же тебя не выпускаю! Просто немного поднял температуру! Что тут такого?

— До ч-ч-чего я низ-с-ско пал, раз-с-с удос-с-стоилс-с-ся жалос-с-сти от с-с-скота! — поднял глаза к потолку великан.

— Эй! – возмутился Сэм, выпрямившись на стуле.

— С-с-сможеш-ш-шь ли мне поверить, ес-с-сли я с-с-скажу, ч-ч-что прос-с-сто попрос-с-сил охрану уйти и они пос-с-слуш-ш-шалис-с-сь? — все с тем же заинтригованным взглядом.

— Вряд ли поверю, — покачал головой Сэм, полуразвалившись на стуле. — Просто попросил и все?

— Они выглядели оч-ч-чень ус-с-ставш-ш-шими, — змей изогнулся так, что со стороны казалось, будто тот пожал плечом (если бы оно у него было). — А мне вс-с-се равно отс-с-сюда некуда деватьс-с-ся!

— Откуда мне знать, что прямо сейчас кто-то не направляется сюда ради того, чтобы тебя выпустить?

— А мне откуда?

— Откуда мне знать? — Сэм понял, что заговаривается. — Вдруг ты сейчас с кем-то в сговоре из нашего участка? Вы ведь вербовали себе горожан, так может быть заодно и полицейского поймали? И это именно он усыпил охрану, чтобы тебя выручить!

— Ты без-с-сус-с-словно прав, детеныш-ш-ш, — лукаво прищурил зеленый глаз наг, поворачивая голову другой стороной. — С-с-среди ваш-ш-ших рядов ес-с-сть предатель и с-с-сейч-ч-час-с-с он вош-ш-шел ко мне в эту дверь!

— Что?! — чуть не свернул себе шею и не свалился со стула дернувшийся от неожиданности волк, резко обернувшись на выход. — Но здесь никого кроме меня нет! — выдал зверь, убедившись в правдивости своих слов.

— В с-с-самом деле? — деланно удивился чешуйчатый, притворившись, что тоже внимательно осматривается. — Неуш-ш-шели ош-ш-шибс-с-ся? Кто же тогда меня выпус-с-стит, а, детеныш-ш-ш?

— Уж точно нет я! — заверил Рыкинс, успокаиваясь. — И я не детеныш! Мне уже 23!

— И ч-ч-что я не так с-с-сказал, детеныш-ш-ш? — откровенно насмехался змей над своим посетителем. — Для наш-ш-шей рас-с-сы это воз-срас-с-ст, когда только входиш-ш-шь в подрос-с-стковый период.