В гараже звучал медленный печальный рок. Его негромко играл магнитофон, в который сверху была воткнута большая отвёртка с чёрной рукоятью. Клавиша воспроизведения в последнее время стала барахлить и отщелкиваться, поэтому Павел зафиксировал её остриём плоской отвёртки, загнав его в зазор между кнопками.
К гаражу друг за другом подъезжали мотоциклы тех, кого "Паук" решил собрать этим вечером. Они выстраивались в ряд перед воротами Укрытцева, а их наездники глушили моторы и заходили внутрь. Сергей весь день после встречи с Лагуткиной провёл, как в забытьи. Он был задумчив и раздражителен. Его мучали постоянные сомнения: правильно ли он поступил, разорвав с Аленой. Временами ему хотелось все отыграть назад, и избежать того неприятного разговора, но это было, увы, невозможно. Он настолько углубился в свои неприятные мысли, что вечерняя встреча совсем вылетела у него из головы, и он вспомнил о ней в последний момент. К гаражу Укрытцева "Сапер" прикатил последним. Его мотороллер неспешно проехал стройные ряды припаркованных мотоциклов и занял свое место в самом конце, рядом с запорожцем "Пельменя".
Он вошел в гараж, когда беседа о восстановлении "шмелёвской" шестерки была уже в самом разгаре. Попытавшись перешагнуть высокий порог, не сгибая коленей, он споткнулся и едва не упал. Услышав шум, все сидевшие вокруг "Паука" парни, прервали свою беседу и повернули лица к Харламову, а Павел соскочил с мотоцикла и метнулся к воротам, чтобы помочь ему войти. Сергей же ухватился рукой за стальной уголок, обрамлявший вход, тем самым избежав падения, и вошел внутрь без посторонней помощи. Он протянул руку Павлу, подскочившему на помощь. Тот пожал её, с сочувствием проникновенно глядя в усталые не выспавшиеся глаза "Сапера".
Вид его внушал жалость не только "Пауку", он поразил всех собравшихся. Бессонные ночи последней недели и переживания, которые Сергей испытал в минувшие сутки, изменили его до неузнаваемости. Он осунулся и побледнел. Красные глаза его смотрели на окружающих отрешенно и бессмысленно. На его лице, которое прежде всегда было живым и отражало постоянный мыслительный процесс, было теперь лишь выражение безразличия ко всему. Дополняла картину сильная хромота, которая издали бросалась в глаза.
Ошеломленный болезным видом своего друга, Укрытцев, как остолбеневший замер на месте и молча провожал взглядом Сергея, когда он медленно прошел к толпе, и стал здороваться с остальными.
«Мамонт» привстал с перевернутого ведра, на котором сидел, учтиво наклонил голову и слегка сжал руку Харламова, хотя обычно делал это до характерного хруста. «Друппи», сидевший в самом дальнем и темном углу в черной мотоциклетной люльке, не дожидаясь своей очереди, сам вскочил с места и подбежал к "Саперу" поздороваться. Он обхватил своей маленькой детской ручонкой с отстриженными до мяса ногтями горячую ладонь Сергея и заискивающе взглянул на него. Но увидев глаза Харламова, Храмцов немного отпрянул назад. Что-то испугало его в лице "Сапера". Оно было настолько бледным, что напомнило ему лицо покойника. "Друппи" увидел обреченность в белом неживом лике Сергея. Какой-то Злой рок отразился в нем, будто сама смерть прикоснулась к его образу и оставила на нём свой отпечаток. Испуганный рыжий паренек, поздоровавшись, поспешил вернуться в свой угол и во весь оставшийся вечер старался больше на Сергея не смотреть.
Следом за ним "Сапера" поприветствовал "Шмель". Он привстал с собранной наспех из всякого хлама скамейки всем своим тучным телом, протянул пухлую ладонь с короткими пальцами, похожими на сосиски и сел обратно, особо Сергея не разглядывая. Вид он и сам имел не важный. Он был угрюм и напряжён. И видимо собственные проблемы тяготили его в тот момент больше, чем проблемы остальных.
Далее посыпались приветствия сидевших на противоположной стороне от мотоцикла ребят. Первым его поприветствовал «Пельмень», который с сочувствием осмотрел "Сапера" с ног до головы перед рукопожатием… Из-за мотоцикла блеснула его голова, и удивительно холодная рука с силой сжала кисть Харламова. Затем его поприветствовал "Филин". Он буднично хлопнул своей ладонью о ладонь Сергея и повернул лицо к "Пауку". Видимо Харламов своим приходом оборвал разговор на чем-то интересном и "Филину" не терпелось дослушать его и сказать что-то важное от себя.
Бок о бок с ним сидел "Бита". Он был одет в больничную одежду, в которой Сергей видел его утром, и обут в домашние тапочки. Он пришел к "Пауку" пешком, покинув больничную палату. Сергею он в знак приветствия быстро махнул правой рукой, и с улыбкой сказал: "Здоровались утром…"
– Ты из больницы ушёл? – изумился Харламов.
Дробилин лишь довольно кивнул в ответ.
– А тебя не хватятся?
– Нет, вечерний обход уже был, а бабке вахтёрше – до фонаря. Мимо нее все ходят туда-сюда. Она то спит, то вяжет носки, то читает книжку про "Чапаева", – ответил Антон, помогая другу усесться рядом.
– Так на чём я остановился? – усаживаясь верхом на мягкое кожаное сидение своего мотоцикла, уточнил Павел.
– На автосервисе, – напомнил "Филин" ни на секунду не спускавший с Павла своих ввалившихся глаз.
– А, точно! Автосервис… У "Пельменя", есть друг в автосервисе, который красил "Сапёру" мотоцикл. Ты не разговаривал с ним, Санёк?
Пельмень задумчиво почесал затылок и привстал с места. Глаза его бегали, переводя взгляд то на Укрытцева, то на «Шмеля».
– Газговаривал… Он готов помочь. Может сделать все аккугатно и в сжатые сгоки. Батя твой не заметит ничего. За габоту свою возьмет символически… Можно уболтать его вообще за бесплатно. Потом сочтемся с ним как-нибудь. Но есть одна загвоздка…
– Какая? – заерзал в нетерпении "Шмель".
– Я описал ему состояние твоей "Шахи" и он сказал, что нужны запчасти. Кгылья, капот, фагы, гешетка и бампег – это по-любому. Помимо этого возможно гадиатог и что-то ещё. Запчасти стоят денег и бесплатно он их достать не сможет…
«Шмель» сморщился и, склонив голову, потер лоб правой ладонью. Он был нервозен, и весь вечер теребил в руках одноразовую зажигалку, ерзал на скамейке и облизывал высохшие запыленные губы.
– В том-то и беда Санек, что у меня их нет. Денег-то. Может ещё какой-то выход есть?
"Пельмень" опустил глаза и пожал плечами.
– У тебя, "Паук" барыги вроде знакомые есть, которые перекупкой запчастей занимаются. Может они смогут продать все необходимое? По дешевке, и, возможно, в рассрочку.
– Должен тебя огорчить, "Шмель", – вздохнул Укрытцев, – но мои барыги специализируются чисто по мотоциклам. Вот если б ты мотоцикл разбил, то – без проблем. Да я бы тебе сам любую зап. часть нашел. А по машинам работают люди более высокого полета… И у меня таких знакомых нет.
– Плохо, плохо, – пробормотал Никифоров и облизал высохшие губы, – А сколько денег нужно примерно?
– По самым скгомным оценкам, не меньше 8 – 10 тысяч. А то и больше… Точно можно будет сказать после того, как тачку пгигонишь посмотгеть… – ответил "Пельмень".
– Плохо, плохо… – повторил "Шмель", раскачивая от волнения своё тучное тело вперёд – назад, – Столько мне не найти в такой короткий срок… Даже если мотоцикл продам, не хватит. Неужели никакого выхода нет? Хоть в петлю лезь! – с отчаянием протянул он и закрыл лицо ладонями.
– Нам бы твои проблемы! – внезапно огласил гараж Харламов, и в голосе его прозвенели нотки презрения.
– А у вас что стряслось? – изумился Укрытцев, который в двух словах слышал о произошедшей аварии из уст "Друппи". В ответ Сергей и Антон наперебой принялись рассказывать всем окружающим о постигшей их беде. Харламов рассказал подробно об обстоятельствах аварии и первом разговоре с двумя громилами, а Дробилин описал утренний визит "Гасана" и "Пластилина" и второй разговор с ними. Укрытцев тихо закурил сигарету, сделал пару глубоких затяжек и назидательно сказал:
