– Юра! – Он не опускал руку.

– Сейчас. Да погоди ты… – сказал я кому-то на том конце провода. – Ты кто такой? – обратился я к Юре.

– Юра! – Парень тянет руку, но уже не улыбается.

– Я перезвоню… Тебе чего надо, Юра?

– Я здесь живу.

– Это я здесь живу.

– Ну, я здесь тоже живу.

Я посмотрел на старенький диван. Потом на Юру. Снова на диван. На телефон. На его сумку, снова на него:

– Ты кто такой?

– Юра! – опять с улыбкой сказал он. Его рука так и повисла в воздухе.

– Да я понял… С чего ты взял, что живёшь здесь?

– Ты же Илья? По документам я с ним живу вдвоём.

– Да лааааадно! Вот это подарок!

Я всё же пожал парню руку. Постарался всё объяснить. Познакомился поближе.

Юрец оказался неплохим человеком. Весёлым, хотя и слабохарактерным. Каким-то не очень приземлённым. А самое главное, он отлично воспринимал мои шутки, поэтому как-то сразу понравился мне. Не знаю даже почему… Ну да ладно, из-за этого и понравился.

В основном мы по очереди сидели в Интернете, перечитывая всякие шутки и цитаты. Раздували их до абсурда. Смеялись… Нет, ржали. Разговаривали перед сном о девушках. Про тех, кто остался там, дома, про тех, кто живёт в общежитии, про тех, кто просто живёт где-то…

Будни пролетали мимо нас. Где-то за пределами фокуса. Такая жизнь вызвала некую эйфорию. Куча нового и блестящего, весёлого и не испачканного негативом, сексуального и крепкого. Все это выбило меня из тональности. Я не понимал, что обижаю своих друзей атональным поведением… Я часто вспоминал их, рассказывал другим про наши похождения. При этом не звоня никому.

Учёба и работа в «Obi» утомляли. Впечатление складывалось такое, что всё есть, всего достаточно. Может, я в кои-то веки в настроении винить себя? Правильно ли это? Как-то я задал этот вопрос своему преподавателю и снова вспомнил про друзей и «атональность». «Позвоню, как дойду до общежития», – думал я, пиная опавшие листья на остановке. Дойдя до общежития, встретил каких-то знакомых, посмеялся и забыл о том, что задумал.

Работая в Obi, как-то в конце смены я купил два маленьких кактуса. Принёс домой со словами:

– Сосед, познакомься: это Лёня и Михалыч, теперь они будут жить с нами.

Мы ещё не раз смеялись над этим, и Юра называл кактусы только по именам. И правильно, я же не обращался к нему «слышишь, млекопитающий» или «живорождающийся, поставь чайник». Думаю, растениям было приятно (я здоров!), и возможно, это были два самых счастливых кактуса во всем Екатеринбурге.

С работой как-то не заладилось, да я и не относился к ней всерь ёз, хоть и выполнял её добросовестно.

Впервые об увольнении меня заставила задуматься лабораторная работа по химии.

Мы сидели в химической лаборатории, в белых халатах, как положено. Сонные лаборанты выставляли реактивы перед студентами, а мы хлопали глазами. Зашёл преподаватель, томно поприветствовал и раздал каждому по методическому руководству по лабораторным работам. Написал на доске номер и страницу задания, пустил журнал по технике безопасности по рукам (на подпись – мол, мы все знаем и никого не взорвём, а если умрём, то виноваты сами) и просто-напросто ушёл. Все приступили к выполнению задания, а я пододвинул штатив с реактивами и застыл с открытым ртом. В штативе помимо прочих склянок стоял раствор с английским обозначением «U» в корне наименования.

– Илья, ты чего? – спросила одногрупница.

– Это уран?!

– Ну не сам уран, а его раствор, – спокойно ответила девушка.

– В смысле? Это уран!

– И что?

– Эти идиоты доверили мне уран!

– Так это раствор, ты с ним ничего не сделаешь, – засмеялась девушка, но мне почему-то не полегчало.

– Да я пару месяцев назад пиво пил с пацанами в подъезде, а они вот так просто: «Держи уран».

Она засмеялась, и меня понесло на юмор. Ситуация, согласитесь, и правда комичная. В итоге я не смог сдать эту лабораторную в конце пары.

– А когда можно будет пересдать работу? – спросил я преподавателя.

– Да мне все равно, времени предостаточно, у нас ещё двадцать пять лабораторных. Мне некогда.

Я молчал, потупив взгляд.

– Ладно, приходи в субботу. Ко второй паре, я задержусь ради тебя, проверим твои знания, да и вообще стоит ли идти тебе навстречу.

Преподаватель сделал пометку в журнале возле моей фамилии. Я поблагодарил как можно искренне. Выходя из кабинета, я вспомнил, что работаю в субботу. Хотя наверняка у преподавателя были какие-то планы на субботу (по работе), ибо я не верю, что он, мужик на вид лет сорока, пошёл навстречу первокурснику, который пару месяцев назад пил пиво с пацанами в подъезде. Да и одет я был «по-подъездному». Но все же я отнёсся к этой договорённости с воодушевлением.

«Он думает, что умнее. Думает, лоха нашёл? Ну ладно…»

– Лёня, попрощайся с братом! Михалыч и я уходим на задание.

Я схватил шарф соседа и направился к выходу с небольшой картофелиной в одной руке и кактусом – в другой. Минут тридцать на трамвае. Гипермаркет «Obi». Суббота. Ноябрь.

Зашёл в ларёк на остановке. Купил бутылку негазированной «BonAqua» и пачку синего «BOND». Затем вышел на улицу и закурил. Было довольно поздно. Дома засыпали, город – наоборот. Я натянул шарф на лицо и сделал шаг, затем второй… Попытался затянуться, но уткнулся сигаретой в шарф. Выматерился, выкинул сигарету, улыбнулся. Когда я подошёл к служебному входу гипермаркета, то улыбнулся ещё шире – у входа стояла машина моего начальника. Начальника охраны, который две недели прятался от меня, кормя завтраками про зарплату. Отослал к секретуткам, которые «ничего никогда не знали», не отвечал на мои звонки. «Ничего, Михалыч устроит твоей жопе проблемы», – подумал я.

Остановившись перед машиной, я прислушался, но ничего не услышал, кроме своего испуганного дыхания и биения сердца, отплясывающего дикий DubStep.

Недели две назад, когда я сказал, что увольняюсь, начальник ответил: «Отработай ещё два дня». Но я правда никак не мог выспаться и доделать лабораторные по химии в срок. Когда исчез я, исчез и он – начальник. В последний раз, когда я штурмовал его кабинет, секретутка сказала, что его нет. Позднее, когда я сидел на улице и курил, он вышел из той же двери. Я был неподалёку, но не в его поле зрения. Сначала я встал, чтобы окликнуть его или потушить об него бычок, бог знает, но потом замер. Он подошёл к своей машине и, пошарив по карманам, выругался, затем просто отогнул переднее боковое стекло на себя и открыл дверь изнутри…

«Наверно, гад, разбивал стекло и поставил эту пластмассу на время», – подумал я, отогнув её на себя как-то в ноябре, в субботу. Открыл дверь и сел за руль. Хотел разбить приборную панель, но передумал – жалко машину стало. Покурил, чтобы слегка успокоиться. Затем вышел и засунул картофелину в выхлопную трубу. Открыл бензобак, открыл «BonAqua», попил и остатки вылил в бак. Достал Михалыча, сказал: «Устрой его жопе проблемы». Затем начал втирать иголки в обшивку водительского сиденья. Машина правда была хороша – Toyota Mark II, 1989 года выпуска. Серебристой красавице просто не повезло с хозяином. Боже, как хорошо, когда плохим людям плохо, подумал я, хотя многие, возможно, так подумают про меня. Работы в «Obi» хватило только на одну главу, оно и к лучшему.

Уральский федеральный университет. Замок! Кладезь знаний! Обитель мудрости с баранами и лобстерами вместо студентов! «Лобстерами» мы называли студентов, которые любили учиться. Приведу пример одного такого.

– Здравствуй, Вова.

– Здравствуй.

– Как дела?

– Хорошо.

– Что ел в столовой?

– Кашку и котлету. Куриную.

– Здорово тебе. А почему куриную?

– Мама велела покупать куриную.

– А почему?

– Она дешевле.

Вроде парень беспокоится о своём бюджете, но к описанию добавим его реденькие усики, произношение слюнтяя, нелепый вид, поведение… Да и взгляд на жизнь. И бесконечную тягу к точным наукам.