Следующая ситуация.

Перерыв между парами. Я пачкаю ручкой оборот тетради. Слушаю музыку. Отдыхаю от физики, в то время как «лобстеры», собравшись вокруг парты, решают интереснейшую задачу по той физике, от которой я так пытаюсь отдалиться на время перерыва. Им правда интересно. Это меня и пугало. Самое печальное, им ничего не светило кроме работы по специальности. Ни бизнес, ни политика, а уж тем более шоу-бизнес. Ведь как говорил мой отчим: «Чтобы быть успешным в политике и в карьере, необходимо просто быть дерьмом. Предавать и сдавать всех, начиная родными и заканчивая случайными знакомыми. Именно поэтому без угрызения совести с удовольствием бы разрядил пулемётную ленту в наших депутатов, потому что каждый из них и плаценты матери не стоит. Стрелял бы, пока ствол не начнет плавиться. Если же ты просто хочешь заработать, иди и работай. Хочешь иметь больше денег – иди учиться. Если хочешь, научишься предавать и изощрённо воровать, и у тебя никогда не будет потребности в деньгах». И я верю его словам. Они не способны пойти по головам. Кишечник тонковат – обидеть кого-либо! Глупо жечь костёр у своих ног.

Мне приходилось терпеть юмор этих мастеров. Их тощие задницы, но толстые очки. У них броня шириной в их гениальность, им отчисление не светило из-за одного только вида. А меня могли выгнать даже до первой сессии. Вот я и давал им пищу для мозгов в виде своих домашних заданий. И если один из них получит Нобелевскую премию, то я гордо заявлю: «Я внёс свою лепту в становление этого высокоуважаемого мудака!»

Все же общаться с «лобстерами» приходилось. Временами срывался на них, временами даже находили общие темы, и они казались не такими занудными, какими, по сути, были. Я же помаленьку начал обрастать знакомыми в общаге. До сих пор помню двух пацанов, которые, что один, что другой, завидев меня за километр, радостно бежали ко мне и энергично трясли руку, расспрашивая, как мои дела. Я же всеми силами пытался не выдать ни словами, ни действиями, что я их не помню, даже не знаю, кто они. До сих пор понятия не имею, кто это был, но парни были рады меня видеть, и я подыгрывал им. Возможно, я задавал им хороший тон бодрости и радости, иными словами – делал их день. Да ради бога! Мне что, жалко? Пацаны меня веселили всегда, без исключения.

Необходимо рассказать ещё про одно знакомство, потому что впоследствии этого человека стало очень много в моей жизни на протяжении всей учёбы.

День был совершенно обычный. Один из многих дней, когда не происходило ничего, да и не могло произойти, потому что не удивило бы ничего. Скучный до колик в животе и безрадостный до сухости во рту. Я валялся на втором ярусе кровати, сменив сотню положений «лечь поудобнее», пытаясь дочитать бесконечно нудную, как весь день (да как вся жизнь!), главу очень закрученного романа. Глава не заканчивалась, я злился на автора, но не собирался сдаваться под конец книги.

Лёжа на спине поперёк кровати, я задрал ноги на стену, голова свисала с кровати. Я уже хотел очередной раз переменить позу – голова наливалась кровью и начинала болеть…

Входная дверь с грохотом открылась, и в комнату въехала девушка на велосипеде (напомню: пятый этаж); просвистев мимо меня, она врезалась в стол. Я, не двигаясь, смотрел на неё сверху вниз, она же для меня была снизу вверх перевёрнута. Девчонка, хохоча, начала болтать и извиняться перед соседом. Тот растерянно что-то лепетал, даже не прожевав бутерброд. Девица, не переставая противно хихикать, выкатила велосипед, не сказав мне ни слова. Сосед проводил её до выхода, чуть поболтал с ней и попрощался. Я опять уткнулся в книгу.

Неспроста мы впервые встретились при таких обстоятельствах. Это существо с шилом в попе доставало меня ещё долго. Она врывалась обычно тогда, когда её никто не ждал и не хотел видеть. Хохотала, устраивала бардак и так же неожиданно уходила. Как-то раз я даже захотел её успокоить, разжалобив: девушка ведь, будущая мать и т. д. … так что должно сработать. Я взял гитару и со скорбью, присущей всему еврейскому народу, начал петь «Северный ветер». Песня довольно грустная, не для слабонервных, описывает похороны любящей жены и заботливой мамы. Ребёнок не понимает, что происходит, «почему мама спит…», а отец отвечает «нет, мой малыш, мама больше не встанет…». На этой строчке в абсолютной тишине я услышал хруст яблока и смачное чавканье. Я остановился. Сосед, открыв рот, смотрел на меня, Настя смотрела на яблоко, выбирая, куда бы удобнее укусить. Очередной хруст, чавканье и вопрос: «Всё, что ли?» Впервые в жизни я захотел ударить девушку.

С соседом мы любили выпить. Естественно, из-за пива начались проблемы с кишечником. Поэтому мы переходили на крепкие напитки. Много не пили, и после посиделок частенько оставался алкоголь, который я складывал в коробку из-под колонок. Таким образом, накопился неплохой мини-бар. Что уж скрывать, я даже гордился им. И при первой возможности показывал девушкам.

Сосед каждые выходные ездил домой к родителям. Не помню, где жили его родители. Я же оставался в общаге, опустошая холодильник и мини-бар. Потом наступал понедельник. Сосед набивал холодильник домашней едой, и жизнь затяги вала надоевшую песню. По правде, мне хватало один раз хо рошенько поесть за день. По сути, даже это роскошь для студента.

Реализовывал я эту потребность в заведении возле общежития под названием «Сан Кабан». Забрёл я туда случайно и готов был там остаться навсегда. Оформлено заведение было под шотландский паб, и вроде ничего особенного, но… Большое «НО» заключалось в меню по будням. Там продавали комплексный обед всего за сто пятьдесят рублей, а в него входили первое блюдо, гарнир с мясом, салат, компот либо чай (на выбор). За такие деньги я готов был ходить туда есть каждый день, что, собственно, и делал. Со временем я познакомился с персоналом этой закусочной днём и с баром – ночью. Я частенько болтал с Алиной, администратором. Развлекал её своими лекциями о демократии и либертарианстве, она же засыпала меня карточками постоянного клиента, которые я обменивал на бесплатное пиво. Я знал в лицо владельца кафе – жирный болгарин (я надеюсь, вы понимаете, что я понятия не имею, кто он по национальности). Он всегда орал на девочек, если я сам подходил к барной стойке, чтобы оплатить обед. Я опаздывал на пары, а девчонки-официантки получали втык за своевременно неподанный счёт. Вот так время от времени я опаздывал, а они отсчитывали денежки жирному болгарину.

– Алина, сама подумай, кто в здравом уме будет ложиться в постель на первом свидании и рассчитывать на будущее?

– Да любой мужик.

– Да нет, помимо патологии планеты Земля. Я к чему клоню-то… ведь что-то не даёт нам беззаботно прикасаться друг к другу, а потом куда-то исчезает… Застенчивость, трясущиеся руки и мысли о партнёре либо собеседнике. Ты ведь, разговаривая со мной, не задумываешься о моём восприятии и подобной херне. Ты просто развлекаешь себя, тем самым развлекая меня.

– Нет, я просто общаюсь. – Алина посмеялась, затем продолжила: – Люди просто привыкают друг к другу.

– Да, именно, но если ты будешь вести себя раскованно, то и собеседнику будет легче общаться с тобой. Значит, поведение и слова управляют нашими гормонами.

– Ты хочешь меня возбудить?

– Я хочу… хочу сказать, что словами можно управлять, а значит, это и есть самое сильное оружие. Уверен, какой-нибудь лобстер уже написал об этом диссертацию.

– Наверно. Да забудь ты. Это его работа – орать на нас. Это просто злые слова.

– Это не просто слова! Слова не могут быть простыми. Смысл есть во всём, а в бессмыслице его ещё больше.

– Ты перебрал. Иди домой.

Я скривил губы. Посмотрел на бокал допитого пива и добавил:

– Не злюсь только, потому что ТЫ это сказала.

Алина улыбнулась и смачно поцеловала меня в губы.

– Сообщи мне, если он ещё раз заставит за меня платить… Либо за кого-либо ещё.

– И не подумаю.

Виталя поднял рюмку с «Вильямсом» и вздохнул поглубже. Сосед же в ожидании речи уже улыбался.