Ну раз так...

— Что с тобой случилось? — повторил Ник, зная, что на этот раз она ответит без увиливаний.

— Меня заклеймили.

— Что сделали? — немного потупив, переспросил Ник. — Кто?

Пустое молчание было ему ответом. Не знает, значит.

— Объясни лучше, что значит “тебя заклеймили”?

Она протянула лапку, призывая себя коснуться. Было завораживающе наблюдать за тем, как исчезает в темноте выдуманная тобой реальность, а подушечка пальца скользит по шероховатой поверхности заостренного металла фаланги безликого среброглазого духа.

— Видишь эти нити? —спросила Ирина, когда он начал видеть ее истинную суть.

Ник кивнул, прекрасно видя, как ее тонкое и стройное похожее на робота пылающее в белом огне тело обвешано тонкими слегка светящимися паутинками, словно елка дождиком. Одна из каких паутинок как раз была перед его глазами, пересекая ладонь Войны. Было видно, как ниточка буквально въелась в темную поверхность, а белый огонь рядом с ней приобретает нездоровый серый цвет.

— Не трогай, — отдернула кисть Ирина, когда его пальцы едва не коснулись паутинки. — Эта гадость может прилипнуть к тебе тоже.

— Что это? — полюбопытствовал Ник, вновь касаясь девчачьей ладошки и превращая ее в горящую конечность безликого монстра.

— Не знаю. Но ты помнишь, как я их получила? — вторая конечность с заостренными “когтями” прошлась по груди с трескучим звуком, словно напильником по струнам. — Можешь догадаться куда они ведут?

Куда ведут?

Ник проследил взглядом несколько самых толстых, крепких и заметных веревочек, но так и не нашел, где у них конец. Просто на каком-то определенном промежутке ниточки становились прозрачными и исчезали. Все опутывающие тело паутинки находились в ослабленном состоянии и ничуть не стесняли движений, пусть и облепили, как вторая кожа. Но две ниточки от груди были натянуты и по ним даже танцевал белый огонь, утекающий куда-то в пустоту.

В пустоту?!

— Тебя что-то ТУДА тянет обратно?! — промямлил лис в шоке и получил утвердительный кивок. — Что? Как? Надо избавиться от этих веревок!

— От них не избавиться, Николас. Я уже пыталась.

Ее спокойный тон совсем не соответствовал той скверной ситуации, в которой очутилась. Права она была, попросив помощь со стороны. Но как ей помочь? Современная медицина вообще отрицает существование души, а снимать невидимые потусторонние путы с бесплотного духа пока не научились. Колдуна ей что ли какого найти или знахарку?

— Эти нити натянулись практически сразу же, как только я с тобой вернулась в мир живых, — стальные фаланги прошлись острыми кончиками вдоль горящих “струн”, извлекая из них низкий звук, но перерезать не смогли. — Полагаю, что это только начало и с течением времени остальные нити тоже натянутся, после чего мою душу затянет обратно в бездну. И больше оттуда я вернуться не смогу.

— Ты думаешь, что та тварь, что напала на тебя ТАМ, притягивает тебя обратно за веревочки?! Да как это возможно вообще?!! — у лиса началась паника.

Молчание. Ну да, конечно, что ей сказать в таком случае?

— Если учитывать разницу во времени между нашим миром и миром за гранью, то у меня еще есть возможность найти решение, — подумав, выдала она. — Могут пройти годы прежде чем меня выдернет из этой реальности и вернет туда, где мертвецу самое место. Для Вераса главное успеть выполнить задание вовремя, а что будет потом — совсем не важно. В конце концов на всех нас лежит проклятье смертности и окончим мы все одинаково. Верасу все равно, что с ним станет. Должно быть все равно.

— Должно быть? — прищурился на Войну лис, уловив заключенные в эти слова некий смысл.

— Да. Это теперь моя самая основная проблема, — кивнула Ирина. — То, что не свойственно Верасу. То, что мы всегда презирали. То, отчего Кира ослабла и не хочет ни с кем разговаривать. Я мертвец по духу и я... Начала бояться смерти.

— А если... — Нику неожиданно пришла в голову интересная идея.

— Нет. Невозможно достичь бессмертия, скачав душу на другой носитель.

Лис покосился на лежащую рядом лисицу, безучастно смотрящую на пробегающее мимо пушистое облачко на фоне голубого неба. Вообще-то он просто хотел предложить эту идею, а она, прочитав его не до конца сформулированную мысль, уже ее раскритиковала. Удобно, когда тебя понимают с полуслова, хоть и изрядно напрягает, что надо постоянно следить за своими мыслями. Не понятно, то ли она его околдовала, но когда он на нее смотрит, то не может думать ни о чем серьезном.

Высокая изумрудная трава ярко выделяла огненно-рыжую и темно-бурую шерстки двух одиноких зверьков, развалившихся в тени большого раскидистого дуба посреди травянистого простора, уходящего до самого горизонта.

Тишина, нарушаемая лишь шелестом волнуемой ветром травы и поскрипывание ветвей над головой.

Ник перевернулся на бок, приподнявшись на локте и едва ли не касаясь своей собеседницы, повернувшей голову на его движение. Он уже давно не обращал внимания на выдуманное им соблазнительное тело лисицы, да и вообще уже забыл как оно должно выглядеть. Глупо признать, но из всего, что он видел перед собой, его безумно привлекали только ее глаза. Уже не карие, а светящиеся мягким серебристым светом с множеством искрящихся звездочек на дне. Такие же, как и у ее души. В эти глаза хочется нырнуть и утонуть навсегда. Ему даже без разницы, что она говорит. Главное, чтобы все ее внимание было сейчас сосредоточено только на нем одном.

Волшебная.

— Но почему? — задал он первый пришедший ему на ум вопрос, когда заметил, что молчание между ними стало уже неловким. — Ведь если...

— Поскольку в мозге нет ни «запоминающих устройств», ни «образов» внешних раздражителей, а в ходе жизни мозг меняется под действием внешних условий, нет повода считать, что любые два существа в мире реагируют на одно и то же воздействие одинаково, — Ирина снова прочитала его мысли и принялась отвечать раньше, чем он договорил. — К примеру, если ты и я посетим один и тот же концерт, изменения, которые произойдут в твоем мозге после прослушивания, будут отличаться от изменений, которые произойдут в моем мозге. Эти изменения зависят от уникальной структуры нервных клеток, которая формировалась в ходе всей предыдущей жизни. Каждый из нас по-настоящему уникален, не только по набору генов, но и по тому, как меняется наш мозг со временем. Однако это также и угнетает, ведь это делает и без того трудную работу нейробиологов практически неразрешимой. Каждое изменение может затронуть тысячи, миллионы нейронов или весь мозг целиком, причем природа этих изменений в каждом случае тоже уникальна. Хуже того, даже если бы мы смогли записать состояние каждого из 86 миллиардов нейронов мозга и сымитировать все это на компьютере, эта громадная модель оказалась бы бесполезной вне тела, которому принадлежит данный мозг. В компьютерах хранятся точные копии данных. Они могут оставаться без изменений долгое время даже при отключении питания, в то время как мозг поддерживает наш интеллект, только пока он остается живым. Нет никакого рубильника. Либо мозг будет работать без остановки, либо нас не станет.

— Угу, не станет, — стукнул хвостом по земле Ник. — Совсем не станет, — он со стоном откинулся на спину и закрыл глаза лапой. — Ну почему религии оказались не правы, и после смерти нас совсем ничего не ждет кроме уничтожения?

— Проклятье смертности, — заявила Ирина таким тоном, словно объясняет ребенку очевидные вещи.

— Что еще за проклятье смертности? — парень вспомнил, что уже слышал от нее это выражение, но не придал ему никакого значения.

— Проклятье, наложенное Богом на все свои творения после грехопадения Адама и Евы, — снова посмотрела на небо лисичка. — С того дня тела всех живых обитателей планеты подвержены тлену, а их бессмертные души отправляются в Ад, если в течение жизни не впустили они внутрь себя Бога.

— Какого еще бога? — не понял Ник. — И кто такие Адам с Евой?

— Первая пара людей, которых Он создал по своему образу и подобию... — она нахмурилась. — Подобию? — ее мысли стали рваными, путанными и очень быстрыми, что было ничего не понятно.