— А если мотивы появятся?

— Волчок, я ведь вроде говорила тебе и не раз, что я в первую очередь солдат, — немного сердито и в тоже время устало сказала Кира. — Солдаты существуют на случай войны, но сами их не начинают. Потому что мы, в отличие от кабинетных жиробасов, никогда в жизни пороха не нюхавших, знаем цену мира. К тому же я русская. Оружие у нас служит для защиты, а не для нападения. Не было еще ни одной войны, в которой бы проиграл мой народ. За наше бесстрашие, силу духа и ярость в бою весь мир знает русских солдат, как ледяных демонов войны.

— Демон для демонов должен действительно вызывать уважение, — усмехнулся зверь, взъерошив ее затылок так же, как она любит делать ему. — Значит, принадлежность к определенной территории уже автоматически делает опасным противником?

— В России много приезжих и коренного населения, но это не делает их русскими.

— Не понял... Ты же говорила...

— Быть русским — это не национальность, а состояние души, постичь которое способен не каждый. Им можно только родиться.

— Какая жалость, что я родился волком, — притворно вздохнул тот.

— Ничего страшного, — как-то странно усмехнулась Верас. — Маты уже выучил, значит для тебя еще не все потеряно! Я тебя еще обкультурю!

— Звучит, как угроза.

Случайно он больно дернул ее за волосы, и Кира опять зашипела, схватив его лапу своей рукой. Той самой, которую ей змей прокусил насквозь, раздробив кости. Действительно, ей очень повезло, что конечность удалось спасти во многом благодаря удивительной способности Вераса исцеляться, но сейчас на ней красовались неприязненного вида рубцы. За гипсом этого видно не было, да и когда она только прибежала он как-то не заметил этого, сосредоточив все внимание на разукрашенном лице.

— Этого ведь потом не будет, правда? — осторожно взял он ее запястье, разглядывая еще не снятые швы.

Хуман заплатила своим здоровьем за их жизни и свободу, и оттого ему было неприятно видеть последствия такого поступка.

— А, это, — сказала она таким тоном, словно он указал на укус комара. — С такими травмами даже моя регенерация до конца не справится. Следы от них остаются на долгие годы, если не на десятилетия. Кости еще побаливают, но завтра, думаю, срастутся окончательно.

— То, что я тебе оставил... — еще удерживая ее запястье, провел он другой лапой вдоль линии шеи, где красовались покрытые запекшейся корочкой кривые полосы.

Кира заметно напряглась, прекрасно представляя себе, что вскрыть ей горло с такими когтями ничего не стоит, хоть и ничего в данный момент не указывало на агрессию со стороны зверя.

— Ммм, следы от когтей, как и от зубов, держаться долго. Неделю будет видно точно. Забей. Подумаешь, немного поцарапал, — вырвала она у него свою руку и отвела лапу в сторону. — Если бы я не дернулась, то ты бы мне ничего не сделал. Ни ты, ни лис, ни заяц, как бы вы тогда не храбрились и не пытались запугать меня. Уж я-то знаю точно, когда противник готов на убийство. Это видно по глазам. Другое дело, что ранить можно случайно от испуга.

— Ты могла хотя бы извиниться за все случившееся.

— Извиниться – это значит сложить с себя вину за свои поступки и жить в полной уверенности собственной непогрешимости до следующего косяка, ответственность за который тоже можно сбросить одним простым словом, — покачала головой хуман, вогнав его в тупик. — А что делать тому, кому ты бросаешься своими извинениями? Ведь лучше ему от этого явно не станет. Это сродни убийце, который приходит в церковь покаяться и уходит оттуда в полной уверенности, что теперь-то ему открыта дорога в рай, ведь он успел извиниться! Но разве он перестанет после это быть убийцей? Нет. Гарантирует ли это, что он после покаяния не убьет еще кого-нибудь? Тоже нет. Так что не проси меня извиняться. Можешь считать меня странной и старомодной, но за все свои поступки отвечать буду только я.

— Мы вернулись! — прервав ее, ввалилась довольная парочка, привлекая внимание початой бутылочкой с прозрачной жидкостью и ватными дисками.

— Ну, наконец-то! — не церемонясь, отобрала у них средство Кира.

Волкас едва успел разжать пальцы, чтобы не дернуть ее за волосы, как она уже улизнула назад к умывальнику.

— Другое дело, — довольная вышла она назад к народу, демонстрируя чистую кожу. — Только на спине не могу достать. Этот проклятый блеск, наверное, растекся до самой...

— Я помогу! — торопливо подскочила Джуди, прежде чем хуман успела сообщить, в каких местах растеклась декоративная косметика.

Кира кивнула и села на краешек дивана, подавая запрыгнувшей следом копше смоченный диск, а второй рукой убрала волосы, прикрывающие вырез на спине.

— Слушай, у тебя шерсть в молнию попала, — заметила Хоппс, легонечко дернув прядь на пробу.

— Ай! Не дергай, — Кира провела ладонью по спине снизу вверх, пока не нащупала проблему. — Вот шавки криворукие. Вытащи, только осторожно.

— Тут не вытащить, надо расстегивать, — зайчиха дернула молнию сильнее, но бегунок сдвинулся всего на пару зубчиков. — Мне сил не хватает.

— Ох уж эти женщины с их женскими проблемами, — Ник тоже вскарабкался на диван.

— Не царапайся, рыжий! — дернулась потерпевшая, когда он случайно задел ее кожу когтями.

Лис тоже проиграл в этой схватке. Остался последний кандидат.

Девид закатил глаза, понимая, что опять ему самому придется все разгребать. Его силы хватило в борьбе с заевшей застежкой. По крайней мере, половина пряди оказалась спасена, но дальше дело снова застопорилось.

— Мы, наверное, зайдем попозже...

Волкас тут же залился краской смущения, осознав, что их всех троих застукали заглянувшие в незакрытую комнату собаки. Со стороны казалось, что они были усердно заняты попытками раздеть одну молодую особу. И не играет роли, что это хуман, по круглым глазам свидетелей было видно, что подумали они явно что-то неприличное. Извращенки.

— А, это вы, — узнала догш Кира, когда волк отошел в сторону.

— Мы принесли вашу одежду, как вы и просили.

Карамельная показала сложенную человеческую одежду, а черная обувь.

Хуман кивнула и указала на кресло, откуда она до этого вытащила Ральфа, чтобы они оставили свою ношу там. Среди своих мучительниц этих двух она не видела, потому не стала высказывать какие-либо возмущения по поводу них.

— Брат сказал, что вас ожидают на ужине.

— Хорошо, — кивнула она и шикнула на Джуди, которая вновь дернула за волосы.

Собаки переглянулись и вновь посмотрели на нее, но при этом неосознанно косились на стоявшего около божества волка. Почему он постоянно рядом с хуманом трется? Да еще так непочтительно близко и совсем не боится высказывать ей замечания. Подозрительно.

— Мы бы хотели извиниться за поведение наших подруг, — шаркнула лапой светленькая. — Мы не ожидали, что их общество может быть вам неприятно.

— Не надо, мне уже все разъяснили. Это была очередная случайность, основанная на недопонимании, — девушка не была настроена на общение, что заметно в ее сжатых фразах, но вежливость настаивала хоть что-то узнать о своих собеседницах. — Как вас зовут?

— Оу, простите, — только сейчас заметили те свою оплошность. — Алия Кёниг, — представилась черная. — Элис Кёниг, — кивнула карамельная.

— Родственницы? — спросил выглянувший из-за спины Киры Ник.

— Троюродные сестры по материнской линии. В Семьях все ее члены так или иначе связаны разными степенями родства.

— Элис, ты троюродная сестра Ральфа и в то же время его невеста? — высунулась с другого бока хумана ушастая.

— Мы обручены с самого рождения. Таковы уж традиции среди чистокровных, что родители сами подбирают пару своим отпрыскам.

— Ммм, прямо как наша аристократия, — задумчиво обхватила пальцами подбородок Кира. — Но столь близкие родственные связи очень негативно сказываются на генофонде. Появляется очень много наследственных заболеваний. Как вы только не выродились?

— Порой приходится вливать свежую кровь со стороны, но это у нас не приветствуется, — ответила Алия. — Первое поколение от сторонней связи среди высших кругов считается “грязным”, но второе и последующее уже достаточно “очищается”, чтобы считаться достойным представителем Семьи.