— Как иллюзией?! — поразился Ник. — Я же сам видел, что она разговаривает! У нее собственное мнение, о котором ты ее спрашиваешь, и настоящие эмоции! Как она может быть просто твоей выдумкой?

— Верасы создаются из людей, чьи воспоминания уничтожаются под действием боли и нейростимулятора. По сути, нашу душу травмируют и доводят до края, создавая нечто похожее на путешествие в бездну, где личности стираются, — склонила она голову к плечу, спокойно наблюдая за округлившимися глазами лиса. — После чего в опустевшее сознание с помощью нейропрограммирования загружают новую полностью управляемую личность, не обремененную никакими нормами и запретами. Даже основные инстинкты и то претерпели изменения, отчего Верасы мало обременены самосохранением ради выполнения заданий, а из жизненных потребностей у нас теперь на первом месте всегда стоит необходимость убивать и подчиняться. Я идеальная машина для убийства без собственной воли, без интереса и без цели в жизни, кроме как цели в служении своему хозяину. А подчиняться Верасы могут только человеку, которому принесли свою клятву. Сама я ничего решить не могу и оттого беззащитна и ограничена в своих действиях. Мне скажут стоять — я простою на месте пока не умру от голода, не сдвинувшись ни на шаг. Скажут выпить яд или спрыгнуть с крыши — это тоже выполню без вопросов. Скажут спасти лиса любой ценой — я заплачу своей жизнью, чтобы выполнить поставленную задачу, даже если она кажется невозможной, — это уже было сказано с явным намеком и многозначительным взглядом на его рыжую тушку. — Таково мое истинное предназначение — исполнение приказов. Но без человека-хозяина Верасы ничего не будут делать. Если положить перед ними книгу или включить телевизор, то они не обратят на них внимания, чтобы себя развлечь или узнать что-то новое, как это свойственно для живых. Только после определенного приказа. В дополнение ко всему вышесказанному, Верасы одолимы неутолимой яростью и жаждой крови согласно заложенному в них основному инстинкту убивать. Приказы приказами, но даже они не всегда могли уберечь хозяина от нашедшего выход из ловушки клятвы сорвавшегося Вераса. Чтобы избегать подобных случаев и снижать уровень ярости нам необходимо ежедневно обеспечивать себя определенной дозой адреналина через бой или другое экстремальное событие. Подобная зависимость от постоянной необходимости нахождения рядом человека, который в любой момент может пустить тебя в расход, в конце концов утомила меня. Через несколько лет после моего создания выяснилось, что часть человеческих воспоминаний сохранилась, а вместе с ними и эмоции, несвойственные Верасам. И тогда я нашла выход, позволяющий избавиться от сдерживающих меня ограничений. Я собрала все воспоминания и эмоции от прошлой личности и создала из них собственного человека, которому я присвоила имя Кира Вольная в честь предыдущего владельца тела. На ее содержание я выделила значительную долю своего сознания и ресурсов, так что в нужное время она вполне способна заменить меня полностью, оставив в роли наблюдателя до того момента, пока не понадобится вмешательство Ирины. Теперь Кира стала моим контролером и ограничителем, искренне заботящемся о моей безопасности и дающая мне цели в жизни. В отличие от Вераса человек любопытен и умеет радоваться жизни. Но сама по себе Кира существовать не может, так что данное явление разделения сознания не является полноценным раздвоением личности. Исчезну я — исчезнет и она, потому что, говоря компьютерным языком, является всего лишь дополнением. А вот если исчезнет только Кира, то я вернусь к своим “первоначальным настройкам”, — выделила она последнюю фразу пальцами-кавычками, после чего снова замолчала в ожидании, сказав все, что хотела.

— Так значит ты искусственно созданная личность? — после длинной паузы Ник решил выделить для себя основные моменты, чтобы лучше осознать сказанное. — Ты являешься каким-то подобием компьютерной программы, занявшей место убитой опытами души?

— Не убитой, а очищенной и перезаписанной, — подправила его Ирина, выйдя из “режима ожидания”.

Тяжко ей наверное сейчас одной без выдуманной подруги.

— И если твоя Кира исчезнет, то тебе прямая дорога в дурку?

— Вероятнее всего пристрелят как особо опасный социальный элемент. Мои способности ведь никуда не денутся, а под неконтролируемым потоком эмоций я могу начать бросаться на каждого. Начнется резня.

— Эм, — нервно замаячил на стуле Ник, почувствовав себя крайне неуютно от подобной перспективы, — ладно, я понял, что с подружкой тебя лучше не разлучать.

Согласное молчание.

— Но ты сказала, что в потустороннем мире с тобой что-то случилось, отчего сейчас с тобой начали происходить не очень хорошие изменения. Что именно?

— Я едва не лишилась своей человеческой части, — ответила она с большим запозданием и явной неохотой. — Кира серьезно пострадала и потому баланс между нами нарушился. Отданные под ее руководство эмоции начали возвращаться ко мне, расшатывая мою стабильность, а сама она отказывается являться из-за страха. Этот страх начал передаваться и мне тоже.

— Какого страха? — тихо спросил Уайлд, пытаясь поймать ее ускользающий взгляд.

Снова молчание. По установившейся между ними телепатической и эмпатической связи Ник знал, что ей не хочется говорить по этой теме и ее раздражают его вопросы.

— Ирина? — наклонился к ней ближе парень, заглядывая с карие глаза. — Чего ты боишься? Не стоит опасаться, что я кому-либо расскажу, когда очнусь. Я просто хочу понять, что тебя так тревожит.

— Тогда поклянись заодно и в том, что вообще ничего из нашего разговора не станет известным остальным, — вдоль темной радужки заплясали фантастические маленькие искорки. — Иначе мне придется стереть тебе память, как и планировалось изначально.

— Ты хотела стереть мне память?! Моей амнезии тебе не достаточно что ли? — возмутился Ник, но почувствовав ее появившуюся решимость, быстро дал задний ход: — Ладно, ладно! Я клянусь что ничего никому не расскажу! Все равно никто не поверит в ту наркоманию, что со мной сейчас творится.

— Чем клянешься? – уточнила Ирина.

— А... Одного моего слова будет недостаточно? — начал строить тот из себя наивность.

— Клясться надо чем-то весомым, что не хочется потерять в случае невыполнения условий.

— Зуб подойдет?

— К примеру, Верасы клянутся своей жизнью, свободой или выполнением какого-то условия, но нам запрещено клясться своим обмундированием.

— Казенное?

— Снять оружие и броню Вераса можно только с его трупа. Если сумеют отменить самоуничтожение. Технологии обмундирования обгоняют свое время и не должны попасть в руки противников.

— Тогда-а-а... — серьезно задумался Ник, рассчитывая про себя чем бы таким можно пожертвовать, зная про свой длинный язык. — Клянусь, что если я что-нибудь когда-нибудь случайно брякну лишнее, то ты мне сотрешь память и я больше ничего не смогу рассказать. Ну как? Согласна?

Ирина молчала, погрузившись в расчеты. Ник чувствовал, как его предложение было встречено ею с большим возмущением. Она знала, что данная формулировка не означает, что лис готов лишиться памяти об разговоре с ней во время своей комы сразу же после первого оброненного лишнего слова. Наверняка он растреплет все в деталях Джуди или Девиду и только после этого сдастся в ручки явившейся разбираться человечишки. За ней также остается выбрать время выполнения своего приговора, который можно оттягивать бесконечно долго.

— Я придумаю другую формулировку, — не дождался от нее ответа Ник.

— Погоди, — вдруг оборвала его мысль Ирина, не переставая обдумывать его клятву со всех сторон. — Я считаю ее приемлемой.

— Правда? — удивился рыжий зверек.

Чего это она согласилась, когда нашла такой здоровый просчет? Он чувствовал, как его слова проходят через нее с сопротивлением, но по какой-то причине Ирина продолжает проталкивать идею, обходя заложенные в нее запреты. Так это простая формальность?!

— Мне запрещено позволять кому-либо вмешиваться в мое внутреннее состояние, — кивнула лисица. — Но я понимаю, что сама со сложившейся ситуацией не смогу справиться. А ты только что сам предложил прекрасный выход, который может позволить привлечь помощь со стороны.